Святослав. Наклонившись к Хлеське, он крепко взял её за руки и поднял с колен. Она побелела от сильной боли в запястьях, стиснутых пальцами Святослава. Глядя ей прямо в глаза, он тихим и ровным голосом продолжал:
– Не будь дурой, Хлеська! Ты ведь не хочешь прямо сейчас утонуть в Днепре?
– Не ломай мне руки! Я его видела у Малуши!
– Где? В Любече?
– Нет, здесь! В Киеве! На подворье у новгородцев!
– Что ты там делала?
– Вирадат меня туда приводил!
– А что ему нужно было у новгородцев?
– Он ходит к ним встречаться с Малушей! Она, когда приезжает в Киев, живёт у них! Вирадат с ней пьёт и болтает всегда подолгу.
– О чём же он с ней болтает?
– Много о чём! О том, что творится в Киеве, о Роксане. Он очень любит болтать, когда выпьет браги.
– Старая сволочь, – тихо сказал Святослав и отпустил Хлеську. Она упала к его ногам почти без сознания. На её руках появились синие пятна.
– Вези её во дворец, – велел Святослав Гийому, – пускай запрут.
Опять взвалив Хлеську на холку лошади, франк поднялся в седло и поскакал в Киев. А Святослав задумчиво повернулся лицом к Днепру. Туман над рекой был непроницаем, но даль за противоположным берегом начинала чуть-чуть просматриваться. Над нею уже белел осенний рассвет.
Глава пятнадцатая
Звёздная ночь застала Рагдая и Калокира среди лесов, на полпути к Киеву. Чащи мрачно шумели под ледяным, пронизывающим ветром. Глаза Рагдая слипались. Он уже очень давно не спал. Заехав в дремучий ельник, два друга сошли с коней. Рагдай завалился на груду хвои, а Иоанн, дав коням напиться из родника, стал нести дозор. Лишь только минула полночь, он растолкал своего попутчика, и они поскакали дальше. Пару часов спустя у них на пути возник берендейский хутор – дюжина курных изб на большой днепровской горе. Под нею, в узком заливе, стояли на якорях рыбацкие лодки, сделанные из цельных стволов. Около воды ошивалась целая свора больших собак. Они сторожили лодки. Подъехав к крайней избе, два всадника постучали в низкую дверь и спросили хлеба. Сонная баба молодых лет им вынесла каравай и два ковша пива. Пока друзья подкреплялись в сёдлах, она просила не обижаться, что в дом не может позвать, так как на всех лавках спят ребятишки. Ещё о чём-то долго рассказывала она, но слушать её было ни к чему. Коротко сказав ей что-то приятное, Иоанн с Рагдаем возобновили путь свой. Вскоре они выехали на большую дорогу, что пролегала через правобережный лес от самого Рейна, перед Днепром сворачивая на Киев. Близ поворота на берегу громоздилась крепость с валами и частоколом на них. Её возводили во времена Аскольда и Дира. При Святославе в ней несли службу полсотни воинов. Рядом был паром через Днепр. Его устроил князь Игорь.
Всадники ехали крупной рысью. Дорога была свободна. Ветви дубов тянулись из темноты, как лапы чудовищ. Справа, внизу, раскинулась звёздная ширь Днепра. Далеко за нею, в зловещей ночной степи, виднелись какие-то огоньки.
– Костры печенегов, – уверенно заявил Калокир, указав Рагдаю на них.
– А может, заставы князя? – не согласился Рагдай, с трудом различив мерцающие у самого горизонта точки, – везде ты видишь недоброе, Иоанн!
– Поэтому ещё жив.
– Святослав – такой же, когда напьётся вина! Помнишь, я рассказывал, что случилось с ним после пира?
– Поменьше бы ему пить! Он точно был трезвый, когда Роксану душил?
– По-моему, да.
От реки шёл холод. Ближе к рассвету ветер задул сильнее. Рагдай в своей холщовой рубахе стучал зубами, пригнувшись к шее коня. Иоанн, увидев такое дело, снял на скаку свой камзол, надетый поверх более плотной, чем у Рагдая, рубахи, и подал его товарищу.
– Вот, почувствуй себя патрикием!
– Это славное чувство, – признал Рагдай, натянув слегка узковатый ему камзол. Сукно было воинским, дорогущим, и он согрелся вмиг.
Лес шумел на ветру, как море. Берег поднялся над рекой выше и стал неровен. Дорога шла то в крутую гору, то резко вниз. Пришпоривая коня на долгом подъёме, Иоанн крикнул, чтоб было слышно сквозь ветер:
– Сможешь ли ты поймать мне этого колдуна, Сновида?
– Я постараюсь, – пообещал Рагдай, – но предупреждаю, что это будет непросто.
– Если поймаешь, к весне я сделаю тебя сотником! Кроме этого, половина клада – твоя. Эту девку, Хлеську, я осчастливлю иным путём. Ни к чему ей деньги. И одноглазого я возьму на себя. Через три недели его приволокут в Киев. Он точно там, где ты мне сказал?
– Да, он там, – отвечал Рагдай, – значит, я к весне буду сотником?
– Будешь, будешь! Но не к весне, а к лету, чтобы Лидул успел тебя научить хоть чему-нибудь.
– А как ты решил поступить с купцом-сарацином?
– Пока ещё не придумал.
Небо светлело, и звёзды меркли. Вскоре над степью взошло розовое солнце. Туман рассеялся. Днепр сверкнул барашковой синевою. По нему плыли торговые корабли и разные лодки. Лес предстал солнцу и глазам путников поредевшим, голым. Его всё чаще сменяли вспаханные поля. Близ них, чаще на буграх, стояли деревни. Пахло дымком, который струился из курных изб. Рыбаки плыли с утренней ловли в челнах, наполненных рыбой. Девки и ребятишки встречали их на мостках и весело помогали её выгребать из лодок корзинами. По большой дороге шли череды обозов. Ночью купцы их прятали в лесных чащах, боясь лихих, а утром возобновляли путь. Почти все обозы сопровождались конной охраной. Да и погонщики, не щадившие молчаливых, сонных быков, имели на поясах мечи и кинжалы.
– Сколько товаров! – дивился спутник Рагдая, глядя на корабли, плывущие по Днепру, и длинные вереницы телег, скрипевших колёсами на ухабах пыльной дороги, – не думал я, что так много в Киев везут всего!
– Да, Киев велик и славен торговлей, – зевая, проговорил Рагдай.
Речку Лыбедь преодолели вброд, чтоб не стоять в очереди на мостик. Дальше дорога шла на бугор, заросший березняком. Въехав на вершину, патрикий вдруг осадил коня и спросил:
– Послушай, Рагдай! А что там за городок такой на холмах стоит?
– Это Киев.
Глава шестнадцатая
Чуть свет на Подолии появился хмурый Сновид. Он был в долгополой белой рубахе, того же цвета штанах и прочных дорожных лаптях из толстого лыка. В руке старик держал посох длиной в свой рост, то есть в сажень. На поясе у волхва висели черепа маленьких зверюшек и птиц. Шагая по многолюдным даже в столь ранний час площадям и улицам, Сновид рыскал по сторонам пронзительным взглядом из-под седых, косматых бровей и едва кивал на приветствия, доносившиеся всё время со всех сторон. Порывистый ветер швырял ему за плечо длиннющую его бороду, трепал кудри. За волхвом шли, мешаясь с толпою и сея в ней тревожные слухи, его помощники-подголоски. Сорок лихих из ватаг Горюна и Хорша сидели по кабакам, звеня