Читать интересную книгу Сценарий для третьей мировой войны: Как Израиль чуть не стал ее причиной - Олег Гриневский

Хотя и в миниатюре, но нынешняя ситуация на Ближнем Востоке напоминает Карибский ракетный кризис 1962 года. Масштабы, конечно, не те, и противник не тот. Но опасность нашего вовлечения в вооруженный конфликт между Сирией и Израилем существует, поскольку под угрозой нападения находятся не только наши ракеты, но и наши люди.

Я знаю, что у нас на рабочих уровнях идет проработка возможных военных акций в такой ситуации. Об этом надо забыть. Мы уже приняли ряд мер, чтобы свести к минимуму риск нашего вовлечения в такой конфликт, и твердо сказали сирийцам, чтобы в случае войны с Израилем они рассчитывали на собственные силы.

Сейчас нам нужно четко определить линию поведения на перспективу. Коротко говоря, это осторожность и сдержанность, так чтобы не влезть самим в ближневосточный конфликт. Главным приоритетом должно стать исполнение решения Политбюро о передаче советских ракет Сирии и выводе нашего персонала из этой страны. Чем скорее, тем лучше.

При этом твердо вести линию на предотвращение военного конфликта между Израилем и Сирией, прежде всего политическими средствами. В случае нападения Израиля рассмотреть возможность некоторых демонстрационных мер, чтобы побудить США и Израиль к сдержанности. Но при любом развитии событий наши шаги не должны переходить за грань прямого вовлечения в военные действия.

После такого выступления Андропова дискуссии на Политбюро, по сути дела, не было — все были «за». Было принято решение согласиться с этими соображениями и, среди них, со следующим:

«Если конфликт распространится на сирийскую территорию, рассмотреть вопрос о некоторых демонстрационных мерах, призванных побудить США, а через них и Израиль к сдержанности. Наши шаги не должны переходить за грань прямого вовлечения в военные действия».[86]

Громыко был доволен — победила его линия.

Сценарий для Третьей мировой войны

Но напряжение не спадало. Той весной и летом не было ни одного заседания Политбюро, где в той или иной форме не затрагивались бы вопросы, связанные с ситуацией на Ближнем Востоке. Причем вопросы кардинальные. И главным среди них была проблема — под ударом могут оказаться не только ракеты, но и советские военнослужащие. Призванные защитить Сирию, они сами оказались беззащитными.

Еще в апреле было принято решение о передаче наших ракет Сирии и выводе советского персонала, обслуживающего эти ракеты, к лету следующего, 1984 года. Но успокоения это не принесло. Было похоже, что наши военные не спешили уходить из Сирии. А с Ближнего Востока по линии КГБ и ГРУ поступала тревожная информация о возможных провокациях с целью прямого вовлечения Советского Союза в ближневосточный конфликт. Причем таких провокаций следовало ожидать как со стороны арабов, так и со стороны Израиля. И основания к этому были серьезные.

После кровавых событий в Бейруте Вашингтон направил в Ливан морских пехотинцев, которые вместе с французскими войсками несли функции миротворцев. От советских солдат в Сирии их отделяло всего каких-то полсотни километров. А Ливан в это время кипел в котле гражданской войны, где все воевали против всех. В нее постепенно втягивалась и американская морская пехота. В середине сентября она впервые нанесла артиллерийский удар по целям на ливанской территории, находящейся под контролем Сирии. Сирийцы предупредили, что впредь будут наносить ответные удары.

Дальше-хуже. 23 октября 1983 года пятитонный грузовик пробил заграждения у ворот американских казарм в Бейруте неподалеку от аэропорта и шофер-камикадзе взорвал себя вместе с машиной, начиненной 300 килограммами взрывчатки. Погибло 239 морских пехотинцев. Подозрение падало на мусульман-шиитов, действовавших с ливанской территории, контролируемой Сирией, и Вашингтон грозил ответными ударами.

В американской печати появились тревожные ноты: новый раунд обстрелов и бомбардировок может привести к гибели советских военнослужащих, «что, в свою очередь, может привести к серьезной американо-советской конфронтации». А бывший заместитель госсекретаря Джордж Болл открытым текстом предупреждал: если повторится ситуация с уничтожением иракского ядерного реактора, но только теперь в отношении советских ракет, то это может стать «сценарием к Третьей мировой войне».[87]

Нарастание угроз в противостоянии Израиля и Сирии, за которыми стояли такие гиганты, как СССР и США, вызывали растущее беспокойство в Европе. Шеф французского департамента стран Ближнего Востока на Кэ-де-Орсе и бывший посол Франции в Израиле Бонфус жаловался однажды советскому представителю в Париже, что они, французы, боятся новой Ялты. Чем хуже ваши отношения с американцами, говорил он, тем больше такая вероятность, как размен, — Центральная Европа на Ближний Восток.

Но к этому оснований не было. Судя по всему, ни в Москве, ни в Вашингтоне таких замыслов не существовало.

Надо сказать, что в МИДе весьма скептически относились к перспективе израильского нападения на советские ракеты в Сирии, и Громыко, судя по всему, разделял мнение своих специалистов. Но сигналы тревоги шли от КГБ, и с этой организацией министр, как правило, не спорил. Однако всегда был доволен, когда его дипломатам удавалось на рабочем уровне отстоять мидовскую точку зрения. Если же это не получалось и к нему приходили с вопросом «как быть?», недовольно кривил губы и бурчал: «Комитету поручено вести вопросы безопасности Советского Союза», — и ничего не делал.

Так было и на заседании Политбюро 18 августа, где одним из главных вопросов опять было положение на Ближнем Востоке. Мидовская позиция, которая накануне тщательно обсуждалась у Громыко, была представлена очень осторожно. Оценка ситуации строилась на том, что США, по всей видимости, отказались от «глупой идеи» Хейга объединить Израиль и арабские страны в борьбе против советской угрозы. Но эту борьбу они намерены продолжать, выстраивая для ее ведения две опоры — Израиль и консервативный арабский мир.

В Вашингтоне, наконец, поняли, что объединить эти две опоры не удастся — между ними всегда будут существовать трения, разногласия и даже публичная полемика. Но воевать между собой они не будут, так как обе они зависят от Америки и ее оружия. Поэтому к этой, второй опоре, США будут подтягивать другие арабские страны, в том числе наших друзей, соблазняя их финансовой и экономической помощью. Таким путем они намерены ослабить советские позиции на Ближнем Востоке.

Как нам противостоять этому? Прежде всего активизировать нашу линию на достижение справедливого и прочного мира на Ближнем Востоке. Здесь позиции Советского Союза близки позициям всех арабских стран, как прогрессивных, так и консервативных. Кроме того, следует проявить инициативу в урегулировании конфликта в Ливане и, может быть, даже между Сирией и Израилем. Тут у нас может оказаться больше шансов, чем у США. Все это укрепит наши позиции в арабском мире в целом.

Но Андропов сделал упор совсем на другом. Его явно беспокоила опасность вовлечения Советского Союза в тлеющий ближневосточный конфликт.

— Не только в Сирии, — подчеркивал он, — но и среди палестинцев, да и среди арабов вообще есть силы, которые любым способом, даже путем провокаций, хотели бы втянуть нас в военный конфликт в этом регионе, с тем чтобы отсидеться за нашей спиной и потом нашими же руками загребать жар.

В последнее время обозначилась другая опасная тенденция. Есть круги в Израиле и, видимо, в США, которые тоже хотят втянуть нас в конфликт, надеясь, что Сирия его все равно проиграет, и тогда всю ответственность за ее поражение взвалить на нас. Их расчет ясен: ослабить наши позиции в арабском мире, показать, что у арабов может быть только один защитник — США.

В общем, здесь надо проявлять высочайшую бдительность. Кризис на Ближнем Востоке нарастает не сам по себе. Он — составная часть общего агрессивного курса США на слом сложившегося стратегического баланса в мире. Поэтому нельзя допустить, чтобы нас спровоцировали и вовлекли в конфликт там, где у нас нет прочных позиций.

На прошлых заседаниях Политбюро мы приняли решение о передаче наших ЗРК Сирии и выводе советского персонала к лету следующего года. Это решение надо твердо соблюдать.

Тут Андропов замолчал и внимательно оглядел присутствующих. Все согласились. Но четкий курс и активная линия Советского Союза в ближневосточных делах тогда так и не была выработаны.

Последнее Политбюро Андропова

Не прошло и недели после этого памятного заседания Политбюро, как появилась Записка Примакова, адресованная Андропову. Она была посвящена той же теме, которая обсуждалась на Политбюро и называлась «О перспективах развития обстановки на Ближнем Востоке».