Земские люди отстаивали свое право, дарованное им указом 18 февраля и подтвержденное самим приемом депутации майского съезда, который также был созван помимо каких-либо официальных разрешений…
Я получил приглашение на 6-ое число от бюро съезда и приехал к открытию его, причем мне было поручено тут же сделать сообщение о приеме 6-го июня. Я не счел себя в праве уклониться, хотя и не готовился к этому докладу и вынужден был сделать это в наиболее неблагоприятный момент — сейчас после появления полиции. Несмотря на ее появление, я имел на то прямое разрешение Государя, разрешившего депутатам майского съезда передать радостную весть о Его словах "живущим на земле и в городах", мало того, помимо разрешения, я чувствовал на себе как бы некоторую прямую обязанность: в многочисленных заявлениях, которые я получал (и до сих пор получаю), меня просили сообщить подлинный текст слов Государя и моей речи, так как официальным сообщениям привыкли не верить. Я, тем не менее, признаюсь, что мне крайне не хотелось и трудно было говорить — до такой степени явно было противоречие между тем, что было 6-го июня и тем, что ровно через месяц только что произошло революционеры могли бы злорадствовать и торжествовать. Общий тон съезда несомненно был бы иной, если бы он собрался непосредственно после возвращения из Петергофа… И тем не менее, несмотря на отдельные резкости и постановления, вызванные моментом, я не нахожу, чтобы земская организация себе изменила… Столь же резко, как прежде, проводилась грань между "бюрократией" и "Престолом", между "приказным строем", ослабляющим Престол, узурпирующим его права, нарушающим Высочайшую волю и монархическим началом, между "советчиками" Государя и Его Особою. Не менее решительно, чем прежде, проводилась основная тенденция — необходимость мирного, закономерного развития, мирного разрешения современного кризиса, к которому должны быть направлены все усилия земских людей, все здоровые, созидательные силы страны…
В заключение своей записки С. Н. обращал внимание правительства на небывалый рост всевозможных союзов, кружков для совместного обсуждения волновавших всех вопросов.
Эти явления показывают, как сильна общественная потребность, вызывающая их. С нею бороться не только бесполезно, но и опасно. В настоящую минуту опаснее всего дезорганизация общества, а не организация общественных сил, которая необходима, нормальна и неизбежна. Русское общество не должно осуществлять свое право в борьбе с правительством, и правительство не должно выступать в роли врага законных и нормальных общественных стремлений.
Рознь между правительством и обществом, являющаяся последствием "приказного строя" и обостренная долголетней реакцией, которую покойный Плеве довел до пределов безумия и преступления — вот одно из главных зол нашего времени. Репрессиями можно только увеличить, усилить, а не уничтожить эту рознь, которая дошла до того, что самые преступления, направленные против представителей правительственной власти, не вызывают общего негодования. Льстивые обещания, мнимые "бумажные" реформы столь же мало успокаивают общество и колеблют всякое доверие.
Пора не на словах, а на деле признать, что старый порядок, приведший нас к краю гибели, действительно кончился, и наступил новый порядок, при котором общественное мнение или даже мнения отдельных общественных групп, весьма отличные от мнений правительства и отдельных правительственных лиц, имеют право на свое выражение и не могут быть подчинены полицейской опеке. При режиме народного представительства, хотя бы даже законосовещательного, оно не должно и не может быть иначе…
При режиме правового государства общественные группы и союзы должны свободно организоваться и неизбежно будут организовываться. Правительство, которое будет противиться естественному и нормальному, в корне своем патриотическому движению общества, повредит обществу, повредит еще более самому себе, и всего более Престолу и всей стране, которая все-таки не пойдет по его указке".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});