меня смотрят фейри, и я встречаюсь с ними взглядом, отчаянно пытаясь заставить понять.
– Никому не пить, – предупреждаю я их.
Принц вздыхает.
– Нет ничего, что я ненавижу больше, чем пытающегося испортить партию игрока.
– Ты не можешь управлять целым миром, – говорю я ему.
Принц указывает на солдат у нас за спиной.
– Могу и сделаю это.
– Но король болен. Я поняла это. Он долго не протянет.
Вместо того чтобы рассердиться, принц просто кивает, соглашаясь.
– Вот почему здесь ты.
Я хмурю брови.
– Что?
Он вздыхает, глядя на меня, как на дурочку.
– Ты права. Мой отец почти перестал быть полезным. Его жизнь стала жертвой, на которую я готов был пойти. Но тут в дело вступаешь ты. Ты купидон, да? Значит, ты заставишь всех моих подданных полюбить меня. Всех до единого, или я их всех убью, – говорит он так просто, как будто упоминает, что может пойти дождь.
Я смотрю на него в полном недоумении. Я не могла ослышаться. Он больше ничего не говорит, и я качаю головой.
– Это так не работает. Я не могу заставить кого-либо полюбить тебя. Должна быть хоть какая-то к этому предпосылка.
– Тогда я полагаю, тебе придется потрудиться и убедиться, что они настроены благосклонно. Потому что, когда мой отец иссякнет и умрет, мой народ должен быть готов поклониться мне с благоговением, или я истреблю их всех.
Я растерянно качаю головой. Что за самовлюбленный социопат? Конечно, этого не может происходить на самом деле? Его эго не может быть настолько большим, принц не может ожидать, что я заставлю всех в этом мире полюбить его? Но по выражению его лица я понимаю, что он совершенно серьезен, и я встряла.
– Я даже помогу тебе, купидон. У тебя бы все получилась лучше, если бы ты не думала. Это не твое, – усмехается он. – Но не волнуйся. Ты будешь единственной, кто выпьет этот контролирующий разум, как ты его назвала, чай. Я хочу, чтобы твоя стая все видела.
Он смотрит мне за спину, и прежде чем я успеваю среагировать, я чувствую, как солдат у меня за спиной шагает ко мне, крепко заводя мои руки за спину и прижимая их к крыльям. Служанка встает передо мной и подносит чашу к моим губам, а страж хватает меня за челюсть. Я мотаю головой, пытаясь предотвратить то, что сейчас произойдет, но солдат продолжает жестоко удержать меня, запрокинув мою голову, и держит до тех пор, пока я не открываю рот в вопле. Я слышу, как Эверт и Силред кричат и бранятся, пока я продолжаю бороться, но это бесполезно. Служанка выливает жидкость, контролирующую сознание, прямо мне в горло.
Глава 49
Жидкость попадает в мой организм, даже несмотря на то, что я захлебываюсь ею, отплевываясь и кашляя. Она струйками стекает в горло.
Все смотрят на меня в полном ужасе. Кроме, ну вы понимаете, плохих парней.
Широко раскрыв глаза, я жду, пока чай подействует.
Я жду, и жду, и жду.
Но ничего не происходит.
Вот черт! Он на меня не действует! Я очень хочу показать принцу средний палец и похвастаться своим потрясающим щитом купидона или чем-то там еще, что не дает магии причинить мне вред, но понимаю, что это было бы глупо.
Вместо этого я быстро сглаживаю черты лица и заставляю тело расслабиться. Я делаю так, чтобы мое лицо ничего не выражало, совсем как у солдат.
– Купидон краше, когда у нее нет ни одной мысли в голове, не так ли, дорогая? – спрашивает принц Эльфар свою жену.
Сура выглядит несчастной, но я не чувствую ни малейшей жалости к ней. Она предала меня, Белрена, Дуру, Окота, восстание… всех.
– Ты будешь выполнять все мои приказы, – сообщает мне принц Эльфар. – Теперь твоя верность принадлежит мне.
– Я убью тебя, черт побери, – грозит Эверт принцу, бьется о железные цепи и сдерживающих его стражей.
Принц игнорирует его и смотрит на меня, что-то высчитывая, и я быстро киваю. Черт. Разве люди с контролем сознания кивают? Я не знаю.
Думаю, он удовлетворен моим ответом, потому что продолжает говорить.
– Первое, что ты сделаешь, это используешь свои способности купидона на моих солдатах. Я хочу, чтобы каждый из них любил и уважал меня. Как только ты с этим покончишь, можешь переходить к фейри на каждом острове.
Боги, этого парня недостаточно обнимали в детстве или что?
Принц поворачивается к своим людям.
– Отведите их всех в камеру. Кроме того, что без сознания. Его можно запереть с ней, пока она работает. Держите меч наготове все время.
Я стискиваю зубы, но сохраняю пустое выражение лица, пока Силреда, Эверта и Белрена тащат прочь.
Эверту удается пнуть одного из солдат в голень, но тот едва вздрагивает. Когда двое солдат поднимают Ронака, я вижу, как он приоткрывает один глаз, чтобы посмотреть на меня, а затем снова притворяется. Во мне вспыхивает надежда.
Эльфар говорит Гаммону:
– Начинай собирать фейри, которых нужно привести к ней. Начни с тех, на ком скоро закончится действие чая.
Гаммон кивает и отправляется исполнять приказ.
Принц обращается к Окоту.
– Ламашту, покажи своей паре ее новую комнату. Помни, она твой враг. Ты верен мне. Если генфин попытается что-то сделать, уничтожь его.
Окот кивает и встает из-за стола, чтобы подойти ко мне.
Я скриплю зубами. У меня все силы уходят на то, чтобы не сказать принцу, чтобы он отвалил. Он забрал у меня мою пару. Превратил Окота в оболочку, злую и пустую внутри. Я ненавижу его за это, и я обязательно уверюсь, что он заплатит.
Окот топает ко мне, а затем берет за руку и уводит прочь. Мы с Ронаком оказываемся в пустом здании напротив павильона. Там пахнет кожей и потом. Ронака приковывают к крюку на стене, а меня оставляют стоять посреди комнаты, и я изо всех сил изображаю манекен. На удивление легко стоять и выглядеть так, будто в голове нет никаких мыслей.
Окот идет к двери, а я смотрю на Ронака, который снова открывает глаза. Убедившись, что никто больше не видит, я подмигиваю ему. На его лице появляется удивление, которое сменяется гордостью, после чего он снова притворяется. Теперь, когда он знает, что я не под контролем, а я знаю, что он в курсе происходящего, я позволяю своему разуму мчаться по придуманному мной же плану. Шансов мало, и все зависит от внешних факторов, но, если он сработает, мы сможем выбраться из этого живыми. Вероятно. Возможно. Черт, я очень на это надеюсь.
Я смотрю, как солдаты выстраиваются перед