Альцест.
А я молчание сочту за приговор.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же, Акаст, Клитандр и Арсиноя.
Акаст (Селимене).
Сударыня, мы к вам! Примите извиненья, Но требовать от вас мы вправе разъясненья.
Клитандр (Альцесту и Оронту).
Как кстати случай вас теперь привел сюда! Ведь здесь замешаны вы тоже, господа.
Арсиноя (Селимене).
Вас появлением рискую удивить я, Но виноваты в том последние событья. Вот эти господа вас обвиняют в том, Чему не верю я ни сердцем, ни умом. Глубокое я к вам питаю уваженье, Так мне ли вас винить в подобном преступленье? Их доказательствам я верить не хочу; Размолвку позабыв, я дружбе дань плачу. Посмотрим, что вы им ответите обоим! Надеюсь твердо я, что клевету мы смоем.
Акаст.
Да-да, сударыня. Спокойно, без угроз, Мы просто требуем ответа на вопрос. Вот это письмецо Клитандру вы писали?
Клитандр.
Вот эти строки вы Акасту посылали?
Акаст (Оронту и Альцесту).
Вам этот почерк всем, наверное, знаком. Не сомневаюсь я, что, верно, всех кругом Вас ознакомить с ним изволили любезно. Но это вам прочесть весьма не бесполезно.
«Вы странный человек: Вы осуждаете мою веселость и упрекаете меня, что особенно веселой я бываю без Вас! Это крайне несправедливо. И если Вы не явитесь сейчас же попросить у меня прощения за то, что так меня обидели, я не прощу Вам этого никогда. Наш долговязый виконт…».
Только его здесь не хватает!
«…Наш долговязый виконт, с которого Вы начинаете свои жалобы, не в моем вкусе. После того как он три четверти часа подряд плевал в колодец и пускал круги по воде, я не могу быть о нем хорошего мнения. Что касается маленького маркиза…».
Это я, господа, без малейшего преувеличения!
«…Что касается маленького маркиза, который вчера так долго жал мне руку, то, по-моему, вряд ли есть что-нибудь более жалкое, чем его особа; единственное его достоинство — это дворянство. Относительно господина с зелеными бантами…».
(Альцесту.)
Камешек в ваш огород, сударь!
«…Относительно господина с зелеными бантами могу сказать, что иногда он развлекает меня своими резкостями и своим мрачным отчаянием, но гораздо чаще я нахожу, что это невыносимейший человек на свете. Что же касается господина в камзоле…».
(Оронту.)
Вот и ваша очередь!
«…Что же касается господина в камзоле, который ударился в остроумие и хочет быть писателем во что бы то ни стало, я не могу принудить себя слушать его болтовню: проза его утомляет меня не меньше его стихов. Поймите же, что вовсе я не так уж развлекаюсь, как Вам кажется, мне очень не хватает Вас во всех развлечениях, в которые меня втягивают, самая лучшая приправа к нашим удовольствиям — это присутствие людей, которых любишь».
Клитандр.
Да-а!.. А вот и я.
«К Вашему слащавому Клитандру, о котором Вы мне пишете, я вряд ли могла бы питать дружеское расположение. Его сумасбродство выразилось в том, что он воображает, будто его любят, а Ваше — в том, что Вы думаете, будто Вас не любят. Будьте благоразумны, поменяйтесь чувствами с ним и приходите ко мне по возможности чаще — так мне легче будет переносить его нестерпимую назойливость».
Образчик славный здесь и добрых чувств и слога! Как это все назвать? Скажите, ради бога!.. Довольно же! От нас узнает целый свет Ваш настоящий нрав, ваш истинный портрет.
Акаст.
Я б много мог сказать, мне хватит матерьяла, Но даже тратить гнев охота вся пропала. Легко докажет вам ваш «маленький маркиз», Что может выиграть куда ценнее приз.
Клитандр и Акаст уходят.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Альцест, Оронт, Селимена, Филинт, Элианта, Арсиноя.
Оронт.
Как! Значит, я служил насмешкам злым мишенью, Коль доброму к себе я верил отношенью? Что ж вы писали мне? Иль хитростью такой Хотели заманить вы целый род людской? О, я был слишком прост! Теперь с меня довольно. Я рад, что вы себя открыли нам невольно. Вы сердце навсегда назад вернули мне, Его лишились вы, и я отмщен вполне!
(Альцесту.)
Отныне, сударь мой, я вам мешать не стану, Счастливого конца желаю я роману!
(Уходит.) ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Альцест, Оронт, Селимена, Филинт, Элианта, Арсиноя.
Арсиноя (Селимене)
Подобной низости не ожидала я. Я не могу молчать! Кипит душа моя! Мы до сих пор таких поступков не встречали. Ах! Мне до них до всех, поверьте, нет печали, Но он
(указывая на Альцеста), любивший вас так чисто и тепло, — Как сердце изменить ему — ему! — могло? Он дивный человек, прекрасный, чистый, честный, И вдруг…
Альцест.
Сударыня, оставьте пыл ваш лестный! Позвольте за себя стоять мне самому. Я, право, вашего усердья не пойму: Хоть сердце в вас ко мне участием согрето, Я не могу ничем вам заплатить за это, И если я решусь отмстить моим врагам, То все ж за помощью я обращусь не к вам.
Арсиноя.
Так вот как вы мое участье объяснили? Однако вы себя высоко оценили! Самонадеянность подобная мила, Но слишком вас она далёко завела. Остатки от других мне не нужны и даром, И за отвергнутым я не гонюсь товаром — Вы, право, чересчур гордиться не должны. В таких, как я, для вас, конечно, нет цены. Останьтесь ей верны, как самой подходящей. Увижу с радостью такой союз блестящий!