Читать интересную книгу Волчья звезда - Галина Мария

Зато полоса воды между островом и дальним берегом была совершенно пустой и отсюда бьщ виден протянувшийся от нашего островка язык отмели; нам и плыть-то почти не придется. Улисс все еще топтался на месте, с надеждой глядя’ на светящееся туманное облако, переливающееся над водой, потом вздохнул и последовал за Мной. Берег здесь густо порос ивняком, даже из /воды торчали кусты, высокие, выше моего роста, Улисс все время оглядывался - наверное потому все и случилось.

Что-то плеснуло в зарослях, я поначалу решила, что мы вспугнули птицу или выдру, которых тут тоже водилось достаточно, но тут же поняла, что ошиблась. Кожан стоял у самого уреза воды, еще двое кочевых выскочили из кустов и теперь оказались у нас за спиной.

- Так я и знал, что мы с вами встретимся, друзья мои, - сказал он, ухмыляясь.

Улисс застыл, вытаращившись на него, палец его раз за разом нажимал на выступ в рукоятке оружия, но то почему-то не стреляло. Зеленый огонек на укрепленной сверху плоской коробке сменился красным.

Кожан кивнул одному из своих, и тот бросился на меня; я попыталась добежать до воды - пустое дело. Он догнал меня одним прыжком, схватил за волосы и швырнул на землю. Потом рывком вздернул на ноги, как я ни кусалась, как ни царапалась, и, зажав правой рукой, левой приставил к горлу мой же собственный нож.

Улисс отчаянно лупил ладонью по коробочке и вытряс-таки что-то из своего оружия - красный огонек сменился зеленым. Кожан за все это время не произнес ни слова и не пошевелился, лишь наблюдал за ним насмешливо прищуренными глазами.

Улисс, похоже, взял себя в руки - он выпрямился и молча, с непроницаемым лицом направил невидимый луч на ближайший куст ивняка. Тот зашипел, потом листья почернели, свернулись в трубку и вспыхнули. Слабый ветерок раздул пламя, на меня потянуло жаром.

Улисс перевел оружие на Кожана. - Отпусти ее, - сказал он. Кожан даже не пошевелился.

- Разумеется, нет, друг мой Улисс, - сказал он. - Я тебя уже немножко знаю. Ты не выстрелишь. Поскольку, если ты убьешь меня, девчонке тут же перережут глотку. Будь ты настоящим человеком, ты бы выстрелил - я бы на твоем месте поступил бы именно так. И это было бы разумно - ведь в таком случае мы бы убили ее сразу. Ведь ты отлично знаешь, что ее все равно убьют - и все равно не стреляешь. Впрочем, вы всегда поступали странно.

Надо сказать, он был совершенно прав.

Я крикнула:

- Убей его!

Но тот кочевой, что меня держал, так сжал мне горло, что я захрипела.

Улисс не опустил оружие, но и не выстрелил. Он стоял, белый как мертвец и все озирался с какой-то отчаянной надеждой.

- Вы всегда были слабыми, - сказал Кожан, - несмотря на эти свои машины. Я это сразу понял. Потому что верили в то, во что хотели верить. И потому вы очень некрасиво умирали. Вы не умеете умирать. Где твое достоинство, друг мой Улисс? Где ваше достоинство?

- Сукин сын, - тупо сказал Улисс.

“Чего от него ждать, - подумала я, - он же придурок”.

Кожан даже ухом не повел.

- Сейчас ты положишь это свое оружие, которое не способно сделать тебя мужчиной, - сказал он, - и дашь себя связать. Иначе я у тебя на глазах перережу девчонке горло. Положи эту штуку на песок и отойди на несколько шагов.

Улисс колебался. Видно, примеривался, может ли он все-таки выстрелить, не задев меня - ничего из этого, разумеется, не получилось бы; кочевые не такие дураки. Я надеялась, что у него все-таки хватит мужества и мне не придется больше унижаться и терпеть все, что последует потом, тоже не придется, но мне следовало бы помнить, с кем имею дело. Он медленно нагнулся и положил эту свою стрелялку.

- Нож! - сказал Кожан. Улисс отстегнул нож и бросил его на землю. Кожан кивнул одному из своих воинов. Тот приблизился, впрочем с некоторой опаской, но Улисс дал себя связать.

- Почему? - спросил он, обращаясь к Кожану.

- Любое дело следует доводить до конца, друг мой, - вежливо сказал тот.

- Мы же не хотели вам ничего плохого? Мы же хотели как лучше!

Тот только молча пожал плечами.

- Хоть ее отпустите! Неужели у вас нет ни капли милосердия?

Я сказала:

- Не унижайся.

Тот воин, что держал меня, теперь был занят тем, что стягивал мне за спиной руки сыромятным ремнем и потому отпустил мою глотку - я могла говорить. Впрочем, что толку?

- Ведите их, - Кожан кивнул, а сам двинулся вперед.

Его человек подтолкнул меня сзади, но я пошла сама - теперь-то сопротивляться было поздно. Если бы Улисс повел себя как надо, они бы сейчас волокли по песку трупы, но теперь оставалось лишь держать себя достойно, вот и все. Теперь я увидела, что в зарослях, торчащих из воды, скрыт довольно внушительный плот - он был связан наспех, неаккуратно, но прочно, и на песке лежали здоровенные шесты.

- Никогда не следует пренебрегать знанием, - заметил Кожан. - Возможно, ты не помнишь, мой друг Улисс, но вы когда-то рассказывали нам о чем-то в этом роде. Мы - степные жители, для нас это тогда было в новинку.

И велел, обернувшись к сопровождавшему Улисса воину:

- Перетащи его на плот. И осторожнее - он может быть опасен. Девчонка пойдет сама.

Тут он опять был прав.

Плот был привязан к вбитому в песок заостренному колышку - они и об этом позаботились. Пока они отвязывали его и отталкивались шестами от берега (держались они неуверенно, потому как все-таки боялись воды), я думала о том, что, может, если у Улисса все-таки достанет мужества, удастся перевернуть плот. Выплыть мы уже из-под него не выплывем, со связанными-то руками, но хоть потонем, как люди, а может, еще и кого из кочевых с собой прихватим.

Тут Кожан велел:

- Следите за девчонкой. Ишь, как глазами сверкает!

И добавил, обернувшись к Улиссу:

- Я очень хочу довезти вас в целости, друг мой. Потому что я, понимаешь ли, видел то, что тогда осталось в шатре. И мне очень интересно - что скажет твоя спутница, когда посмотрит на тебя чуть позже. Наши женщины тогда очень кричали.

Улисс устало сказал:

- Будьте вы прокляты.

- Диана была твоей женщиной, нет? Видел бы ты ее… потом… Похоже, я насчет вас не ошибся с самого начала. Вы - нелюди. Чудовища. Зараза, которую нужно выжечь каленым железом.

Улисс молчал.

- Смотри на него внимательно, - велел Кожан одному из своих, - мне не нравится, как он выглядит. И держи оружие наготове - копье, не нож. Если что, бей сразу.

Я осторожно пододвинулась ближе к краю плота - не так-то это было трудно, он был небольшой, но скатиться в воду мне мешали две смуглые ноги; один из кочевых стоял у самой кромки, орудуя шестом, впрочем довольно неумело - плот все время закручивало, и волна захлестывала бревна, связанные сыромятными ремнями. Я попробовала освободить руки, понятное дело, ничего из этого не вышло, и тогда я напряглась и, выбросив вперед ноги, резко ударила кочевого под коленки, тот выпустил шест и рухнул в воду. Он пошел ко дну как камень, честное слово, потому что течение в этом месте было довольно сильное, и плот тут же отнесло в сторону - уцепиться за него он не смог. Я тоже сделала еще один отчаянный рывок и скатилась с плота - вода накрыла меня с головой, я увидела над собой темную массу и даже заметила, что бревна мягко трутся друг о друга и сквозь щели в них просвечивает небо. Потом в глазах покраснело, потом потемнело, в ушах раздался нарастающий шум, и я попыталась вдохнуть ее полной грудью, эту спасительную воду, чтобы уже никогда больше не вынырнуть на поверхность. Последнее, что я видела, была фигура того кочевого - он медленно опускался на дно, вращаясь и шевеля руками, точно тряпичная кукла. Потом вдруг у меня страшно заболела голова, так заболела, что я даже не почувствовала, как кто-то тянет меня за волосы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});