Читать интересную книгу "Угроза эволюции - Коркханн"

в исследованиях я собирался идти до конца, пришлось нанести удар первым.

Квестор скинул плащ на спинку кресла, расстегнул чёрную рубашку и стянул её с правого плеча. Стали видны старые безобразные шрамы, избороздившие кожу на дряхлой груди и руке. Значит, он никогда так и не решился прибегнуть к косметической хирургии, чтобы информация не просочилась в Конгрегацию. В замешательстве я взглянул в ничего не выражающие глаза Рениуса. Невероятно! На секунду представил, на какие муки он когда-то себя обрёк. Всё равно что добровольно ампутировать себе руки и ноги или удалить часть мозга… И полная безэмоциональность — гарантия того, что никто из коллег не докопается, что рядом ходит ликтор, убивший собственного симбионта.

Вот тут серьёзность всего проняла меня не на шутку! Даже мимолётная мысль о том, что почувствовал, если бы пришлось расправиться с Арахом, обдала волной ледяного животного ужаса. Видно, это отразилось на лице. Арк и Аурелия одновременно печально кивнули, глядя на меня.

— Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что для устранения паука мне потребовалась помощь сестры и Тиберия, сам бы ни за что не справился. Когда понял, что не умер и не сошёл с ума, хотя и нанёс кое в чём непоправимый ущерб организму, с утроенной силой погрузился в исследования. Это стало делом всей жизни. Тайные эксперименты, экспедиции, проникновение туда, откуда едва удавалось вернуться живым… "Апокриф" — не чистая теория и фантазии. Удостоверился в существовании хайвнетов и нейровэбов. Лично, воочию. Кое-кто даже заплатил за это жизнью. Да и я побывал за гранью смерти, а сердце в этой груди — практически не моё в результате нескольких операций. Но оно того стоило.

— Вы понимаете, насколько это невероятно и, уж простите, неправдоподобно? — я покачал головой. — И никто кроме вас ничего не знает? Или отвергает?

— Именно отвергает, — кивнул Рениус. — "Апокриф" официально, хоть и анонимно, был представлен на рассмотрение Конгрегации. В этом помог Тиберий и другие. Тогдашний Глава, Научная служба и совет начальников всё изучали и обсуждали, даже с привлечением профильных специалистов из Академии наук. В итоге открытие было объявлено заблуждением, закатано под самый тайный гриф и предано забвению. Так же, насколько мне известно, поступили и официальные инстанции в других странах. Чего я и ожидал, собственно, изначально называя книгу "Апокрифом", уж прости такую иронию. Никак иначе это и не могло закончиться, поскольку все носители пауков, не принявшие вовремя меры предосторожности, находятся в той или иной степени под контролем нейровэбов. А влиятельные инсектанты — под контролем хайвнетов, в равной мере не заинтересованных в распространении этой правды.

— Да уж… — я в очередной раз обалдело покачал головой. — Карра предупреждал меня, что может перевернуться картина мироустройства. Да и вы, Аурелия. Но чтобы настолько. Мне с ходу поверить трудно.

— Прекрасно понимаем, — кивнула альсеида. — Но, с другой стороны, ты же спокойно принимал с детства, что у инсектов и арахнов есть проторазум. Сейчас предлагается сделать ещё один шаг вперёд. На этой планете до нашего появления сотни миллионов лет шла своя эволюция. Почему же она не могла привести к появлению разума, столь отличного от людского?

— Когда-то давно, на Земле, — продолжил Рениус, — один физик, Энрико Ферми, сформулировал то, что вошло в историю науки как "парадокс Ферми". Его суть простыми словами в том, что за миллиарды лет существования Вселенной где-нибудь должны были возникнуть разумные цивилизации помимо человеческой, но мы почему-то не можем обнаружить следов их деятельности. И до сих пор люди, освоившись уже на приличном количестве планет, так и не встретили никаких инопланетян.

Квестор покачал головой:

— А что, если чужой разум не обязательно должен быть воплощён в технологически развитой цивилизации, подобной нашей? И заключён в индивидуальные телесные оболочки? Что, если мы нашли здесь, на Нова Роме, разрешение парадокса Ферми? Незамеченный при Заселении и непонятый позднее коллективный разум? Даже два вида, веками противостоящих друг другу. Каждый из которых, в свою очередь, конкурирует внутри, делясь на хайвнеты шершней, богомолов, муравьёв и прочих, нейровэбы неотарантулов, неоотшельников и так далее. Но все они затаились при нашем появлении и стали изучать нежданно свалившихся с неба приматов.

— Но почему же их сразу не заметили? Да и потом, за двести с лишним лет? — я понимал, что вопросы не слишком интеллектуальные, но так, видно, пытался справиться с сильным удивлением.

Старик терпеливо пояснил:

— Трудно найти, когда не знаешь, что искать. Наши предки, первые колонисты, были ошеломлены другими сюрпризами Нова Ромы, которые сами по себе грандиозны. Излучения, открывшие людям псиэм. Инсекты и арахны, в которых обнаружился проторазум. Возможность симбиоза.

Квестор усмехнулся:

— В этом как раз наибольшая хитрость и мудрость хайвнетов и нейровэбов. Как известно, полуправда эффективнее лжи. Они не скрыли признаки разума как такового, они кинули нашим учёным приманку в виде индивидуальных его зачатков в каждой особи. И исследователи жадно набросились на неё, сосредоточили на этом внимание. А тем временем сами стали предметом изучения затаившихся наблюдателей. Хайвнеты — бионейросети ульев насекомых и нейровэбы — коллективные разумные сети пауков с нашим появлением тоже получили новый толчок к следующему этапу эволюции, усилились за эти двести лет, внимательно исследовали миллионы прилетевших и родившихся здесь людей. И нашли нас пригодными для своих целей.

— Вот как? — вскинулся я.

— Подумай, — вновь вступила в разговор Аурелия. — Ликторы и пауки. Кто кому больше нужен? Вы используете их или они вас?

Я вдруг вспомнил, с каким азартом Арах всегда охотится на насекомых и инсектантов, стремясь при любом удобном случае самолично прикончить их. Только ли из-за того, что этого хотел я, его хозяин? Да и хозяин ли я?

— Понимаешь, что это глубже, чем наше противостояние с инсектантами? — спросил Рениус. — Не мы, люди, используем пауков и насекомых, а они нас. Они враждовали тысячелетиями, а мы — лишь новое средство в их войне. Временные пришлые носители, весьма удобные.

Мои мысли рвались вперёд бурным неудержимым потоком. Возможно ли, что все были столь слепы? Вполне. А ведь подсказок имелось множество, если вдуматься. Построение социальных ячеек по моделям ульев. Приём "паутина" наших симбионтов, где они усиливают друг друга, действуя в единой сети. Взаимное усиление хорошо настроенных друг на друга псиэмов. Мы всё это знали, но не сделали нужного шага в рассуждениях и обобщениях, не дотянули до правильной индукции, не решились на смелые выводы. А когда кто-то их сделал, навесили на это семь печатей тайны…

— Передаю тебе нужный для понимания "Апокрифа" визуал и прочие данные вместе с полным текстом, — донёсся до меня будто издалека