— Нарив, что за оружие было в твоей армии? – меня уже давно, с тех пор, как нас не пропустил тот стражник, беспокоит один вопрос.
— А что? – удивилась Нарив.
— Просто там, на пляже, и потом, в руинах, мы находили старое оружие. – пояснил я. – То были какие‑то странные мечи. Изогнутые такие, на серпы похожи. А у того стражника, которого мы видели, был топор.
— Такие топоры у гномов были. – Нарив задумалась. – Действительно странно… У нас были такие мечи, как ты описал.
— А вы и с гномами воевали?
— Нет. – покачала головой Нарив и о чем‑то задумалась. – Нет. С гномами у нас всегда был союз. Эти горы – как раз их территория.
— Но ведь тот стражник был человеком! – я совсем запутался. – гномов я, конечно, не видел…
— Человеком. – подтвердила Нарив и надолго замолчала.
— Хорошо бы поймать кого‑то из местных, да расспросить, что здесь происходит. – сказал я.
Нарив молча пожала плечами.
К нужному нам проходу мы вышли к концу первой дневной стражи. Это даже не проход, а, скорее, узкая щель, трещина в сплошной каменной стене. Забраться туда можно только по крутой осыпи камней, высотой почти с меня. Что там дальше и куда ведет эта щель – не видно. Но я отчетливо чувствую оттуда дыхание сырости.
— Сюда. – указала на щель Нарив.
Переводить не потребовалось. Жест был понятен и без лишних слов. Седой подозрительно посмотрел на щель, по которой предстоит пройти отряду.
— Крысиная нора какая‑то… – пробормотал Молин.
— Ждем баронских. – объявил капитан. – Ламил, берешь десяток и лезь в проход. Смотри, чтоб там нас никакие сюрпризы не ожидали.
Молин тяжело вздохнул. Лезть в «крысиную нору» выпало таки нам. А по мне – какая разница? Все равно ведь придется… Один за другим, мы вскарабкались по осыпи. Оглянувшись, я заметил, что и Нарив не отстает от нас. Капитан смотрит на это очень недовольным взглядом – единственный проводник, хоть и приписанный к нашему десятку, полез вперед без спросу. И не скажешь ей ничего – я, единственный, кто понимает язык Нарив, уже наверху.
Щель оказалась немного шире, чем казалось снизу. Пожалуй, тут могут пройти два человека в ряд. Тропа, если перемешанные камни разных размеров можно назвать тропой, полого поднимается вверх и, шагах в пятнадцати, скрывается за поворотом. Вверху еле виднеется узенькая полоска неба. Стены поросли густым коричневатым мхом, на котором блестят капельки влаги. Сразу стало холодно и неуютно.
— Дони, Крамм, Спик, у вас щиты – идите вперед. – скомандовал Ламил. – Остановитесь за пять шагов до поворота.
Мы прошли чуть дальше и попытались поудобнее устроиться на сырых камнях. Едва присев, Комил тут же вскочил.
— Что за гадость? – вскрикнул он и принялся нащупывать что‑то на штанах пониже спины.
Оказалось, сел он прямо на здоровенного, больше ладони размером, слизняка, самого отвратительного вида. Слизняк оказался цветом точь–в-точь как окружающие нас камни и заметить такого можно только если хорошо присмотреться. Все с интересом следили как Комил, ругаясь, пытается отчистить штаны и запачканную руку.
— Здесь осторожно идти надо. – сказала Нарив, тоже с улыбкой следившая за Комилом. – Не один человек уже, наступив на такого слизняка, поскальзывался и ломал себе что‑то.
— Значит, будем смотреть под ноги. – ответил я. – Скажи, Нарив, я все‑таки не могу понять – почему никто кроме меня не понимает твой язык?
— Я тоже никого кроме тебя не понимаю. – ответила она. – Хотя ты и говоришь как‑то странно. Слова перекручиваешь иногда так, что вообще сложно что‑то разобрать. Но другие вообще несут какую‑то чушь.
— Вот и я о том же. Мне кажется, что это ты перекручиваешь слова. Хотя, с каждым днем, вроде, я понимаю тебя все лучше.
— Может, у тебя какой‑то магический предмет, позволяющий понимать другие языки? – предположила Нарив.
— Или, может, у тебя? – выдвинул ответное предположение я.
— Нет, иногда ты меня удивляешь! – Нарив неожиданно рассмеялась. – Ты забыл в каком виде я перед вами появилась? Где, по–твоему, я могла прятать хоть что‑либо?
Я почесал затылок. И снова она права. Но что у меня может быть магического? Я принялся перебирать вещи в карманах и в сумке. Вначале, я подыскал плоский камень, на котором можно разложить их содержимое. Так, что у нас в сумке? Та, на удивление, оказалась практически пустой. Клешня краба, оставшаяся еще с момента нашей охоты на этих тварей, чуть не сожравших меня самого. Собранных тогда крабов, конечно, уже давно всех поели, а клешня, вот, потерялась в сумке. Что еще? С удивлением, я обнаружил остатки небольшого кусочка сухаря, также затерявшегося и потому уцелевшего. Сейчас это – весьма неприглядная на вид, слипшаяся масса. Ведь искупаться мне пришлось не раз и сумка промокала насквозь. Ракушки, которые, как утверждал Баин, стоят по саату…
— Красивые… – Нарив взяла одну из выложенных на камень ракушек.
Я, убедившись, что в сумке ничего больше нет, занялся карманами. Здесь огниво… Небольшой ножик… Нет, это все не то – вряд ли в огниве есть хоть искорка магии. Что в другом кармане?
— В детстве я видела бусы из таких ракушек. – продолжала тем временем Нарив, вертя в пальцах ракушку. – Мне тогда так с»атрак гхэд»ан п»утар…
— Чего? – выпучил глаза я. – Что ты сказала?
— А? – Нарив воззрилась на меня так же удивленно, как и я на нее.
Не сговариваясь, мы одновременно перевили взгляды на камень, где лежат мои пожитки. Среди ракушек тускло поблескивал золотой перстень, только что извлеченный мной из кармана.
— Эх ак»ур ан? – Нарив указала на перстень.
— Нашел на пляже… – произнес я и, увидев, что Нарив качает головой, взял перстень и повторил. – Нашел на пляже когда нас сюда перенесло.
— Можно посмотреть? – спросила Нарив и теперь я ее прекрасно понял.
Я протянул ей перстень. Кроваво блеснул красный камень, словно вырастающий из золота.
— Базэн. – произнесла Нарив, рассматривая перстень.
— Что? – не понял я.
— Перстень сделан в одном из монастырей Базэна, бога знаний.
— А ты откуда знаешь?
— Вот. Видишь, справа от камня изображен сам Базэн. Он держит в руках книгу. – Нарив, не выпуская перстень из рук, поднесла его к моим глазам. – А слева от камня – Роас с мечом. И здесь надпись еще. «Знание – есть красота мира».
— Знание – есть красота мира. – повторил я. – Странно как‑то… По–моему, красота мира совсем не в знаниях.
— Ты только, если встретишь посвященного Базэну, этого не говори. – Нарив вернула мне перстень. – Для них в знаниях и красота, и весь смысл жизни. Где ты, говоришь, нашел этот перстень?
— Мы остановились в устье реки, вдоль которой потом шли через джунгли. – я принялся вспоминать тот, кажется такой далекий, день. – Ночью на нас напала целая орда крабов. Чуть не сожрали… Честно говорю, там один краб был – чуть не с меня ростом!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});