но увидев отсутствующее выражение на лице кузины, моментально нахмурился, — Так, что случилось?
— Всё в порядке. Просто уже скучаю по Риму, — выдала Олив заранее придуманный ответ.
— Оу, ну-у, — он почесал в затылке, — твой опыт знакомства с ним был слишком положительным. Зато возвращаешься в Лондон с новой работой и можешь заняться интересным делом. Разве не круто?
— Да-а, — Олив постаралась не выдать своё безразличие к его слова, втайне надеясь, что ответила впопад, — Я заварю нам чаю, — она поднялась с места и проплыла на кухню, мимоходом нажав на кнопку чайника.
— Как Тео воспринял твоё решение уехать? — спросил кузен осторожно.
— Это неважно. Теперь мы коллеги и продолжать всё это было бы неэтично. Что он думает на этот счёт не должно меня волновать.
Какую же чушь приходится нести, чтобы не утратить лицо.
— Нда… — протянул Бен и взглянул на часы, — Ну тогда выпьем чаю и я спущу чемоданы вниз.
— Как там пригород Милана? — желая сменить тему, спросила Олив.
Бен в ответ протяжно вздохнул:
— Иногда мне кажется, что, придя на эту работу, я тупо променял антропогенные катастрофы на стихийные бедствия.
— И-и это плохо?
— Пока не знаю. В первом случае ты наблюдаешь грязь, боль и смерть по причине отсутствия у людей мозгов, а в другом всё то же самое, но просто потому что такова жизнь. И там, и там осадочек мерзкий.
— Чужая глупость раздражает сильнее, чем буйства природы, — задумчиво протянула Олив, — невозможно не злиться на несправедливость и отсутствие эмпатии у людей, обладающих властью и вооружением. А природа просто живёт своей жизнью. Жестокой, даже первобытной. Но тут уже редко кто-то бывает виноват.
— Наверное, ты права… — Бен покивал и присел на диван.
Олив подала чай и ещё минут десять они обсуждали его миланские приключения. Когда чашки опустели, Бенджи отнёс их в раковину и, выдвинув ручку чемодана, откатил его к входной двери.
Уходить не хотелось. Она в последний раз вышла на балкон и оглядела оживлённую виа Тибуртина. В ресторанах всё так же сидели люди, пекарня напротив издавала умопомрачительные ароматы, а по дороге внизу курсировали автобусы, проезжали машины и носились мопеды.
Глаза вновь наполнились влагой. Быстро смахнув слёзы, Олив мельком взглянула на пустой балкон напротив. Закрытые ставни и никого. Она опустила взгляд и заметила, что внизу припарковалась белая машина: такси.
— Там, случайно не наш автомобиль приехал? — спросила она у Бена.
— Что? Уже? Иностранец что ли за рулём? — кузен вышел на балкон и посмотрел вниз, — Марка тачки вроде совпадает. Очень странно. Они обычно опаздывают минут на пятнадцать-двадцать. Италия же, ну.
Он оставил чашку на столике здесь же и быстрым шагом направился к двери, подхватил чемодан и вышел.
Олив посмотрела вниз. Водитель вышел и, облокотившись на капот, осмотрел улицу. Вот появился Бен, что-то у него спросил, тот покивал. Открыл багажник и погрузил чемодан внутрь. Хлопнула дверь. Она вздохнула.
Не помня себя, закрыла дверь на ключ, спустилась на лифте и вышла на виа Тибуртина.
— Ну что, едем? — спросил Бенджи.
— Думаю, да, — она покивала, — Мейви хотела попрощаться, но, мне кажется, от этого всем только хуже.
— Пожалей детскую психику, ей ещё сниматься в новом сезоне «Очень странных дел», — подмигнул ей кузен.
— Да-а, — Олив закатила глаза, — повторяй эту шутку почаще, и тогда она точно станет смешной.
Бен проигнорировал её слова и, открыв дверь, сел на переднее пассажирское. Олив подняла глаза на балкон напротив. На секунду ей показалось, что там мелькнул силуэт, но плотно закрытые ставни разубедили её в том, что кто-то из семейства Галлахер мог заметить её отъезд. Что ж, тем лучше. Она села в такси, закрыла дверь. Автомобиль пришёл в движение и вскоре покинул виа Тибуртина.
Глава XII. Пантеон
Она вышла из кофейни на Аргайл-стрит и, поморщившись, поспешила открыть зонт. Глазго встретил Олив тяжёлым небом, сыростью и прохладой. Огромный трак ранним утром привёз все её вещи в квартиру почившей шесть лет назад бабушки. Двухкомнатная коморка, расположенная прямо над баром, пропахла лавандовым мылом из благотворительных магазинов, и, находясь там, Олив всё чаще ловила себя на том, что не помнит, о чём она грезила все эти годы, проживая очень похожую жизнь в Саттоне.
Безусловно, исторический центр города и все эти потрясающие библиотеки создают определённое настроение, но оно как будто бы стало Олив не по размеру. Три дня в Лондоне пролетели в безумной круговерти, но как только градус задач начал потихоньку спадать, она занялась вопросом переезда и вот, наконец, достигла цели. Удовлетворения, однако, Олив не испытала. Чувства вновь притупились, смысла не прибавилось. В попытке нащупать его, она забежала в общественную библиотеку, но в этот раз не нашла там для себя ничего подходящего.
В кармане телефон разразился вибрацией. Она нажала на кнопку ответа.
— Олив, привет! Это Салли, с канала семьдесят три Британия, — раздался в трубке знакомый высокий голос.
— Привет, Салли, слушаю тебя, — Олив отпила из стаканчика флэт-уайт и встала под навес какого-то стенд-ап клуба.
— Я скинула тебе все пять пилотных серий, посмотри их, пожалуйста, до вечера и пришли замечания, если будут. Мистер Галлахер уже одобрил часть, но в контракте написано и про тебя, так что-о…
— Да, спасибо! До восьми постараюсь, — ответила и, откинув зонт с плеча, посмотрела наверх в серое небо, крупные капли дождя сейчас заливали улицу, по которой пробегали редкие прохожие.
На месте книжного магазина, в который она любила забегать с подругами, сейчас открылась прачечная. Олив с сожалением оглядела вывеску, на которой когда-то крутился кованный книжный разворот, но обнаружила пустоту.
К остановке неподалёку подъехал автобус, Олив вновь подняла зонт и поспешила к нему. Показала водителю проездной, прошла в салон и миновав две остановки, вышла на третьей прямо у своего дома. Ещё глоток уже начавшего остывать кофе и, поморщившись, она продолжила свой путь вверх по лестнице. Повернула ключ, толкнула старую деревянную дверь и вошла в прихожую, погружённую в полумрак. Распахнула шторы в тёмной спальне, приоткрыла форточку.
Настольная лампа зажглась белым светом. Олив включила ноутбук и раскрыла записную книжку. На почте обнаружилось несколько ссылок и, вздохнув, она запустила пилотный эпизод.
На экране тут же замелькали планы, на которых Пантеон был динамически снят с разных ракурсов. Вся эта круговерть сменилась кадрами, которые они снимали внутри самого храма. По центру теперь стоял Тео. Разведя руки в стороны он обратился прямо в камеру:
— Это Пантеон. Ну, вы знаете Пантеон: «Храм всех богов», «Самый большой купол», гробница Рафаэля. Но есть здесь