— Будут, Чейне! — пообещал Оинчы. — Все у тебя теперь будет!
В глазах женщины промелькнул испуг. Не к добру, если муж разрешает праздничную одежду носить каждый день и для новых таких же уборов собирается ворох всего накупить! Или не нравится ему этот ее наряд — слишком яркий, или сердится на что-то… Может, к своему молодому брату ревнует ее? Но у них же ничего не было! Хотя… Чейне почувствовала, как вспыхнули щеки. Она потерла их ладонями, отвернулась, чтобы муж не заметил.
Вообще-то перемены с мужем начались еще вчера, когда он от Учура приехал. Обычно молчаливый и сумрачный, все вечера сидящий с погасшей трубкой у очага, Оинчы вдруг точно увидел ее заново-в грязной шубе, с нечесаными волосами, равнодушную и злую, вздохнул, отвел глаза в сторону: Барагаа родить должна, надо тебе съездить к ней, помочь… Учур — пьяный, какой толк от него?.. Можешь и ночевать остаться — мало ли когда женщине время родить придет… Да приберись — не позорь меня перед сыном и снохой!
Ни к кому в гости он ее и днем не отпускал, даже к отцу, а тут… Что случилось с мужем, почему вдруг таким добрым стал? Может, с коня упал и головой о камень ударился?
— Много сошьешь себе теперь чегедеков, жена! Столько, сколько сама захочешь! И шубы себе новые заведешь, и рубашки шелковые, и собольи шапки… Я хочу, чтобы моя жена наряднее всех была, чтобы у нее много красивых вещей было!
— Мне не надо много нарядов! — не выдержала Чейне. — Куда мне в них ходить, кому показывать?
Оинчы усмехнулся, махнул рукой: нет такой жены, которой не надо много нарядов! Мужчина годами может обходиться тем, что у него есть. Женщина нужны обновления… Пусть уж лучше свои тряпки обновляет, чем жизнь, судьбу, интересы и привязанности! Да и от соседей неудобно: своими ушами слышал разговоры о том, что, бросив камлать, Оинчы не только голодом сидит, мясо и молоко у соседей покупает, но и на новый чегедек и новую шубу молодой жене не скопил… Вот и надо людям рты заткнуть!
Правда, Чейне догадывалась, что ее муж богат. Но и она не знала, как богат Оинчы! Богаче многих зайсанов и купцов-чуйцев! И если бы только захотел, уже завтра владел тысячными стадами и табунами скота!..
Один только этот бродяга, которого он нашел на дороге мертвым, подарил каму Оинчы пояс, где было больше фунта золотого песка! Если бы лодырь Учур поднял тогда свой окаменевший зад от кошмы и проехал с ним хотя бы до поворота дороги, выслушал отца и понял его просьбу, находку они могли бы поделить пополам…
Не брось он свой бубен, не стал бы Оинчы просить сына об одолжении, да только нельзя ему теперь самому в леса Толубая идти и ехать — вся нечисть прилепится, в спину толкать будет, чтобы в болоте утонул… Когда кам к Эрлику уходит сквозь землю — одно дело, а когда он сам бубен бросает, чтобы дорогу в подземное царство грозного бога забыть — совсем другое[122]… А Учур кам, ему можно безбоязненно идти в любое запретное для простых людей место!.. Э-эй, что теперь обо всем этом говорить! И сам Учура не попросил, и Учур его не понял — пьяный был…
А теперь вот новая беда — Ыныбас, которого надо в узде еще крепче держать, чтобы не вздумал разорить Оинчы. Раньше эта сопливая девчонка Шина на нем висела, теперь сам Техтиек повис… С Техтиеком, ладно, разобраться можно через бурханов, а вот с Шиной… Ведь он, этот вонючий барсук, до сих пор со своей девки глаз не спускает! И не скрывает, даже ему, старшему брату, об этом открыто говорит!.. А разве для того Оинчы копил свои богатства, чтобы отдать их в чужие руки, неизвестно кому? Ведь у той Шины близких и дальних родных, что деревьев в лесу, и у всех детей, что листьев на этих деревьях! Все разнесут, и еще многим не хватит… А ведь Чейне Оинчы не столько для себя, сколько для Ыныбаса покупал, и потому обязан дождаться младший брат его смерти, чтобы всем его имуществом по закону владеть и всю жизнь быть ему благодарным!..
Когда Ыныбас и Чейне вместе приехали, у Оинчы даже сердце екнуло от радости: зацепился брат. Но потом присмотрелся — нет, соскользнул… Сам виноват, что молодую женщину держал, как старуху! Нарядами надо было ее завалить, чтоб сияла вся золотом, камнями и шелком!.. Разве потеряет что Оинчы, если одну монету из правого кармана в левый переложит?
Невозможно долгими стали теперь ночи у Оинчы, хоть и ложился на вечерней заре, и вставал на утренней. Спал только до первых звезд и с последних звезд до рассвета. А всю остальную ночь рассматривал небо сквозь дымовое отверстие. Не зря, видно, отец Челапан говорил ему, что чем меньше человеку жить остается, тем шире распахнуты его глаза в мир…
Оинчы встретил брата сдержанно, но долг гостеприимства исполнил до конца: накормил, напоил, отдохнуть дал, коня поменял. И разговор у тепши вел о пустяках: о дороге, погоде, новостях. Один только важный вопрос и задал о Шине. Ответ обескуражил и обозлил:
— Осенью женюсь, однако. А вообще, брат, не знаю… Тут Оинчы и не выдержал, уколол:
— Русский бог не дает на алтайке жениться?
— С русским богом у меня отношения сложные, — уклончиво ответил Ыныбас и показал глазами на Чейне: не для ее ушей, мол, разговор будет. — Другой бог зовет меня.
Оинчы попросил жену сходить к соседям за аракой по случаю неожиданного приезда гостя, а когда Чейне вышла, спросил прямо:
— Что у тебя еще случилось, говори!
— То же, что и у тебя, брат, — криво усмехнулся Ыныбас и произнес страшное слово: — Калагия! Я привез тебе привет от Белого Бурхана и хана Ойрота, Оинчы.
— Кто ты? — неожиданно охрип бывший кам.
— Я — ярлыкчи, доверенный Белого Бурхана. Это был удар в самое сердце.
— И ты приехал ко мне по приказу бурханов?
— Да.
— Что им надо от меня?
— Белый Бурхан собирает воинство Шамбалы, которое надо кормить, одевать, вооружать. А для этого нужны люди и золото. И еще нужны мастера, к которым ты один в горах знаешь дорогу.
Все повторялось. Для того, чтобы принести счастье горам, надо сокрушить зло оружием. А оружие надо покупать за золото — горные мастера делать его бесплатно не будут, как и купцы-чуйцы продавать… Разве нет мирных путей у тех, кто послан самим небом, чтобы не заливать горы кровью?
— Людей и золото должен добывать Анчи. Ты покажешь мне к нему дорогу?
Оинчы кивнул. Потом посмотрел мимо головы брата, спросил глухо:
— Где Анчи возьмет золото? Он — нищий пастух.
— У него есть надежные парни, а золото можно взять на приисках и у таких, как ты.
Оинчы изумленно взглянул на Ыныбаса:
— Откуда Белый Бурхан знает о моем золоте?
— Он — посланец неба. А небо знает все. Оинчы хмыкнул: какая забота у неба о земных делах? Ведь для неба, что золото, что грязь — все едино! Значит, золото нужно не богам, а людям? И тот, кто послан небом, совсем не бог?