Ближе к обеду опять появился Бен с целой горой сосисок. Рядом с ним шла молоденькая девушка с ребенком на руках. Сьюзен нахмурилась.
— Сьюзен, я подумал, быть может, ты захочешь познакомиться с Кэти. — Он подмигнул. — У вас много общего.
Кэти села на землю рядом со Сьюзен.
— Бен сказал мне, что у тебя будет ребенок. Верно?
Сьюзен поерзала. Она чувствовала себя совершенно опустошенной и морально, и физически.
— Да.
Девушка подняла футболку, обнажив полную грудь для кормления младенца. Он тут же взялся за дело, и она принялась нежно поглаживать его по головке.
— Мой маленький Лунный Свет — это самое лучшее, . что у меня есть, — заявила она.
— Лунный Свет? — удивилась Сьюзен, избегая смотреть на младенца.
— Ага. Здорово, правда? Он родился у меня в Сан-Франциско… — Она подняла грудь повыше, чтобы ребенку было удобнее сосать. — ..прямо в парке. В ту ночь луна и звезды были особенно яркими. Вот я и назвала его Лунный Свет.
Классно, верно?
— Верно, — согласилась Сьюзен, но в глубине души была в этом не уверена. Она положила руку на живот. — А тебе не было больно? Рожать прямо на земле…
Кэти расхохоталась:
— Ну ты даешь! Я же ничего тогда не соображала и не чувствовала. Помню, накурилась в тот день до одури.
Сьюзен почувствовала, как к горлу подступила непреодолимая тошнота. Схватив свою сумку, она вскочила.
— Сейчас вернусь, — бросила она и, пробираясь между расположившимися на земле студентами, направилась к деревьям, которые росли за зданием.
Как все изменилось! Этим студентам борьба за мир, против войны и насилия до лампочки. Единственное, чего они хотят, — это уйти от действительности. Плевать им на какую-то там войну! Им бы только «травку» покуривать, цветочки рисовать да детей в парках рожать! Сьюзен, прислонившись к стене здания, глубоко вздохнула. Тошнота немного прошла. Снова дал о себе знать ребенок в животе.
Оглядевшись, она увидела на стоянке фургончик — старенький, ржавый, разукрашенный яркими цветами и знаками мира. Подойдя к нему, Сьюзен заглянула в заднее окошко: на полу валялись тонкие матрацы, в углу — какая-то скомканная одежда, всюду смятые бумажные пакеты и пустые банки из-под пива. Сьюзен стало очень грустно.
Все изменилось. Того студенческого движения, что было раньше, уже нет и не будет. Когда же это произошло? После покушения на Бобби Кеннеди? Неужели и вправду мечты испарились, как сигаретный дым? Сьюзен посмотрела на фургон в последний раз. Да… Это тебе не апрель, не Колумбийский университет, а Бен — не Дэвид. Это уж точно! И она направилась к зданию, чтобы позвонить в пансионат: пора Попу приехать и забрать ее отсюда.
ПИ ДЖЕЙ
С тех пор как Сьюзен ездила в Нью-Хейвен, прошло три недели, но всякий раз, когда Пи Джей спрашивала, как прошел митинг, она уклончиво отвечала:
— Ты знаешь, раньше было все по-другому, а сейчас словно чего-то не хватает.
И хотя Пи Джей неоднократно пыталась вызвать подругу на откровенный разговор, та не поддавалась. Но в Сьюзен произошла перемена, и перемена позитивного характера. Если раньше она всячески уклонялась от общения с остальными девушками, то сейчас, казалось, готова была помогать им. Сразу после возвращения из Нью-Хейвена Сьюзен объявила, что с удовольствием позанимается с самыми младшими, то есть с Джесс и Джинни, чтобы они не забыли школьную науку. Пи Джей никак не могла понять, отчего у Сьюзен вдруг возникло такое желание, однако атмосфера в Ларчвуд-Холле стала более спокойной и доброжелательной. Было во всем одно маленькое «но». Пи Джей приходилось много времени проводить одной, поскольку Сьюзен утренние и дневные часы проводила за занятиями с Джесс и Джинни, которая позволяла себя обучать, только будучи в благодушном настроении.
Было 23 сентября — большой иудейский праздник, однако настроение у Сьюзен было далеко не религиозное.
Как обычно, она решила провести занятия. Пи Джей сидела в гостиной и бесцельно просматривала разрозненные странички воскресной газеты. Осень в Новой Англии была временем бурной деятельности. В эту пору проводились ярмарки, аукционы, выставки. Поэтому газета пестрела всевозможными объявлениями о подобных мероприятиях наряду с заметками о давно утерянных вещах, представляющих несомненную ценность. Пи Джей искала глазами самые интересные из них, те, которые были составлены с выдумкой. Рекламодатель хотел, чтобы на них обратили внимание. Не пропустил? она и рекламу, данную людьми, абсолютно несведущими в этой области. Она была напечатана таким мелким шрифтом, что глазам больно было ее читать, да еще и без пробелов между строчками. Хотя информация и в тех, и в других была одинаковой, Пи Джей понимала, что профессионально сделанная реклама выигрывает потому, что сразу бросается в глаза. Как же ей хотелось поскорее вернуться в колледж, выучиться на дизайнера и стать в этом деле специалистом высшего класса, чтобы потребители бросились покупать именно те товары, достоинства которых она будет представлять!
Пи Джей перевернула очередную страничку, и в глаза ей бросилось одно объявление. Небольшое — всего одна колонка, — оно шло по всей газетной полосе снизу доверху и было весьма искусно украшено всевозможными картинками. Чего тут только не было! И тыква, и чертово колесо, и голубые ленты, и самый разнообразный домашний скот, и консервные банки. Заголовок гласил:
«Спешите на ярмарку в округ Саутфилд! Вас ждут всевозможные аттракционы, развлекательные зрелища, призы и подарки! А сладкоежек — всякие вкусности! Спешите! Спешите!»
Пи Джей улыбнулась. Когда она была маленькая, то обожала ходить на подобные ярмарки. Прикинула, когда она состоится. Получилось на следующей неделе, с пятницы по воскресенье.
— Вот здорово! — воскликнула она.
Интересно, сумеет ли она уговорить остальных девчонок пойти. Как было бы хорошо хоть ненадолго выбраться отсюда и немного повеселиться.
Пи Джей принялась собирать газеты со стола, как вдруг замерла от возникшей мысли: а если на ярмарке она столкнется с Питером? Что она сделает, если увидит его? Пи Джей задумалась над объявлением. Прошел месяц с тех пор, как она сообщила ему, что ждет ребенка, и отвергла его предложение руки и сердца. Она вспоминала о нем, лишь когда ей бывало одиноко, но это случалось гораздо чаще, чем хотелось бы. Тем не менее Пи Джей удавалось заставить себя не звонить ему: поскольку она не любит его, зачем же навязываться?
— А, да ладно! — отмахнулась Пи Джей. — Что думать об этом заранее? Наверняка он туда не пойдет, будет, как обычно, работать.
Она взяла газету и вышла в холл, но выбросить мысли of Питере из головы так и не смогла — где-то в глубине ее существа жила надежда на встречу, пусть даже случайную.