class="p">Часть пятая
Если кто-то тебя не слушает, наберись терпения. Может быть, просто ему в ухо набилась шерсть.
Винни-Пух
Глава 17
О том, как опасно иметь точную копию самого себя
В ЮАР произошло то, что человека, осужденного за терроризм, спустя двадцать семь лет выпустили из тюрьмы, удостоили Нобелевской премии мира и выбрали президентом страны.
На хуторе Шёлида ничего подобного не происходило.
Дни превращались в недели, недели в месяцы. Лето перешло в осень, потом в зиму и весну.
Никаких злобных агентов иностранных спецслужб на хуторе не появлялось (один из них лежал на двухсотметровой глубине в Балтийском море, а другой томился в одиночестве за письменным столом в Тель-Авиве).
На какое-то время Номбеко и Хольгер-2 полностью отключились от мыслей о бомбе и других неприятностях. Прогулки по лесу, походы за грибами, рыбалка во фьорде с плоскодонки Гертруд – все это имело успокоительный эффект.
К тому же, когда совсем потеплело, хозяйка разрешила им вернуть к жизни картофельное поле.
Трактор и прочая техника были не слишком современными, но расчеты Номбеко показали, что все это принесет примерно двести двадцать пять тысяч семьсот двадцать три кроны годового дохода, – не говоря о том, что первому номеру и Селестине будет чем заняться (вместо очередных глупостей). Небольшой финансовый приварок в дополнение к покою загородной жизни не повредит, особенно с учетом того, что и подушечный бизнес, и 19,6 миллиона крон сгорели дотла.
Лишь в ноябре 1995 года, когда выпал первый снег, Номбеко вернулась к вечной теме их со вторым номером совместного будущего.
– Ведь нам с тобой тут хорошо, правда? – спросила она во время продолжительной воскресной прогулки вдвоем.
– Тут нам хорошо, – кивнул второй номер.
– Жалко только, что на самом деле нас не существует, – продолжала Номбеко.
– И что бомба в ящике существует, – добавил второй номер.
Они принялись обсуждать, как бы раз и навсегда изменить оба этих обстоятельства, и обсуждали так долго, что дискуссия сама собой съехала на тему того, сколько раз они все это уже обсуждали.
Но как бы часто они ни возвращались к проблеме, пытаясь подступиться к ней то с одного, то с другого бока, неизменно упирались в тупик: бомбу не пойдешь и не сдашь первой попавшейся заведующей муниципальным отделом устойчивого развития. Нужен выход на инстанции повыше.
– Может, еще раз позвоним премьер-министру? – предложил Хольгер-2.
– А смысл? – ответила Номбеко.
Они уже трижды попадали на двух разных референтов и дважды на одного и того же гофсекретаря – и получали один и тот же ответ. Ни премьер, ни король их не примут – ни тушкой, ни чучелком. Возможно, первый на это пошел бы – при условии подробного и детализированного изложения сути дела в письме, но ни Номбеко, ни Хольгер-2 не были готовы рискнуть на такой шаг.
Номбеко вернулась к давней идее, что Хольгеру надо под именем брата пойти учиться, чтобы в дальнейшем получить работу в ближнем круге премьер-министра.
Варианта поселиться в доме под снос и жить там, пока он не рухнет, больше не существовало, поскольку не существовало самого дома. Оставалось продолжать выращивать картофель в Шёлиде. Уютно, но с точки зрения будущего не то чтобы перспективно.
– Высшее образование в два счета не получить, – сказал Хольгер. – Мне по крайней мере. Тебе-то запросто. Это история на несколько лет. Ты согласна ждать?
Еще бы. Прошло уже столько лет, что ждать Номбеко давно привыкла. К тому же она найдет чем занять это время. Библиотека в Норртэлье прочитана далеко не вся. Приглядывать за двумя балбесами и бабушкой – это, считай, работа на полставки. Ну и с картофельным полем забот хватает.
– Стало быть, либо экономика, либо политология, – сказал Хольгер-2.
– Либо и то и другое, гулять так гулять, – сказала Номбеко. – А я тебе с удовольствием помогу. Я ведь с цифрами на «ты».
• • •
Весной номер второй сдал наконец экзамены. Благодаря сообразительности и высокой мотивации он набрал приличные баллы, что позволило ему той же осенью поступить сразу на экономический и политологический факультеты Стокгольмского университета. Лекции иногда совпадали по времени, и тогда на экономическую пробиралась Номбеко и в тот же вечер воспроизводила ее Хольгеру почти слово в слово, изредка вставляя комментарий-другой в тех местах, где профессора Бергмана или доцента Йэрегорда малость заносило.
Хольгер-1 и Селестина помогали бабушке по картофельной части и регулярно ездили в Стокгольм на встречи Стокгольмского союза анархистов. Второй номер и Номбеко не возражали, но взяли с них слово не участвовать в публичных акциях. Анархия в Союзе анархистов царила такая, что даже списка членов не существовало, что позволяло номеру первому и Селестине сохранять желанную анонимность.
Оба наслаждались общением с единомышленниками: стокгольмских анархистов не устраивало примерно все.
Капитализм следовало свергнуть, заодно с большинством других «измов». Социализмом. Марксизмом, если вдруг подвернется под руку. Фашизмом и дарвинизмом (разве это не одно и то же?). Кубизм, впрочем, можно оставить, благо правил в нем ровно никаких.
Далее, разумеется, надлежало убрать короля. Некоторые из собравшихся, впрочем, предложили альтернативу – сделать королем любого, кто захочет, – но ее категорически отвергли, и не в последнюю очередь Хольгер. Мало им проблем от одного монарха?
И вообразите: когда Хольгер взял слово, его слушали! И Селестину, когда она призналась в вечной верности собственной партии «Снести все к черту!».
Хольгер и Селестина нашли свое место в жизни.
• • •
Раз уж придется покамест выращивать картошку, то, полагала Номбеко, заниматься этим следует основательно. С Гертруд они прекрасно поладили. Старушка хоть и поворчала по поводу названия фирмы, но когда Номбеко зарегистрировала на ее имя АО «Графиня Виртанен», всерьез возражать не стала.
Вместе они принялись скупать земли по соседству, чтобы расширить посевные площади. Гертруд отлично знала, кто из бывших фермеров самый старый и измученный фермерской жизнью. К каждому из них она отправлялась на велосипеде с яблочным пирогом и термосом кофе, и участок сменял владельца прежде, чем чашки успевали наполниться во второй раз. Затем Номбеко потребовала провести оценку новоприобретенной земли, после чего начертила на плане несуществующую виллу, чем добавила в кадастровую стоимость еще пару нулей.
В результате АО «Графиня Виртанен» удалось взять ссуду в десять миллионов крон под залог поля стоимостью в сто тридцать тысяч. На заемные деньги Номбеко и Гертруд при посредстве яблочных пирогов и термосов кофе прикупили еще земли. Спустя два года Гертруд стала крупнейшим в регионе производителем картофеля, если считать по посевным площадям,