Когда Лари услышала, что даже эта история является предметом сплетен, она была потрясена до глубины души, но сделала решительное усилие, чтобы сохранить шутливый тон.
– И какой же из этих гипотез вы отдаете предпочтение?
– Судя по вашему сильному сходству с мадоннами Боттичелли, я бы отдал значительное преимущество теории, согласно которой вы… богиня.
Чезз снова закружил ее, и Лари с легкомысленным восторгом ребенка, катающегося на каруселях, наблюдала, как зал вертится вокруг нее. Он двигался так грациозно, и благодаря этому ей было легко двигаться вместе с ним! Все в нем возбуждало ее – то, как он говорил, смотрел, прикасался к ней, его аромат. Чезаре… Чезз… Она снова и снова мысленно повторяла его имя.
– Да, cara![5] – пробормотал он.
– Что?
Мне показалось, что вы прошептали мое имя. Действительно она прошептала его или он прочитал ее мысли?
Танец закончился. Лари молча пожелала, чтобы он не покинул ее. Ее желание исполнилось. Чезз продолжал держать ее за руку, когда они ушли с танцплощадки.
– Мою историю вы знаете. А теперь расскажите мне свою! – попросила она.
– История, как я где-то прочитал, – это то, что все время приходится переписывать. Вы именно этого хотите или же предпочтете выслушать факты?
– Выбирайте сами! – ответила Лари.
Ей только не хотелось услышать ничего такого, что развеяло бы его чары.
Согласившись рассказать о себе при условии, что Лари поужинает с ним, он провел ее в конец веранды, где были установлены буфет и маленькие столики со свечами. Они взяли тарелки и направились вдоль длинного стола, уставленного серебряными чашами с икрой, омарами, и нежным филе-миньон с трюфелями, и дюжиной различных салатов. Тарелка Лари так и осталась почти пустой. У нее не было аппетита, и ей хотелось только одного – узнать все, что возможно, о Чезаре Даниели. Они нашли столик в самом дальнем конце террасы, подальше от шума и света. Мимо прошел официант и оставил каждому из них по бокалу шампанского.
– За Венеру! – произнес Чезз, поднимая свой бокал. Лари выпила под этот тост вместе с ним.
– А теперь… перейдем к фактам!
Он начал рассказывать ей о себе – чистосердечно, иногда с юмором. Его отцом был принц Марко Даниели, а мачехой – Ребекка Уотерфилд, прадед которой владел «чем-то вроде патента, как превращать сок каучуковых деревьев в автомобильные покрышки». Он родился в Италии, его богатая и распущенная мать развелась с отцом, а поскольку она не выказывала абсолютно никакого интереса к воспитанию сына, опеку над ним взял на себя отец. Вскоре после этого его мать умерла, случайно приняв слишком большую дозу снотворных пилюль, смешанную с алкоголем. С тех пор как его отец женился вторично, все эти четырнадцать лет Чезз приезжал в Ньюпорт, но только на летнее время. Остальное время года он делил между Нью-Йорком и Римом, по случаю отдыхая в Палм-Бич, Каннах, на побережье Карибского моря или на каком-нибудь другом модном курорте.
– Принц решает, куда ехать, – объяснил Чезз, – в зависимости от того, для какого из трех его любимых видов спорта наступает сезон.
Когда Лари спросила, какие же это виды спорта, Чезз ответил:
– Катание на лыжах, поло и занятия любовью с красивыми женщинами.
К несчастью, продолжал он, для его мачехи эти виды спорта почти что недоступны, потому что в колледже ее сразил полиомиелит, задолго до того, как вакцина Залка практически покончила с тяжелым заболеванием. С тех пор она осталась калекой, но не допускала, чтобы недуг привязывал ее к одному месту. Она повсюду сопровождала Чезаре и его отца. В прошлом году мачеха ездила даже в Индию на охоту на тигров, и местные носильщики носили ее в паланкине.
– Она не может принимать участия во многих наших развлечениях, но ей всегда нравилось наблюдать за нами, заключил Чезз.
Его многословный рассказ произвел на Лари странное впечатление. Вместе с намеками на то, что он восхищается обоими родителями, в нем было также и дьявольское упоминание о том, что занятия любовью – это вид спорта. Может быть, ей только показался скрытый намек в последнем замечании относительно его мачехи. Лари пристально смотрела на Чезза. Черты его необыкновенно прекрасного лица дрожали в свете маленькой свечки, стоявшей на столе. Умышленно ли он бросал эти намеки на разврат или просто дразнил ее, противопоставляя свою искушенность наивности собеседницы?
– Ну, продолжайте! Спрашивайте меня о чем-нибудь! – сказал он, прочитав в глазах Лари этот вопрос.
Она снова вернулась к учтивой беседе.
– Вы учитесь?
– Всегда. Моя школа – весь мир.
Он наклонился к Лари через стол и устремил на нее взгляд своих зеленовато-серых глаз.
– В этот вечер вы могли бы стать il mio proffessore.[6]
Она почувствовала, что краснеет под его соблазнительным взглядом, и как бы отступила, сделав маленький глоток шампанского и вернувшись к безопасной незначительной беседе.
– А чем вы занимаетесь?
Прежде чем Чезз успел ответить, перед их столиком возникла хорошенькая стройная брюнетка в волнах красного шелка. Она ткнула Чезза в плечо и пронзительно закричала:
– Это еще что за ерунда? Ты ведь должен был ждать меня, пока я не вернусь из дамской комнаты!
Он тут же снял салфетку с коленей и встал.
– Это было мое искреннее намерение, cara. Но, как сказал однажды одни из мудрецов, самые худшие дела всегда совершаются с самыми лучшими намерениями.
Брюнетка с яростью пронзила воздух красным, острым, как кинжал, ногтем, указывая на Лари.
– А это еще кто такая?
– Шестиюродная сестра.
Чезз повернулся к Лари и с извиняющимся видом пожал плечами.
– Простите меня, Венера. Я с нетерпением буду ждать нашей следующей… – и тут он подмигнул ей, – семейной встречи.
И он ушел вместе с девушкой в красном.
Лари не знала, радоваться ей или огорчаться, что не ушла на двадцать минут раньше, избежав знакомства с Чеззом Даниели. Некоторое время она парила в облаках в центре его внимания и вот теперь шлепнулась на землю, словно камешек, выпавший из клюва улетевшего прочь орла.
Лари допила шампанское. Она осушила уже два бокала и вино несколько притупило боль от неожиданной развязки их беседы. Но она не убежала, а решила испытать силу своих чар. Когда-нибудь, возможно, их пути – ее и этого очаровательного синьора Даниели – снова пересекутся, и Лари хотелось быть подготовленной к новой встрече. Ведь она самая красивая, не так ли? Значит, на нее непременно обратят внимания. Она подошла к краю танцплощадки. Мимо пронесли еще один поднос с шампанским, и Лари взяла бокал, чтобы взбодрить себя.
Не прошло и десяти секунд, как ее уже пригласили танцевать. Она улыбнулась и закружилась с молодым человеком, едва ли осознавая, что говорит и как выглядит. Вскоре к ней подошел еще один.