Когда трехчасовой обед наконец завершился, Лорел сказала:
– Кейт, Рейчел, не хотите пойти со мной и Вэл на выставку-продажу изделий ручного труда?
– Я там была вчера и все скупила, – отозвалась Кейт. – На вашу долю ничего не осталось.
– А как насчет прогуляться, Кейт? – спросила Рейчел. – Немного свежего воздуха мне не повредит.
Кейт поняла, что ей предлагается не только прогулка.
– Было бы здорово. Можно поискать крокусы.
– Девочки, – проговорила Вэл, – а вы не забыли, как это будет по-латыни?
Слегка попрепиравшись, подруги заплатили по счету, оставив официантке чаевые, которые наверняка удвоили ее зарплату за день, и вышли на залитую бледным весенним солнцем улицу. Лорел села в старую «тойоту» Вэл, и они отправились в центр города.
Когда они с Рейчел пересекали небольшую стоянку, Кейт лениво заметила:
– Рядом с моей машиной серебристая «хонда», такая же, как у меня.
– Так винного цвета – это твоя? А серебристая моя.
– У нас всегда были схожие вкусы. Когда моя «хонда» прибыла в Балтимор, Донован сказал мне, что у меня стадный инстинкт и никакого воображения в выборе автомобилей.
– Эти мужчины! А что ты ответила?
– Что если стадный инстинкт заставляет нас ценить надежную, красивую машину, то я пойду со стадом. Донован, естественно, предпочитает претенциозные машины, вроде его «харлея» и классического «корветта».
Рейчел повернула налево, на авеню Роланд – обсаженный деревьями бульвар.
– Там, в ресторане, ты на время улетала в несуществующую страну.
– Если бы несуществующую. К сожалению, все это было на самом деле.
– Я так и подумала. Вспомнила о том дне, когда ушла or Донована?
…Тогда Кейт ехала как слепая и очнулась только в квартире подруги. Ошеломленная Рейчел отложила учебники и занялась ее ранами. Она хотела, чтобы Донована немедленно арестовали, но Кейт категорически запретила ей звонить кому бы то ни было, кроме Тома. Интуиция подсказала ей, что необходимо обдумать все, что случилось, прежде чем привести в действие такие силы, остановить которые будет не в ее власти.
– Да. Я до сих пор считаю, что молчание было лучшим выходом. Мой отец был совершенно потрясен признанием Тома, и то, что я настаивала на разводе, ранило его почти так же сильно. Донован был для него сыном, о котором он всегда мечтал, самым удавшимся из его детей. Сэм не перенес бы, если бы узнал, что Донован бьет меня. Кроме того, полиция могла арестовать и меня. Ведь от ножа пострадал Донован.
– Если бы ты рассказала отцу всю правду, он, может, и потерял бы Донована, но у него бы осталась ты. А ты была любимицей Сэма.
– Я не могла оставаться в Мэриленде, так что он потерял бы меня в любом случае. А так у него оставался Донован, и я думаю, что они нашли спасение друг в друге.
Кейт твердо верила в это. Том примчался, как только Рейчел ему позвонила. Не сумев заставить сестру обратиться в полицию, он предложил, чтобы она вместе с ним уехала в Калифорнию. Там, вдали от Донована, у нее был шанс начать новую жизнь. Кейт ухватилась за эту идею. Больше, чем что-либо другое, ей помогли продержаться доброта и понимание брата.
На следующее утро Кейт позвонила родителям и заявила, что подает на развод. Разразилась страшная буря. Единственным понятным для Сэма основанием для развода могла бы стать правда, а Кейт отказывалась ее открывать. Джулия пыталась выяснить, в чем дело, но Кейт не сказала и ей. Через двадцать четыре часа после того, как она оставила мужа, Кейт пережила разрыв с отцом, и их отношения так никогда и не наладились полностью. Позже Кейт узнала, что Сэм обвинил в разводе Тома…
Рейчел вмешалась в ее воспоминания.
– Донован хоть понимает, как ему повезло, что ты отпустила его с крючка?
– Понимает. Честно говоря, он был бы даже счастлив, если бы я распяла его. Но что хорошего в том, что я сломала бы ему жизнь? – Кейт подкинула ногой камешек. – Донован недавно проговорился, что его отец был буйным алкоголиком. Раньше он не мог рассказывать об этом.
– Это многое объясняет: те, кто избивает членов семьи, часто сами терпели побои в детстве. Семья Донованов могла страдать от этого из поколения в поколение, – тихо сказала Рейчел. – Но сейчас, как я понимаю, вы уживаетесь неплохо.
– Удивительно, но так и есть. Как соседи мы вполне совместимы. И не мешаем друг другу.
– Неплохой рецепт для удачного брака.
– Это вовсе не похоже на брак.
От этой мысли шоколадный торт в желудке Кейт, казалось, превратился в кусок свинца.
– Кажется, твои раны еще не зажили полностью.
Кейт вздохнула.
– Почему некоторые мужчины колотят своих жен, а, доктор?
– Кто-то любит причинять боль, но обычно побои – это способ подчинить себе, показать, кто хозяин. Некоторые должны подчинять себе все и вся. Другие – неудачники, вот и держат в узде жену и детей при помощи злобы и побоев. Бывают и другие причины, например, страх потерять партнершу. Подчини себе жену, пусть будет зависимой, тогда не сорвется с поводка.
Донована всегда ужасала собственная ярость, думала Кейт. И хотя в работе он всегда был очень точным и организованным, он тем не менее потерпел полный провал в попытке контролировать собственные эмоции.
Очевидно, он относился к тому типу мужей, которые поколачивают жен от страха потерять их. Кейт вслух процитировала:
– «Возлюбленных все убивают, так повелось в веках»[1].
– Не всегда, но часто. Если сомневаешься в этом, проведи ночь с субботы на воскресенье в кабинете экстренной помощи. Раз в истории семьи был алкоголизм, то выпивка, очевидно, давала Доновану основной заряд.
– Он сам мне об этом сказал. Я не осознавала этого, потому что чаще выпивка никак на него не действовала, – пожала плечами Кейт. – Господи, какой же я была глупой! Я считала, что любовь – это все, а оказалось, что нет. Эти домашние тираны когда-нибудь исправляются?
– Иногда бывает, если есть очень веская причина, – ответила Рейчел. – Но чаще они просто находят другую женщину для битья. Может, именно этим Донован и занимался.
– Он сказал мне, что я единственная женщина, которую он ударил. Большая честь, верно?
– Если только он говорит правду.
– Думаю, да. И он перестал пить, что должно помочь. – Кейт смотрела, как одна белочка преследовала другую среди ветвей. – Пока меня не было, он встречался с Вэл. Поскольку Вэл только что говорила мне, какой он чудесный парень, я полагаю, что он ни разу не тронул ее.
– Вэл? – Рейчел скорчила гримаску. – Как противно.
– Не очень. Мы с ней были очень цивилизованны и почти что извинились друг перед другом за сложившуюся ситуацию.