отправили сразу четыре тысячи образцов семян и по одному клубню каждого сорта из коллекции картофеля.
Однако основная часть генофонда все же оставалась в ВИРе, ее круглосуточно охраняли дежурные. Боялись попадания зажигательных бомб, которые не однажды падали на институт, но специалист по рису Д. С. Иванов со своим «боевым звеном» ни разу не допустил пожара. Страшную угрозу для коллекции представляли крысы, расплодившиеся из-за отсутствия кошек, съеденных горожанами: они ухитрялись сбрасывать с полок металлические коробки, в которых хранились семена, от удара те раскрывались — зерно высыпалось. Поэтому коробки пришлось связывать в пачки, столкнуть которые крысам уже было не под силу. Бригада из нескольких человек за день связывала до четырех тысяч коробок, а всего сохранили около 120 тысяч коробок.
Сотрудники боролись с собственной потерей сил и здоровья, получая хлеба в сутки лишь «сто двадцать пять блокадных граммов с огнем и кровью пополам». Но никто из них не прикоснулся к коллекционным семенам или клубням. Сидя за рабочим столом, разбирая коллекцию миндаля, умер хранитель масличных культур и арахиса А. Г. Щукин, скончались от голода хранительница овса Л. М. Родина и знаток риса Д. С. Иванов, погиб при артобстреле ботаник Е. В. Вульф…
С первых дней войны все этажи здания напротив ВИРа на Исаакиевской площади занял эвакогоспиталь, а подвал передали институту для хранения картофеля: тогда в коллекции этой культуры насчитывалось уже более шести тысяч образцов, кроме того, был немалый фонд семенных (посадочных) клубней, размножаемых образцов и стандартных сортов.
…Посадку картофеля в 1941-м закончили как раз в день начала войны. Вся коллекция культурных и диких видов его, вывезенная из Латинской Америки, была высажена на поле в Павловске. Убирали урожай под артиллерийским обстрелом. Ольга Александровна Воскресенская вместе с лаборантками укладывала выкопанные клубни в маленькие мешочки — каждый номер отдельно. Коллекцию успели переправить до оккупации Павловска в подвал госпиталя, туда же привезли семена картофеля, собранные в прошлые годы и хранившиеся в лаборатории за городом.
Когда А. Я. Камераза, селекционера по картофелю, будущего автора многих районированных селекционных сортов, призвали на воинскую службу, подвал с картофелем передали на попечение В. С. Лехновичу, тоже специалисту по картофелю. В картофельном «хранилище» дневала и ночевала О. А. Воскресенская. Комендант ВИРа выдавала на неделю тощую охапочку дров, чтобы поддерживать в подвале нужные для клубней температуру и влажность, поэтому приходилось упрашивать госпитальную команду, рубившую мебель для отопления палат, дать еще вязанку-две щепок. Но вот как-то раз комендант института протянула Лехновичу бумажку — ордер на получение со склада полкубометра дров. Сказала, что раздобыла в райисполкоме. Получить дрова можно было только в одном месте, и это оказалось весьма далеко от института. Начался артобстрел. Но Вадима Степановича это не остановило, и на листе фанеры, как на санях, он привез в подвал свежие сосновые дрова дая обогрева коллекции, собранной Вавиловым и сотрудниками его института.
До начала посадки в 1942 году удалось сохранить почти всю коллекцию картофеля.
Оставшиеся в Ленинграде сотрудники института спасли не только коллекцию растений, но и жизни многих горожан: еще осенью 1941 года они передали городским властям 50 тонн семенного картофеля из тех запасов, которые можно было передать производству. Эти клубни (по нескольку центнеров) раздали совхозам и подсобным хозяйствам для посадки. Так же поступили с семенами многих зерновых культур.
«В тех условиях, когда кругом витала смерть, рушились дома, гибли материальные ценности, институт выпал из поля зрения властей. В декабре умерло от голода двадцать восемь работников института. Небольшая группа людей продолжала сохранять коллекцию. Едва передвигая ноги, они несли службу. Быть у хлеба, беречь его во имя будущего и медленно умирать от голода — пытка нечеловеческая. Но они ее выдержали» — так писала о сотрудниках института, считавших исполнение долга ученого превыше жизни, газета «Правда». И это было правдой.
КЛЮЧ К РЕСУРСАМ ПЛАНЕТЫ
После окончания Великой Отечественной войны далеко не сразу удалось вернуться к тем исследованиям, которые были прекращены в 1940 году после ареста Н. И. Вавилова и многих ведущих научных сотрудников ВИРа. Лишь в середине шестидесятых годов они возобновились. Снова были тщательно обследованы основные очаги происхождения культурных растений на территории СССР, в том числе Кавказ и Закавказье, Средняя Азия, Дальний Восток. Особенно богатыми оказались кавказские сборы. По свидетельству академика П. М. Жуковского, директора ВИРа с 1951 по 1960 год, принимавшего участие в экспедициях, и автора большой монографии «Культурные растения и их сородичи», ни в одной стране мира не обнаружено такого большого числа и разнообразия видов пшеницы, как в Армении и Грузии, некоторые из них нигде больше в мире не встречаются. В Азербайджане и Дагестане, например, с давних времен выращивают такие сорта твердой пшеницы озимого типа, какие неизвестны больше нигде.
Состоялись экспедиции на Крайний Север, исследованы Сибирь, Урал, Забайкалье и даже все Нечерноземье. Немало новых образцов растений поступило из США, Канады, Мексики, стран Европы, особенно с Балкан, из Скандинавских стран, а также из Австралии, Южной Америки, Африки, Передней, Центральной и Юго-Западной Азии, из Индии и Пакистана. Коллекция, некогда заложенная Н. И. Вавиловым, значительно пополнилась и обновилась.
Однажды Николая Ивановича спросили, что в институте он считает самым ценным и важным для исследовательской работы, для селекции, и он ответил не раздумывая: коллекцию растений, собранную со всего света, а также обширную научную библиотеку. Действительно, собранный в ВИРе «зеленый генофонд» планеты уже много десятилетий служит объектом пристального и всестороннего изучения и широкого использования в селекционной практике, причем не только у нас в стране, но и за рубежом. К концу восьмидесятых годов прошлого столетия «живая» коллекция насчитывала без малого 370 тысяч образцов. На ее основе создано до половины новых сортов и гибридов.
По оценкам Всемирного банка развития, стоимость этой коллекции с гербарием, в котором есть растения, уже исчезнувшие с лица земли, составляет не меньше 8 триллионов долларов. И ничего подобного ни в одной стране мира нет. Но досадно мало использовались и используются возможности коллекции для расширения видового состава возделываемых культур. А ведь именно это в конечном счете определяет разнообразие, пищевые и вкусовые достоинства блюд на нашем столе, а также качество растительного сырья для разных отраслей промышленности и медицины. Из всего великого множества существующих в природе высших растений (их насчитывается до 300 тысяч) до сих пор вовлечено в культуру менее 1 %, а из 99 % всех обрабатываемых на земном шаре земель половину засевают зерновыми: пшеницей, рисом, рожью, кукурузой, ячменем, овсом, просом и сорго. Собственно, на них и держится судьба всей цивилизации, а это рискованно и в наше, казалось бы, изобильное время: массовые неурожаи могут