которую покинула улитка. То самое черное в белую крапинку воронье перо, которое она нашла в кружке на подоконнике в тот день, когда приехала сюда. Все эти вещи она нанизывает на рыболовную леску, прикрепленную к рамке из связанных зеленой лентой веток.
Телефон лежит на кухне, а она сидела так долго, что ноги затекли. Она ковыляет по коридору. Добравшись до телефона, она видит пропущенный вызов, но тут же раздается новый звонок, телефон громко вибрирует на деревянной поверхности.
– Привет, мам, – берет трубку Кейт.
– Дорогая. Как ты?
– Хорошо – как раз заканчиваю мобиль, помнишь, рассказывала тебе в прошлый раз.
– Это прекрасно! Как процесс, движется? У тебя есть все необходимое?
В коттедже, куда ни кинь, всюду вещи для новорожденных: кухонный стол не видно под грудой детских распашонок и мягких, как паутинка, муслиновых пеленок. Эмили подарила ей колыбель и автокресло: ее племянница отдала эти вещи для Кейт.
– Думаю, да. Кроме коляски.
Кейт вздыхает. Она прошерстила весь интернет, но даже самые простые модели стоили за сотню фунтов. И подержанную она тоже не смогла найти поблизости: даже племянница Эмили не смогла помочь – она продала свою несколько лет назад.
Возможно, придется купить слинг и подвешивать малышку спереди. Может быть, Кейт даже сошьет его. По крайней мере, тогда она хотя бы сможет брать малышку с собой на прогулки. Показать ей ручей, который сейчас покрылся блестящей коркой льда. Укутанные снегом деревья.
– Знаешь, я тут подумала, – говорит мама. – Может быть, я могла бы тебе ее купить. В качестве раннего рождественского подарка.
– Мам. Ты не должна этого делать. Ты и так столько потратила на перелеты…
Мама приедет к ней через две недели, чтобы быть рядом во время родов. Они увидятся впервые за много лет.
– Но я хочу. Пожалуйста, не отговаривай.
– Я не хочу доставлять тебе столько хлопот.
– Ну, может быть, я просто переведу тебе деньги? А ты сама выберешь?
– Ты уверена?
– Определенно.
– Спасибо, мам.
– Я люблю тебя, Кейт.
Кейт смаргивает набежавшие слезы. Когда они говорили это друг другу в последний раз? Наверное, когда Кейт была еще подростком. И это была вина Кейт: она ни разу не ответила матери. Ей было невыносимо слышать эту фразу – слова о любви, которую она не заслужила. Но сейчас эти слова тут как тут, и губы сами собой произносят:
– Я тоже люблю тебя, мам.
Она останавливается на зеленой коляске с сегментированным капюшоном, напоминающим гусеницу. Она улыбается, представляя свою дочь внутри такой коляски. Часть Кейт хочет, чтобы малышка осталась в ее животе подольше – в тепле и безопасности. Так у них все общее, даже бегущая по венам кровь. Но все же Кейт уже ждет не дождется, когда сможет взять ее на руки, вдохнуть ее запах, погладить крошечные пальчики.
Положив руку на живот, она заказывает коляску. Вводит адрес, номер своей новой дебетовой карты. Электронный адрес для получения квитанции.
Покупка завершена, и Кейт улыбается. Свистит чайник, и она медленно идет снимать его с плиты, сгибаясь под тяжестью живота.
Потягивая чай, она смотрит в окно, наблюдая за воронами на платане. За их темными плавными движениями на фоне белого снега.
Кружка выскальзывает у нее из рук и разбивается об пол.
Электронный адрес.
Она вбила старый электронный адрес. Тот, что привязан к «Айфону».
Ее «Айфон» остался у Саймона. Он увидит квитанцию.
Она тычет в экран «Моторолы», кровь пульсирует в венах. Трясущимися пальцами она открывает новый браузер, затем почту.
Пожалуйста, Господи, нет.
Страница не загружается. Она снова и снова перезагружает ее.
Наконец она загружается. На адрес уже пришло подтверждение покупки, и там ее адрес, ее новый номер, все. Даже изображение улыбающегося малыша.
Она удаляет его. Замирает на мгновение, по спине бежит холодок.
Если он видел его… тогда он знает о ребенке.
И он знает, где она.
Наклонившись над раковиной, она ополаскивает лицо водой. Шок от ледяной воды приводит ее в чувство.
Как долго это письмо пролежало во входящих – три минуты? Сейчас вторник, два часа. Разгар рабочего дня. Он вряд ли увидел письмо. Она спохватилась вовремя.
Все в порядке. Он не знает, где она.
Кейт смотрит вниз.
– Не переживай, – говорит она своему животу. – Я не подпущу его к тебе.
Снаружи все то же тревожащее затишье, что и вчера вечером. Кейт не нравятся темные, слишком низкие тучи. В них есть что-то зловещее.
Пока Кейт, закутанная в несколько слоев одежды, втискивается в машину, она успевает вспотеть. Сиденье отодвинуто в самое дальнее положение, и она еле дотягивается до руля.
Сердце бешено стучит, когда она сворачивает на шоссе А66, проезжая мимо заснеженных полей. Вдали сверкают серебряные вершины гор.
Она глубоко дышит, пытаясь успокоиться. Она в безопасности. Ребенок в безопасности.
Прямо сейчас ей нужно сосредоточиться на дороге.
Она едет в дом престарелых в Бексайде – навестить Фредерика. На самом деле она сама не знает, чего ждет от этой встречи: когда она в последний раз видела его несколько месяцев назад в Ортон-холле, он уже был практически не в себе. При воспоминании об этом ее гложет чувство вины. Ей следовало рассказать об этом кому-нибудь: о мертвых насекомых повсюду, о животном запахе в комнате, в которой он жил… и о самом Фредерике. Она вздрагивает, вспоминая его глаза. Пустоту в них. Но все же. Она не может заставить себя пожалеть его.
Снова всплывают слова Вайолет.
Воспоминания об этом отравляют меня.
Кейт представляет, как он забаррикадировался в этом плесневеющем кабинете, а снаружи все кишит насекомыми, они носятся по коридорам поместья, как одна огромная сверкающая змея.
И та непонятная фраза, которую он произнес перед тем, как она ушла.
Она наконец освободила меня.
В газетной статье говорилось о тысячах и тысячах насекомых. Естественная среда обитания этих насекомых-вблизи воды, они редко оккупируют помещения. Так что это нашествие не было естественным явлением.
Ты отравил мою жизнь, я отравлю твою.
Кейт догадывается, что случилось. Но ей нужно знать наверняка.
Дом престарелых «Плющ у ворот» не совсем соответствует своему названию. Внушительные железные ворота лишены всякой зелени. И здания, даже издалека, выглядят казенно: серый камень, узкие окна.
– «Плющ у ворот», – неприветливо доносится из домофона на входе.
– Здравствуйте, – говорит Кейт. – Я… я приехала навестить родственника, Фредерика Эйрса.
– Тогда вам лучше поторопиться, – говорит голос с ноткой раздражения. – Часы посещений подходят к концу.
Ее направили в общую комнату, или, согласно табличке на двери, «комнату Скафелл»[12]. Комната оформлена в невзрачных персиковых