строить по-своему. Мы ходили по Загорску и спрашивали, нет ли где дома под снос. И наконец нашли сосновый сруб из толстых бревен, который обошелся нам в пять раз дешевле хлипкого садового домика. Валерий очень гордился.
Было трудно перевезти сруб на участок, но мы ухитрились поймать грузовик, едущий в Архангельск, и договорились с водителем. Погода была ужасной – ветер, снег. Ваня, который помогал нам, заболел воспалением легких.
Мы пригласили на строительство сотрудника Валерия, Петю. Мы с сыном Сашей выкопали ленту – канаву под фундамент: я одну сторону, а Саша – три. Ему было 12 лет, но если он брался за какое-то дело, то яростно доводил все до конца.
Доски купить было невозможно, и мы собирали ящики около магазина. Вручную выстрогали 400 досок: по 50 Ваня и Саша, остальные – Валерик. Ему пришла идея пристроить к дому крохотную баню-сауну, метра два с половиной, с предбанничком и печкой. И к нам стали приходить друзья, попариться в баньке. А после бани – застолья, беседы. Приходил кинорежиссер Автандил, завсегдатаем был Виктор Фогельсон, редактор «Советского писателя» и муж Лилии Толмачевой, а также отец режиссера Иосифа Райхельгауза Леонид Миронович, с которым мы очень подружились. Иногда заходил и его сын.
Мироныч, как мы его называли, был кавалером двух орденов Славы, рассказывал нам о своих военных подвигах. Он всю войну прошел танкистом, участвовал в освобождении Берлина. Он был добрым, хозяйственным человеком, помогал сыну строить дом, сажал сад, сделал плетень – как в Одессе, где у него сгорела дача, поэтому он перебрался в Подмосковье.
Леонид Миронович угощал нас самодельным вином – он делал его из ягод из собственного сада.
С Виктором Фогельсоном мы ходили за молодыми деревьями в лес, приносили и сажали на участках рябины и клены. До этого он никогда не занимался никакими огородами и садами, поэтому иногда ставил меня в тупик странными вопросами: «На какую глубину сажать семечки редиски?»
Он был умнейшим человеком и постоянно совершал подвиги: печатал Окуджаву и других «нерекомендованных» поэтов. У Вити и Лили не было детей, и Фогельсон обожал наших сыновей.
Я заметила, что мужчины в зрелом возрасте пытаются осуществить свои детские мечты. Витя подарил Сашке спортивный пистолет. Сын с друзьями пошел в поле пострелять, и их чуть не забрали в милицию. Они выкинули пистолет, а Саша долго боялся мне признаться. Конечно, я ругала Виктора…
Валерий сложил камин по чертежам из журнала «Наука и жизнь», и наши мужчины любили по вечерам сидеть у камина.
Мы с мужем привезли из леса в Шишкине кусты можжевельника и посадили их на границе наших с Лилей Толмачевой участков. Я думаю, Валерий за свою жизнь посадил сотни деревьев. Он вообще был жадным до жизни человеком, поэтому перевыполнил известную мужскую «программу»: посадил много деревьев, построил несколько домов, воспитал двоих сыновей…
К счастью, слухи о сносе Шишкина оказались неправдой, и деревня жива до сих пор.
В годы перестройки институт перестали финансировать, группа сотрудников, которая растила кристаллы, уехала в Австралию. Валерий перестал получать зарплату, вернее, отказался от нее в пользу сотрудников, которые жили в Тарусе.
Мы купили сборный дом, как и еще несколько товарищей Валерия в деревне, и поставили на участке. Первым после нас в Шишкине поселился физик Андрей Ширков, который учился с ним в университете. Он был кандидатом технических наук и настоящим русским умельцем, мог починить все что угодно, к нему обращались за помощью все жители деревни. Он был удивительно добродушным, как и его жена Галя, это была очень хлебосольная семья. У них была дочка Катя, а позже родился сын Антон, который тоже был любителем «железок» и в детстве играл только гвоздями. Антон вырос, женился, у него трое детей, они тоже живут сейчас в Шишкине. В деревне снова появился молодняк, зазвучали детские голоса.
Потом дом купил школьный товарищ Валерия Толя Григорьев, затем в деревне поселилась семья Деминых. Все мы дружили с журналистом Вадимом Козьминым-Бороздиным, одним из потомков Пушкина (это ветвь Ганнибалов). Он окончил консерваторию и часто играл для нас на пианино. Его красавица-дочка Юля – поэтесса и художница, и поэтому летом к ним в гости съезжаются художники, устраивают выставки, причем иногда развешивают картины прямо на деревьях в саду.
На окраине деревни стоит дом, где поселилась семья талантливого журналиста Аркадия Локтева (ныне, к сожалению, покойного). С недавнего времени в Шишкине живет со своей семьей Тамара Горячева, которая тоже стала нашим другом.
Постепенно так получилось, что наше Шишкино стало настоящим культурным центром. А в Тарусу ездят со спектаклями и концертами студенты Славянского института им. Державина, у которых я преподаю, и актеры театра «Экспромт». И каждый год в галерее проходят выставки, в которых участвует мой старший сын Иван.
Название «Таруса» всегда интриговало Валерия Александровича, он даже изучал его происхождение, пытался разыскать потомков помещиков, у которых были там имения. Однажды у нас даже ночевал кто-то из них.
Позже мой младший сын Саша, который настолько полюбил эти места, что подолгу жил там и растил свой сад, построил новый красивый дом. В общей сложности строительство заняло очень много лет, поскольку шло постепенно, по мере зарабатывания денег, и многое делалось своими руками. Так случилось, что когда дом был закончен, Саши не стало…
Но вот удивительное дело: мои сыновья, как и Валерий, всегда умели дружить. И теперь в Шишкине живут не только друзья Валерия, но и одноклассники Саши. Они купили землю и поставили свои дома. Собираются по вечерам, вспоминают Миляевых – и старшего, и младшего…
Каменный гость
Однажды 7 марта мы поехали на дачу. Снега уже не было – в тот год он вообще почти не выпал. Был гололед, каменная промерзшая земля. Накануне ночью нам позвонили и сказали, что с дома сорвало крышу. Мы решили утром ехать, прибить два-три листа, а вечером Валерий должен был провожать меня на поезд: у меня и Лии Ахеджаковой был творческий вечер в Харькове.
Приезжаем – пусто, на садовых участках никого. Я стою около дома, машину оставили за забором. Валерик по узенькой лестнице, прибитой к крыше, полез наверх и кричит мне: «Отойди подальше – мало ли что!» Я не успела сделать и шага и увидела, что лестница отрывается. Он кричит: «Отойди!!!» (и, вероятно, что-то нецензурное), – и падает вниз. А я, вместо того чтобы отойти, инстинктивно протягиваю руки – ловить. И с ужасом вижу, как он спиной падает на заледеневшую землю, коротко вскрикнув. Я побежала к нему: «Можешь ногами пошевелить?» Я боялась, что случилось самое страшное. Но оказалось, может.
Машину водить я не умею, кругом никого, до ближайшей деревни довольно далеко. Надо было знать Валерия: он крайне мужественный человек и довольно спортивный. Он поднялся, опираясь