Читать интересную книгу Гибель Византии - Александр Артищев

— Но что нам надо предпринять, чтобы предотвратить начавшееся бедствие? — бей поспешил уйти от обсуждения столь опасной темы. — Аллах велик и кара его сурова, однако большинство из тех, кто вымрет от этой болезни, ни в чём не повинны перед ним.

— Сейчас не время рассуждать о вине и о мере кары за неё, — оборвал Халиль-паша. — Я должен кое-что обдумать и прошу тебя, бей, не задавать мне пока никаких вопросов.

Визирь опустил руки на колени и погрузился в долгое молчание. Исхак-паша терпеливо выжидал, теребя на запястье массивный, золотой, украшенный россыпью драгоценных камней, браслет.

— Я слышал, бей, в Анатолии беспокойно? — вопрос прозвучал столь неожиданно, что бейлер-бей едва не подскочил на месте.

— Нет, мудрейший, мне неведомо это. Но если бы в моих землях возникло недовольство, гонцы немедленно сообщили бы мне это.

— Твои гонцы, — визирь выделил первое слово, — еще не поспели к тебе с известием. От своих же верных людей я знаю совершенно точно — на границе с Караманом зреет мятеж против власти султана.

— Неужели так и есть? — забеспокоился Исхак-паша. — Надо немедленно сообщить повелителю и двинуть войска на подавление бунта.

— Много войск не понадобится, — ответил визирь. — Три-четыре полка легко справятся с мятежниками.

— Два-три полка? — бей начал понимать. — Пожалуй, это так, мудрейший.

Он шумно вздохнул.

— У меня отлегло от сердца, — искренне признался он. — Поначалу я и впрямь подумал…. Да, ты прав, визирь. Бунт удастся подавить малыми силами. Но что потом будут делать в Анатолии эти солдаты? Разносить заразу по окрестным землям?

— Они не доберутся до Анатолии, — спокойно возразил визирь. — В море их перехватят и пустят ко дну пиратские суда христиан.

— Но кто сообщит неверным о направлении кораблей с солдатами на борту?

— Никто. Роль христиан сыграют несколько боевых галер Палда-паши.

Бейлер-бей невольно поёжился.

— Если правда раскроется, как на это посмотрит султан?

— Он будет нам благодарен, — усмехнулся Халиль-паша. — Ты забываешь, что он видит перед собой только одну цель. Человеческая же жизнь для него не стоит и выеденного яйца.

— Но могут возникнуть нежелательные пересуды в лагере. Всем очевидцам ртов не заткнуть.

— Вызвал ли пересуды мой приказ утопить хворого солдата? Нет, ведь он оказался изменником. Любая попытка измены должна нещадно пресекаться, равно как и разговоры, смущающие боевой дух наших солдат. А если посланная вдогонку тем транспортным баржам военная флотилия на некоторое время задержится у берегов Анатолии, вреда это не принесёт. Тем более, что флот наш у стен Константинополя раздут чрезмерно и матросы на кораблях голодают.

Он довольно потёр свои тонкие холеные руки.

— Адмирал — мой сторонник. Лишних вопросов задавать он не станет.

— И всё-таки мне это не по душе, — заявил Исхак-паша. — Из-за нескольких заражённых солдат жертвовать четырьмя, а то и более полками? Не лучше ли ограничиться сотнями, в которых были выявлены заболевшие?

— У нас нет выбора, бей. Можем ли мы знать, как далеко распространилась зараза? Если мы не уничтожим всех, кто мог подвергнуться болезни, мор перекинется на остальные части войск. Не сочти себе за труд представить последствия. В земле не останется места хоронить умерших от чумы. Лагерь превратится в гигантский могильник, а остатки армии в ужасе разбегутся по домам, неся в себе погибель для всего живого.

— Нет, нет, ты прав, мудрейший! — бей вскочил на ноги и возбуждённо зажестикулировал руками. — Злой дух попутал меня усомниться в твоих словах. Сегодня же все полки, в которых выявлены захворавшие, будут отведены к берегу моря и под надёжной охраной будут ждать погрузки на корабли.

Визирь тоже поднялся на ноги.

— Я знал, что ты будешь согласен со мной. Мы оба не хотели этой войны, но коли уж вынуждены выполнять высокую волю, то должны довести задачу до благополучного исхода.

— С наименьшими потерями для нас и как можно скорее, — добавил он чуть погодя. — Сейчас наш главный враг — мор, а не византийцы!

— Прикажи подвести коня, Исхак-паша, — визирь обеими руками поправил сбившуюся на бок чалму.

— А ты, бейлер-бей, не жалей в сражениях полки, соседние с теми, которые отправятся в море. Бросай их на штурм на самые трудные участки. Когда они полностью израсходуются, а чем скорее это произойдёт, тем лучше, я пришлю тебе новые, хорошо обученные, из резервных частей армии.

Халиль-паша повернулся к бею спиной, давая понять, что разговор окончен.

ГЛАВА XXV

Дым ароматических смол сочился из отверстий курильниц и извилистыми струйками возносясь к потолку, зависал там голубовато-сизыми кольцами. Двойные стены шатра глушили все внешние звуки, тишину нарушало лишь потрескивание тлеющих благовоний и шорох осыпающихся углей в очаге.

Несмотря на раннее пробуждение, Мехмед не торопился покидать свое ложе; зябко кутаясь в необъятное пуховое одеяло, он сидел, скрестив ноги и тихо, сквозь зубы, сыпал проклятиями.

Причин для недовольства было предостаточно: почти за месяц войска ни на шаг не продвинулись к цели, хотя потери за то же время понесли немалые. Султан не сожалел об убитых, искалеченных, из-за ран или болезней вышедших из строя — в первую очередь избиению подвергались неумелые, плохо обученные части азиатских войск. Для подобной армии, численность которой затруднялись определить даже собственные полководцы, это было равносильно стреле, засевшей в шкуре носорога. И отчасти походило на очищение от ненужного балласта. Но частые и удачные вылазки византийцев подрывали грозную славу османского войска, ставили под сомнение репутацию самого султана как полководца.

Каждым своим нервом Мехмед ощущал, что те же соображения всё чаще посещают многих, от царедворцев до простых солдат. И понимал, что рано или поздно сдерживаемое страхом недовольство прорвется наружу. Не раз он со скрытым содроганием вспоминал слова, некогда сказанные визирем: «Большая армия — палка о двух концах. Зачастую полководцы бывают вынуждены следовать на поводу у заупрямившейся солдатской массы. И тогда почти всегда их ожидает разгром.»

Похоже, это предсказание начинает сбываться. Ситуация понемногу выходит из-под контроля. Если упрямство ромеев не будет сломлено в ближайшие же дни, нужно будет принимать срочные меры, вплоть до удаления части войск от города, иначе армия развалится, расползется, как плохо сшитое лоскутное одеяло. Дезертирство уже началось: под покровом темноты войнуки целыми отрядами покидают свои лагеря. А если за ними последуют другие? Татарская конница, аккынджи и многие прочие — все те, кто хороши лишь до первого боя, для которых война — это разбой, короткие стычки, грабежи и последующее бегство с награбленным восвояси. А тут еще и зловредный слух, запущенный византийскими шпионами, слух о том, что вскоре пол-лагеря вымрет от заразной болезни, насланной колдунами в черных рясах! Лишь посулив денежное вознаграждение за донос и упокоив на виселицах с полторы сотни болтунов, удалось добиться прекращения уже начинающейся паники.

Нет, нужно, просто необходимо что-то предпринять, пока разложение не перекинулось на остальные, традиционно верные части регулярных войск.

Мехмед стиснул руками виски и забормотал:

— Что, что можно сделать? Ворота города д о л ж н ы распахнуться!

«Если первый приступ успешно отражен неприятелем, овладеть стенами крепости становится очень сложно», — настойчиво вертелись в голове слова некоего европейского мыслителя, не столь давно гостившего в Эдирне.

Легкий шорох со стороны входа отвлек его. Мехмед дернулся и подался назад: страх перед убийцами никогда не оставлял его. Но тут же он успокоился: из-за двустворчатой двери осторожно, одним глазом, выглядывал начальник личной охраны. Заметив, что повелитель не спит, он вошел вовнутрь и низко поклонился.

— Прости мою дерзость, господин! Я никогда бы не осмелился нарушить твой покой, но….

— Говори!

— Флотоводец Палда-паша покорнейше просит соизволения предстать перед твоими очами. Он говорит, что это не терпит отлагательств.

Мехмед не колебался.

— Зови его.

Быстрым шагом, едва не задев головой прекладину дверного косяка, в шатёр вошел человек богатырского телосложения. В десяти шагах от ложа султана он опустился на колени и прижался лбом к ковру.

— Мой повелитель!

— Зачем ты пришел ко мне?

— Я спешу сообщить тебе важное известие. Дозорные на мачтах кораблей заметили со стороны моря приближение четырех парусных и гребных суден христиан, а также одну грузовую баржу вместе с ними.

— Четыре? Ты уверен, они не ошиблись в числе?

Мехмед вскочил на ноги.

— Это венецианцы! Они всё-таки выслали флот в поддержку грекам!