к ужину.
— Вы очень нравитесь ему, — прошептала мне на ухо Виста, когда нам уже подавали десерт.
Мы весь вечер говорили о Ливаире, потихоньку хихикая над их нравами, поэтому я не сразу поняла о ком речь. И лишь когда она мягко кивнула в сторону младшего сына, я перевела на него глаза, встретившись с пристальным, очень серьезным взглядом зеленых глаз.
— Это не так, — мягко ответила я, как бы невзначай проводя по волосам рукой с меткой обета.
Виста расплылась в улыбке, и я поняла, от кого она такая очаровательная, досталась обоим сыновьям.
— Можете поверить матери, — мягко произнесла она. — И метка обета, пусть и проявленная, еще не брак, — как бы ненароком заметила она, подражая мне. — История знает разные случаи, Алена. И мы с Кирилом будем только счастливы, если вы войдете в нашу семью.
Больше к этой странной теме, к моему облегчению, мы не возвращались.
Зато теперь я наверняка знала, что ношу на руке живое подтверждение тому, что с Артейдом у нас отношения далеко не платонические. Смена цвета от черного к голубому означала, как бы это сказать… Переход от слов к действию…
После ужина Теймир предложил мне прогуляться, сообщив, что мы посетим алтарь, если я готова.
Я, конечно, согласилась. И честно говоря, подумывала о том, чтобы вернуться к Артейду поскорее.
Семейство Ин мне безусловно нравилось. Но почему-то не покидало ощущение, что меня тихонько так, незаметно, оплетают ненавязчивой паутиной родства.
Я еще днем заметила, что Теймир непривычно молчалив. Произнеся это вслух, я надеялась, что он переведет все в шутку, но грифон вдруг кивнул, соглашаясь, и произнес:
— Мы было о чем подумать.
Дальше до священной комнаты с алтарем шли молча. Близость мужчины вдруг стала какой-то слишком ощутимой. И я почти обрадовалось, когда убрала руку с его локтя.
Комната была такой же полутемной и пропитанной магией насквозь, как и в двух предыдущих дворцах. Разве что каменная скульптура нависшего над алтарем грифона с острым клювом и распахнутыми крыльями произвела впечатление.
Не став дожидаться приглашения, я уверенно шагнула к огромному камню, кладя на него ладонь. Ее тут же обожгло магическим воздействием. Над головой заклубился туман, показалась пернатая голова, и щелкнув клювом, направила в меня молнию, прошедшую сквозь тело и разлившуюся легкой болью на левом плече.
Вот и все. Дело сделано.
Обернувшись, я увидела, что Теймир задумчиво, и казалось, с какой-то надеждой наблюдал за тем, как я касаюсь родового артефакта Ин.
— Он признал вас, — тихо проговорил мужчина.
— Да, — не сдержала я улыбки, подходя к нему и потирая плечо. — Как и два предыдущих.
— Вы не понимаете, — он не улыбался. — Что бы там не происходило с вашей непроявленной меткой, но таким образом алтарь откликается в том случае, если признает избранницу.
Опять двадцать пять!
— Теймир, — осторожно проговорила я, не желая даже начинать этот разговор. — Давайте пойдем спать. Время уже позднее, я устала…
Он словно и не слышал.
Впился в меня каким-то слишком решительным взглядом, а потом внезапно схватил за плечи, приблизив свое лицо к моему:
— Я должен сказать это, Алена. Возможно, больше никогда не смогу набраться смелости, или будет слишком поздно. — Только не это, пожалуйста! — Вы много значите для меня. Эти чувства… Я думаю, что вы моя Избранница. Эта связь, что я ощущаю с первого же момента, как взглянул на вас…
— Теймир, нет!
Так и знала, что все это плохо закончится!
— Не говорите того, о чем после пожалеете, — прошептала я, прикрывая глаза.
— Но я не пожалею, Алена, — его горячее дыхание мазнуло щеку, и я дернулась, но он не отпустил. — Я вижу, что тоже не безразличен вам. Я ведь не ошибаюсь?
— Нет, но…
— Я знал! — улыбнулся он. — Артейд поймет. Когда узнает, что вы — моя избранница, он отступит.
— Артейд — ваш лучший друг! — напомнила я. — А я его невеста.
— Да, — с горечью согласился он. — И потому я говорю вам все это, вместе того, чтобы прижимать к себе показывать, на столько именно вы мне не безразличны!
Ну, знаете ли!
Тут я уже не выдержала и приложив все свои усилия, отпихнула его от себя.
— А мое мнение вам не интересно? — рассержено сведя брови, произнесла я.
— Интересно, — внезапно смиренно согласился мужчина. — Но по закону Сахвара, если один из Четырех обретает Избранницу, он может взять ее даже силой.
Это стало последней каплей.
Призвав всю свою волю, я произнесла самым ледяным тоном, на который только была способна:
— Теймир. Если вы сделаете еще один шаг в мою сторону или же попытаетесь исполнить то, о чем так любезно напомнили, я сейчас же призову Чиса, и мы с ним покинем ваш дом. Потом сами будете объяснять своим родителям и Артейду, что именно пытались сделать.
— Алена, — в глазах Темира появилась какая-то обреченность. — Я совсем не это имел в виду! Я лишь хотел сообщить вам…
— Что женщины имеют меньше прав в ваших землях, чем мужчины, — горько усмехнулась я. — Я вас услышала и поняла. Надеюсь, это обоюдно.
И гордо вздернув подбородок, я прошла мимо него, больше не желая вникать ни в единое слово.
Чтобы не поддаться детскому желанию тут же сбежать из дворца, напугав Тита, пришлось приложить еще немало усилий.
Проворочавшись в кровати до рассветных лучей, я все-таки призвала Чиса, который тут же устроился у меня под боком, явно недовольный, что его выдернули из сладкого драконьего сна.
«Спи уже. Я рядом», — говорил весь его вид. И так много было в этом от Артейда, что я, счастливо улыбнувшись, поближе подтянула к себе ящера, после чего забылась сном до раннего утра.
Когда я собралась, надев рабочие брюки, рубашку и куртку, весь дворец еще спал. Найдя комнату Тита, я попрощалась, стиснув в объятиях сонного юношу. Все еще дезориентированный он, хвала Яве, не удивился тому, что я ухожу так рано.
Семейству Ин я оставила письмо с благодарностью и извинениями, и, подумав, положила рядом мешочек с золотыми монетами, добавив, что это для магистра Гайя. Не знаю, сколько стоили услуги этого ученого мужа, но хотелось верить, что это покроет большую часть расходов.
Стражники пропустили через ворота без вопросов, видимо, запомнили меня. Пожелав им хорошего дня, я вышла на площадку, где уже без опаски призвала Чиса, перенесшего нас в особняк Аца.
Дом был погружен в утреннюю тишину. Только пение птиц слышалось из-за пыльных окон.
Войдя сразу в комнату Арта, она же — лаборатория, я с облегчением увидела его с чашкой отвара в руках.