— Не могла не услышать вашу беседу. — Октавия остановила тележку рядом с ними и загородила ею проход. — И мне очень любопытно узнать, каким же именно словом называли женщин моего сорта в школе, Сандра.
Сандра Финли мучительно покраснела. — Не знаю, о чем ты говоришь. Ты, должно быть неправильно поняла.
— Она права, — сразу же вступила Меган. — Ты не так расслышала. — Вид у нее был ликующий. — Подслушивать чужие разговоры до добра не доводит, знаешь.
— Вас двоих было трудно не услышать, поскольку вы решили обсудить меня посреди супермаркета.
— Тебе придется меня извинить. — Меган взглянула на часы. — У меня в три собрание комитета.
— И у меня, — сказала Сандра. И покрепче ухватилась за ручку тележки.
Октавия не потрудилась отодвинуть свою тележку для покупок с их пути. — Кстати о названиях, которыми мы пользовались в школе, я помню одно, которое идеально подходит вам обеим. Рифмуется со штучкой.
Сандра захлопнула рот. — Ты только что назвала меня сучкой?
— У меня и правда совсем нет на это времени, — сказала Меган.
Поняв, что не сможет пройти вперед, она развернула свою тележку. И налетела прямо на тележку Сандры. Корзины стукнулись. Колеса зацепились друг за друга, так что теперь обе женщины не могли выбраться из торгового ряда.
Октавия поглядела на свою попавшуюся в ловушку аудиторию. — Значит так, у меня к вам предложение. Поскольку вы обе, очевидно, собираетесь весь сегодняшний день разносить сплетни, что вы скажете, если я задержу вас на несколько минут, чтобы немного просветить?
— Не понимаю, о чем ты, — чопорно сказала Сандра.
Октавия не обратила на ее слова никакого внимания. — К вашему сведению, Ник Харт не уезжал из моего дома в восемь утра. Это наглая ложь.
Меган и Сандра посмотрели на нее с внезапным интересом. Ни одна не произнесла ни слова.
— Он уехал ровно в семь тридцать, — холодно сказала Октавия. — Я это запомнила, потому что мы как раз закончили завтракать, и я включила радио, чтобы послушать утренние новости.
Меган и Сандра моргнули.
Октавия улыбнулась. — И, знаете что? Готова поспорить, что женщинам вашего сорта будет интересно узнать несколько интимных подробностей о моих с Ником отношениях. Уверена, о нас и о том, как я сняла проклятье, чего только не болтают.
У Меган и Сандры отвисла челюсть.
Октавия наклонилась вперед, опершись на ручку своей тележки и заговорила доверительным тоном. — Думаю, вам бы хотелось узнать, как мне это удалось, не так ли? Готовы? Я приготовила Нику на завтрак яйца-пашот и тосты.
В соседних рядах воцарилась оглушительная тишина. Октавии показалось, что весь Фултон внезапно замер.
— Мой секрет — это немного дижонской горчицы на тосте под яйцами. — Она подмигнула им. — Верьте моему опыту, она и впрямь добавит остроты в отношения. Вы бы видели лицо Ника, когда я поставила перед ним тарелку. Вот оно — лицо человека, который решил, что он умер и попал в рай.
Меган и Сандра больше не смотрели на нее. Их взгляды переместились на что-то у нее за спиной.
У меня появились еще зрители, подумала Октавия. Это ужасно. Еще одна маленькая сцена, о подробностях которой к вечеру будет шуметь весь город. Самое интересное — это что ей было абсолютно все равно. По крайней мере, сейчас. Сейчас она не могла остановиться.
— Если вы думаете, что горчица — это извращение, подождите, пока я расскажу вам, как Ник пил кофе сегодня утром, — сказала она легкомысленным тоном. — Вот где было на что посмотреть. Так вот, сидим мы за кухонным столом, и я понимаю, что он готов выпить вторую чашку, представляете? Я хочу сказать, он очень, очень, хочет ее. Вау. Этот парень просто жаждет еще одну чашку, если вы понимаете, о чем я.
— Наверное, будет лучше, если все немного охладятся, прежде чем ты расскажешь им о кофе, — сказал Ник у нее за спиной. Голос его звучал насмешливо, но в нем слышалось легкое предупреждение. — Не уверен, что Эклипс-Бэй готов услышать в деталях о второй чашке.
Она развернулась. Реальность с резким звуком обрушилась на нее.
— Думаю, сейчас пора уходить, — сказал он.
Она подумала, какой дурой выставила себя. Он был прав. Сейчас и впрямь лучше было уйти.
— Хорошо. — Она покатила тележку мимо него и направилась к кассе, оставив Сандру и Меган в отделе Консервированных Овощей и Бобов.
— Надеюсь, ты не возражаешь, что я прервал тебя, — заметил Ник, догнав ее. — Просто некоторые вещи — это слишком личное, понимаешь? Ну, я насчет второй чашки кофе? Это очень важно для такого чувствительного парня как я.
— О, ради Бога, Ник, ты даже не пил вторую чашку кофе сегодня утром, и тебе это известно.
— Ты уверена?
— Конечно, я уверена. Разве ты не помнишь, что ел на завтрак?
— Все как в тумане после яиц и горчицы.
Глава 21
В четыре часа того же дня он вернулся в галерею, чтобы проверить, как Октавия. Она выглядела хорошо во время сцены с Сандрой и Меган в Фултоне, но ему все же казалось, что в ней чувствовалось какое-то напряжение.
— Ее здесь нет, — сказала Гейл, как только он шагнул на порог. — Она рано ушла домой.
— Она никогда не уходит домой рано, — возразил Ник.
— А сегодня ушла.
С каждой минутой на душе у него становилось все беспокойнее. — С ней все в порядке?
— Я так не думаю. — Гейл глубоко вздохнула. — Она прожила в городе больше года, и часто имела дело с Хартами и Мэдисонами, но это не значит, что она привыкла к обычаям Эклипс-Бэй. Несмотря на то, как здорово она разделалась с Сандрой и Меган, думаю, она гораздо сильнее, чем показывает, расстроена ходящими вокруг нее сплетнями.
Ник нахмурился. — Ты правда считаешь, что это ее тревожит? Раньше мне казалось, что она довольно хорошо с этим справляется.
Гейл пристально посмотрела на него. — Драка прошлой ночью — это само по себе достаточно плохо. Но то, что все здесь болтают о том, как ты провел у нее ночь — думаю, вот где настоящая проблема.
— Но почему? Все знают, что мы встречаемся. Это не секрет. Ей это известно.
— Не обижайся, но я думаю, что ты кое-чего не понимаешь, — сказала Гейл. — Люди видели, как ты отъезжал от ее дома сегодня в восемь утра.
— В семь тридцать пять, значит, кто-то заметил, как моя машина отъезжала от ее коттеджа рано утром. Ну и что? Это не первый раз.
— Вообще-то первый.
— Ты права. Я чего-то не понимаю. Не хочешь просветить меня?
Гейл подняла стопку брошюр с рекламой Детской Выставки Искусств и притворилась, что расправляет их. — Восемь утра, или, если точнее, семь тридцать пять, в это время года — это после того, как рассветет.