— Пустите...
Не надо было получать степень доктора медицины, чтобы диагностировать наличие у Агаты шокового состояния, хорошо ещё, возник ступор, а не истерика, которая вызвала бы куда больше проблем. Но пока я прикидывал, с чего начать, фроляйн Штерн обняла девушку за плечи, наклонилась, заглянула в застывшие глаза и с подчёркнутой уверенностью сказала:
— Всё хорошо, дорогая. Всё хорошо. Ничего страшного не произошло. Совсем ничего.
Прошло ровно пять секунд. Агата моргнула, глубоко вздохнула и смущённо спросила:
— Со мной что-то случилось? Я... не помню.
— Небольшой обморок, дорогая. И это не удивительно: столько волнений на голодный желудок! Вам непременно нужно покушать. Через несколько минут нас всех пригласят к столу и...
— Меня ждут к ужину дома, — рассеянно возразила девушка, и блондинка почему-то сразу же воодушевлённо согласилась:
— Разумеется, вам лучше сейчас отправиться домой, моя дорогая! Я сама подвезу вас на машине, только закончу дела. Дайте мне несколько минут, а пока умойте лицо и непременно холодной водой!
— Да, конечно...
Агата выбралась в коридор, слегка покачиваясь, но я не сомневался, что она доберётся до туалетной комнаты, поскольку мысли девушки были по механически, почти предельно чётки.
«Умыться. Холодная вода. Ужин. Домой. Всё хорошо. Всё хорошо. Всё хорошо...»
Спокойствие. Умиротворённость. Целеустремленность. И никаких следов шока.
***
— Вы ничего не хотите нам сказать? — Ласково спросила фроляйн Штерн, скрестив руки на груди.
— Сказать? Что я должен сказать? — Герр Бломберг постарался выказать недоумение пополам с негодованием.
— Я говорила не о долге, а желании, но... Вы только что сами признали серьёзность ситуации.
— Какой ещё ситуации?
Анна скучно зевнула и склонила голову набок.
— Что произошло между вами и девушкой несколько минут назад?
— Ничего не произошло! Мы... разговаривали. Обсуждали экскурсионную программу.
— Тогда почему школьница находилась в ваших объятиях?
— Она... Её... Ей просто стало нехорошо! — выкрутился герр Бломберг. — У неё закружилась голова, и я, чтобы девица не упала...
— Схватили её за грудь, — резюмировала блондинка. — А бусы порвали, видимо, чтобы облегчить дыхание?
— Да, да, конечно!
— Тогда, в самом деле, не случилось ничего предосудительного. Вы считаете иначе?
Вопрос, обращённый ко мне, был задан с искренним интересом, хотя я, после удачной попытки сластолюбца оправдаться, используя подсказанный вариант, ожидал насмешливого упрёка в стиле «у вас слишком богатое воображение».
— Да.
— И как, на ваш взгляд, всё происходило?
Не люблю чувствовать себя клоуном на арене, но избегать ответа не буду:
— Очень просто. Этому господину понравилась юная школьница. Понравилась до такой степени, что он не смог подавить свою похоть и пытался принудить девушку к интимной близости. Уверен, фроляйн Кене расскажет то же самое, когда придёт в себя.
— Какая чушь! — взвился герр Бломберг, изображая оскорблённую невинность.
— Неужели? Тогда почему вы так сильно взволнованы?
— Это ваши личные домыслы!
И ведь он прав, чёрт меня подери. Свидетельствовать против него я не могу. Запрещено законом. Особенно если учесть мои приятельские отношения с семьёй Кене. Но главная проблема вовсе не в самонадеянном надутом индюке, уверенном в собственной безнаказанности. Нет, проблема стоит между мной и герром Бломбергом, сосредоточенно щуря голубые глаза.
— Девушка ничего не расскажет.
Я вздрогнул, уколотый отрешённым спокойствием голоса Анны.
— Конечно. Сейчас она в шоке, но чуть позже, когда...
— Она в полном порядке, и через пять минут вы сами это поймёте.
Да знаю я, что Агата уже выходя в коридор, была в нормальном психологическом тонусе! Знаю. Но из каких источников черпает свою непоколебимость фроляйн Штерн? Она ведь сыграла против меня в этой партии. Приняла сторону насильника, поддержала, помогла выкрутиться... Почему?
Но я не успел окончательно и бесповоротно разозлиться на вероломную красавицу, потому что блондинка повернулась к герру Бломбергу, с прежним спокойствием повторив:
— Девушка ничего не расскажет.
Затем, после непродолжительной паузы тембр голоса Анны понизился, и если возможно говорить, делая нажим не на отдельное слово в предложении, а на каждую букву каждого слова, то следующая фраза прозвучала именно так:
— Потому что ничего не было.
Мужчина, словно завороженный чем-то в лице фроляйн Штерн, сглотнул и послушно кивнул.
— Ничего не было. Согласны?
«Согласиться. Забыть. Забыть, как страшный сон. Что я должен забыть? Что-то неприятное? Что-то опасное? Я и так ничего не помню...»
— Ничего не было, конечно, ничего не было! А в чём, собственно, дело? На чём мы остановились?
— Вы рассказывали о вашей замечательной инициативе организовать для школы Святой Марии обширную экскурсионную программу. Если не ошибаюсь, программа ещё не утверждена, оговорён только размер скидки.
Герр Бломберг рассеянно переспросил:
— Скидки? И какой процент она составляет?
— Ровно сто процентов.
— Но позвольте, это же...
— Это жест поистине великодушного и необычайно щедрого человека! И для первого этапа в соревновании за звание «Благотворителя года» — великолепный зачин. Надеюсь, вы продолжите в том же духе?
«Продолжить? Да, конечно... Нельзя не продолжить. „Благотворитель года“... Я ведь очень щедрый, это правда. Щедрый и великодушный...»
Анна приподняла край рукава и посмотрела на серебристый циферблат изящных часов:
— Всех приглашают к торжественному ужину. Поторопитесь, а то не успеете на первый тост!
— Да-да, уже бегу! А вы разве не...
— У меня есть неотложные дела. До встречи на следующем собрании, герр.
— Непременно, фроляйн, непременно!
Он с явным удовольствием припал к вежливо протянутой руке, но принимая в расчёт моё присутствие, не стал задерживаться дольше времени, необходимого для официального поцелуя, а выходя, скабрезно улыбнулся и предупредительно прикрыл за собой дверь.
— Вы хотите что-то спросить... Джек?
Забавно. В этот раз моё имя прозвучало совершенно иначе. Надо же, мы, оказывается, умеем разговаривать без расстановки странных акцентов.
— Не знаю... Анна.
— Хотите, я вижу. И не столько спросить, сколько обвинить. Угадала?
М-да, скрыть разочарование мне не удалось. Но почему я об этом не жалею?
— Я бы не был столь категоричен в оценках.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});