до папы ей было далеко, он, что называется, был корифеем, на доме, где они жили, до сих пор висит памятная доска с его именем. А это вот мои сочинения, увы, я после замужества поменяла фамилию, теперь жалею, прервалась преемственность. А так представляете, Липин Федор Андреевич, Липина Вера Григорьевна, Липина Ольга Федоровна, Липина Елена Андреевна. Увы, Лена тоже после замужества поменяла фамилию. Она тоже историк, но всем нам, конечно, далеко до отца. Он был удивительным человеком, а его жизнь была похожа на приключенческий роман.
Вошла Елена Андреевна и вкатила сервировочный столик с чашками и скромным угощением.
— Знаете, отец еще мальчишкой эмигрировал с родителями в Париж, после революции, вскоре родители умерли, и он на чужбине остался со старшей сестрой и ее мужем, с которыми он, будучи подростком, плохо ладил. Да еще буквальная нищета. В общем, он сбежал, попал юнгой на корабль, идущий в Египет, на нем познакомился с членами археологической экспедиции лорда Карнарвона и с ними отправился на раскопки в Долину царей. Несколько лет отработал на раскопках, присутствовал при вскрытии гробницы Тутанхамона, это историческое событие. Можно сказать одно из величайших археологический открытий в истории человечества, и он там лично присутствовал! После завершения раскопок он вернулся в Париж. Пока его не было, сестра с мужем эмигрировали в Америку, не оставив адреса. Отец снова остался совсем один, сущий мальчишка. Закончил университет, устроился на прекрасную должность в Версале, познакомился со своей первой женой, был счастлив, перед ним открывались прекрасные научные перспективы. Но его тесть решил вернуться в Россию, и отец вместе с женой, бросив все, последовал за ним. Здесь было очень тяжело на первых порах, практически нищенское существование, все пришлось начинать с нуля, ох, если рассказать все подробности его жизни… Это роман! — воздела она к потолку восторженные глаза. — Но вам, я вижу, скучно, вас интересует «Око», — прозорливо заметила Ольга Федоровна. — Потому о нем. Елена, разливай чай. Так вот. Мама и мы с братом знали о нем только то, что это невероятной ценности археологическая древность, сувенир, который с раскопок привез отец. Разумеется, «Око» имело и другую ценность, оно было выполнено из чистого золота и было инкрустировано камнями, не знаю точно какими. Но отец «Око» никогда не оценивал с этой точки зрения, он крайне дорожил своим сокровищем и никогда не собирался его продавать. Во время войны отца призвали на фронт, он воевал, был командиром расчета, в сорок третьем, если не ошибаюсь, его ранили, и вот во время ранения боец его взвода ограбил отца, беспомощного, оглушенного.
— Вы хотите сказать, что ваш отец взял с собой на фронт такую ценность?
— Ну да. Для него «Око» было не просто сокровищем, оно было талисманом, хранителем, он свято верил, что, если «Око» будет с ним, он не погибнет.
— Немудрено, что его ограбили, — не сдержался Андрей.
— Вы правы, — вздохнула Ольга Федоровна. — Но зато отец вернулся домой живой и почти невредимый. До конца жизни он хромал, ранение пришлось в ногу. Но для нас это было настоящим счастьем — живой! Не покалеченный. Чудо. После войны отец пытался разыскать того самого своего сослуживца, но так и не смог. Про «Око» мы стали постепенно забывать, но вот в шестьдесят первом году оно снова всплыло. Мы с мамой ничего не знали, даже не догадывались, прочитали папин дневник уже после его смерти. Он начинался как мемуары, описание всей его жизни, а заканчивался как дневник. Так вот, в нем отец писал, что вдруг снова услышал зов «Ока». На протяжении всей жизни его с «Оком» связывала мистическая связь. Во времена Советского Союза такое вслух говорить было не принято, но сейчас я и сама, хотя и была в недавнем прошлом убежденной атеисткой, готова в это поверить. Так вот, большей частью своих научных открытий, можно сказать, прозрений, он обязан этой связи. «Око» подсказывало, направляло, предупреждало о житейских бедах, хранило, в дневнике отца есть такие факты, от которых становится не по себе. А он не был ни фантазером, ни законченным романтиком, ни суеверным мистиком. Наоборот. Был заведующим кафедрой и членом партии. А мама даже была парторгом.
Андрей покосился на сидевшую молча на диване Елену Андреевну. Та лишь молча кивнула. Мол, так все и было. Ладно, послушаем дальше.
— В общем, он услышал зов. «Око» звало его спустя столько лет! Никому ничего не сказав, он взялся за поиски, бродил по городу, поднимался на Исаакиевский собор, чтобы услышать его снова и отыскать. И нашел. Точнее, услышал. Он определил место, источник зова, где-то в районе нынешней станции метро «Ломоносовская», и отправился туда. Больше мы его живым не видели. Отца убили.
— Как? А откуда же вы обо всем узнали? — растерялся от такого поворота Андрей.
— Дневник. Мама его прочла и все узнала. Да и то не сразу. Папа не вернулся домой в тот вечер. Никто не знал, где он, мы волновались, звонили в милицию, больницы. На следующий день пришел человек из милиции и сказал, что отца убили, нас вызвали на опознание. Папу убили в районе метро «Ломоносовская». Его нашли рабочие, когда шли утром на работу. Что он там делал, как туда попал, мы ничего не могли понять. У нас там не было знакомых, и дел там у отца никаких не имелось. Убийцу так и не нашли, папу похоронили. Очень торжественно, было много людей, речей, прощались в актовом зале ректорского флигеля, — с гордостью рассказывала Ольга Федоровна. — А спустя несколько недель мама прочла его дневник. И мы все узнали. Пошли в полицию, все рассказали, но это не помогло. «Око» пропало.
— Да, досадно, наверное, сознавать потерю такого сокровища? — попивая чай, бросил небрежное замечание Андрей.
— Да нет, мы никогда о нем особо не горевали. Для нас было главным, что папа вернулся с войны живым, — спокойно проговорила Ольга Федоровна. — В то время люди теряли значительно больше, чем какие-то семейные сокровища. В блокаду люди меняли шедевры искусства или семейные реликвии на буханку хлеба, на жизнь. Это сейчас все меняется на деньги.
— А что же ваши внуки, они тоже пошли по вашим стопам, стали египтологами? — зашел с другой стороны Андрей.
— Нет, — улыбнулась Ольга Федоровна. — Они у нас по другой части. Внучка вообще пошла в деда, моего мужа, у нее математический склад ума, а вот внук в детстве обожал рассказы о прадеде. Я ему тот самый дневник вместо сказок на ночь читала. Он в детстве грезил Египтом, раскопками,