– Вроде бы.
– Тогда давайте поторопимся, что ли, – попросил алхимик.
И мы поторопились. Шли, не жалея сил. Больше не трясло, но в воздухе разлилось странное напряжение, которое не давало дышать полной грудью. Моя метка под рубашкой время от времени нагревалась, почти обжигая кожу. А иногда мне казалось, что она начинает пульсировать в такт ударам сердца.
До гор мы дошли, когда уже почти совсем стемнело. Спрятавшееся солнце еще золотило кусочек неба на западе, но над головами уже разгорались звезды. Перед нами вырос горный склон, суровый и неприступный, загородивший половину небосвода. Здесь не было ничего: ни растений, ни тропинок, ни следов человека. Только камни и небольшой ручей, пробивавшийся из земли.
– Надеюсь, мы пришли правильно, – устало вздохнула я, сбрасывая рюкзак и устраиваясь на еще теплом валуне.
– В книге было написано про развалины. – Нейт не стал доставать рукопись, чтобы свериться, и процитировал: – «От Белых башен иди строго на север. У самых гор найди развалины древней крепости, и за этими развалинами будет скрытый проход, отмеченный рукой Изначальных».
– Наверное, сегодня уже слишком темно, чтобы искать.
– Угу. И есть хочется.
– Устроимся на ночевку, – предложил Кас. – А завтра утром посмотрим.
– Эй, глядите, что там! – Крыс, оказавшийся то ли самым зорким, то ли самым бодрым, подскочил и побежал куда-то направо.
– Мелкий, подожди меня! – Нейт тут же забыл про голод и рванул следом.
– Тут что-то есть. – Алхимик шустро забрался на россыпь огромных валунов. – Это точно какие-то развалины. А дальше вообще похоже на остатки башни.
– Все равно лезть туда в темноте глупо, – проворчал господин Сэдли. – Лучше бы ветки поискали для костра.
По пути нам удалось насобирать сухих веток, но этого будет явно недостаточно на всю ночь. Вот только я сильно сомневалась, что среди этих камней удастся что-нибудь найти, поэтому не стала вставать. Ноги гудели, а плечи ныли, натертые лямками рюкзака. Хотелось просто расстелить одеяло и лечь, хоть с костром, хоть без него.
– Может пора достать светилики? – предложила я. – Уже…
Неожиданный рывок вверх не дал закончить. Сильная рука сдернула меня с валуна и прижала к чужой груди, выбивая воздух из легких. К виску прижалось холодное дуло, а знакомый голос хрипло произнес:
– Ну что, добегалась?
У меня внутри все замерло. Это же Черный Барт! Как он умудрился нас найти?
Господин Сэдли замер над рюкзаком в нелепой позе. Нейт чуть не свалился с валуна, на котором стоял. Крыс вообще растворился в темноте. Кас развернулся, вскидывая руку, но Черный Барт рявкнул:
– Дернешься, и я вышибу ей мозги.
Кас застыл. Даже почти в полной темноте мне было видно, какая ненависть горит в его глазах. Он медленно опустил руку, явно с трудом сдерживая себя, и процедил:
– Что тебе нужно?
По телу ищейки прошла странная дрожь, словно он раздумывал: то ли придушить свою пленницу, то ли оттолкнуть. А меня вдруг охватило странное спокойствие. Только знак на груди потеплел.
– Что тебе нужно? – повторил Кас, не сводя с нас пристального взгляда.
– Мне нужно… То, что вы ищите.
– Вечная жизнь? – скривился мой маг.
– Да! – выкрикнул Черный Барт.
– Зачем? – спросила я вроде бы негромко, но в ночной тишине мой голос разносился, казалось, до самого леса за нашими спинами. – Зачем нужна вечная жизнь в мире, который обречен на скорую гибель?
– Гибель? – рука возле моего виска дрогнула. – Ее не будет, если я получу… получу…
– Это просто пустые слова архиприора Амальфеуса.
– Вы убили его, – снова напрягся ищейка.
– Я убил, – сказал Кас. – Хочешь мстить, мсти мне. Только Лару отпусти.
– Архиприор Амальфеус почти уничтожил наш мир, – произнесла я, чувствуя, как метка нагревается все сильнее. – Уничтожил магию.
– Магия – это проклятие. Зло, которое не должно существовать.
– Магия – не зло. Зло – это жадность, зависть, жестокость и черствое, как камень, сердце. А тебя просто обманули.
– О чем ты говоришь?
– Об архиприоре.
– Он был мне как отец! А вы убили его!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Хороший отец любит своего ребенка, – криво усмехнулась я. – Заботится о нем, помогает вступить во взрослую жизнь. А не превращает в покорное орудие ради своих эгоистичных целей.
Черный Барт чуть отвел руку с огнестрелом в сторону. Господин Сэдли вдруг рванулся к нам. Барт дернулся, грянул выстрел, и мой бывший начальник рухнул, хватаясь за ногу.
– Нет! – вскрикнул Нейт.
– Стойте спокойно, – приказала я.
Мой голос эхом отразился от горных склонов. Замерли все. Даже сам стрелок. А я глянула на звездное небо, схватила мужчину за предплечье, там, где под рубашкой пряталась почти пропавшая метка, и прошептала:
– Посмотри на жизнь, которую отнял Амальфеус.
Чужие пальцы сжались на моем плече, сильно, наверняка оставляя синяки. Из груди мужчины вырвался вздох, больше похожий на стон. Его метка под ладонью стала горячей. Странная сила, поднявшая во мне голову, переливалась из тела, закручивалась жгутами, электризовала воздух вокруг. А я сама шестым чувством понимала, что сейчас видит Черный Барт у себя в голове. Правильное детство. Радость от того, что просыпается магия. Учебу, веселые студенческие будни, первый поцелуй под бескрайним ночным небом. Счастливое лицо девушки в белом подвенечном платье. Улыбки детей. Жизнь, которую этот человек мог прожить. Но которую отнял архиприор Амальфуес, оставив только боль, одиночество и собственную волю.
Черный Барт оттолкнул меня, хрипя. Огнестрел выпал из ослабевших пальцев. Сам мужчина медленно опустился на колени, не сводя глаз со светящегося знака на своей руке. А потом и вовсе – упал на землю и потерял сознание.
– Вот это да! – выдохнул обалдевший Крыс.
Алхимик стоял футах в десяти от нас с камнем в руках, который явно собирался опустить на затылок моего пленителя. Но в этом уже не было нужды.
– Лара! – Кас подскочил ко мне, оттолкнул ногой огнестрел и схватил меня в объятия, прижимая к груди. – Девочка моя.
– Все хорошо, – прошептала я, подставляя лицо под лихорадочные поцелуи.
Сила ушла, оставив после себя легкую слабость и звон в ушах. Крыс бросил камень и поспешил к стонущему господину Сэдли. А Нейт – наоборот, к нам.
– Что с ним? – он склонился над бессознательным телом.
– Просто увидел, чего его лишил Амальфеус, – ответила я. – Этого человека ждала совсем другая судьба. Жаль, что она не сложилась.
– Добьем? – спросил обычно миролюбивый, в общем-то, друг.
– Я бы добил, – согласился Кас.
– Не надо.
– Лара… – маг выдохнул. – Чтобы ни сделал с ним Амальфеус, но это сам Барт преследовал магов. Разыскивал и без всякой жалости отдавал палачам. У него был такой же шанс раскаяться, как и у приора Ристана. Но он его не использовал. И сейчас тоже шел по нашим следам, по следу моей магии, чтобы помешать. Не потому что Барт знал, что именно нам нужно в Мертвых горах. Просто он был одержим своей целью. А одержимые люди почти не способны меняться.
Я глянула на бессознательного мужчину.
Нейт достал светилку, и теперь мне хорошо было видно худое, изрезанное морщинами лицо, растрепанные черные волосы. Он прожил свою жизнь, не имея правильной цели и смысла. Попортил много крови магам и наверняка был причастен к смерти не одного десятка человек. И я понимала, что Кас, как никто другой, имеет право судить его и карать. Но что-то внутри останавливало. Что-то, говорящее: этот человек еще способен искупить свои грехи и принести миру пользу.
– Теперь его жизнь зависит от Нортана, – я покачала головой. – Наш мир дал ему выбор. И сейчас Черный Барт борется с самим собой. Сможет найти в себе что-нибудь хорошее, понять, в чем именно был неправ – выживет и очнется. Но если окажется безнадежным упрямцем, закостеневшим в чужих догмах – умрет.
Легкий ветерок коснулся моего виска, словно подтверждая: все правильно.
– Хотел бы я на это посмотреть, – пробормотал Нейт. – Борется с самим собой, надо же…