– И теперь мне придется вести любимую девушку на смерть.
– Прости…
– Не прощу! – маг поднялся и пнул камень. – Ни тебя, ни Нортан. Никого.
Сон ушел, оставив на языке привкус горечи. А я лежала и не спешила открывать глаза. Потому что совсем не это ожидала увидеть, когда перед сном просила подсказку у Нортана. Но мир исполнил просьбу в точности, наконец, полностью открыв истину: для чего я пришла сюда и какая судьба меня ждет.
Вот, значит, как оно вышло. Вильмер Сэдли оказался моим отцом, а мне самой осталось жить совсем недолго. Ведь только так можно спасти Нортан.
Забавно, но на самом деле мне сейчас не так страшно и горько, как могло бы быть. То ли я еще не осознала до конца весь ужас своего положения, то ли просто давно уже подсознательно чувствовала, что исход будет именно таким. Конечно, умирать совсем не хотелось. Я так мало пожила и только-только узнала, что такое любовь. Но Вильмер Сэдли прав. Если сбегу, это просто отсрочит конец. Совсем ненадолго. В Нортане осталось совсем мало жизни. Скоро начнут гореть леса, рассыпаться горы, гибнуть люди и животные. Наш мир не заслужил такую участь. Да, мы принесли в Нортан много плохого. Жажду власти, которая легко затмевает человечность, бессердечие, жадность, жестокость. Но ведь хорошего больше. Есть искренние чувства, доброта и самоотверженность, благородство, настоящая дружба и любовь. Нельзя давать им погибнуть. Никак нельзя.
Тихо вздохнув, я открыла глаза и поднялась. Отодвинув полу рубашки, посмотрела на метку, которая горела неярким голубоватым светом. Наследие древней крови… А ведь когда-то казалось, что во мне вообще нет ничего особенного.
Спрятала знак под рубашку и осмотрелась. Нейт и Крыс еще спали. Сейчас было только раннее утро, и они пользовались возможностью выспаться и набраться сил. Лежанка Каса была пустой.
Напившись воды из фляги, я переплела косу и тихонько вышла из башни. Маг нашелся недалеко. Он сидел на остатках крепостной стены и смотрел вдаль, туда, где занимался рассвет. На глаза навернулись слезы. Как же жаль, что нам так скоро придется расстаться. Жаль, что будущего у нас нет. Что этот мужчина, сильный и храбрый, останется один на один со своей болью, когда потеряет то, что ему дорого.
Я тряхнула головой и пошла к нему. Нет, сколько бы нам ни осталось, лучше потратить это время не на жалость и сожаление, а на то, чтобы как следует насладиться нашими чувствами.
– Доброе утро, – сказала я тихо.
– Доброе. – Кас вздрогнул и повернулся ко мне. – Как спалось?
– Хорошо, – ответила, улыбнувшись.
В конце концов, выспалась я действительно отлично и сейчас не чувствовала ни сонливости, ни усталости.
Кас обхватил меня за талию и усадил к себе на колени. Я обняла его, крепко-крепко, изо всех сил, устроилась поудобнее и положила голову на плечо. По моим губам расплылась улыбка. Как же хорошо... Вот так просто сидеть в объятиях любимого человека. Вдыхать свежий утренний воздух, необычно терпкий здесь, в предгорьях. Смотреть, как на востоке из-за горизонта показывается краешек солнца, окрашивая небо во все оттенки желтого и розового. Что бы ни случилось дальше, я буду хранить в сердце воспоминания об этих минутах, уютных и умиротворенных.
– Когда я жил в лесу, то часто ходил на реку встречать рассветы, – прошептал Кас еле слышно.
– У тебя там очень красиво, – сказала я. А потом призналась: – Знаешь, первое время было ужасно стыдно за то, что я вырвала тебя из дома и заставила пойти с нами.
– Ты не заставляла, – усмехнулся маг. – Это был мой выбор. И я совсем не жалею, что сделал его. Несмотря ни на что.
– И я не жалею, что выбралась из Трима. Несмотря ни на что…
Кас судорожно вздохнул и сжал меня еще сильнее. Я ощущала, как быстро и рвано бьется его сердце, и понимала, что именно он сейчас чувствует. Но все, что могла сделать – это крепко обнять в ответ, делясь теплом и спокойствием.
– Я люблю тебя, Лара, – глухо уронил маг.
Внутри словно лопнул шарик, наполненный горячей водой с пузырьками. Дыхание перехватило, и у меня появилось ощущение, что я сейчас взлечу без всяких крыльев. Он любит меня!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я тоже… – прошептала сбивчиво, – тоже тебя люблю.
– Моя Лара… Я никому не позволю тебя обидеть, слышишь? Ни людям, ни богам, ни самому Нортану. У нас все будет хорошо.
– Будет, – кивнула я, – обязательно будет….
***
Завтрак проходил в тишине. Никого не тянуло на разговоры. Черный Барт все еще не пришел в себя, и я знала, что очнется он не скоро.
На господина Сэдли я старалась не смотреть. Было сложно держать эмоции в узде и не выдать ни словом, ни взглядом, что я все знаю. Хотя очень хотелось.
Подумать только, мой отец… Я столько мыслей передумала, столько догадок построила о том, кем были мои родители и что с ними случилось, а ответ оказался так близко… Все эти восемнадцать лет он был совсем рядом!
Я помнила, почему Вильмер Сэдли оставил меня в приюте. Он говорил, что это все ради моей безопасности. Но почему тогда не забрал меня к себе, когда власть церковников ослабла? На этот вопрос ответа не было. Может он не желал привлекать лишнее внимание. Или решил оставить все, как есть, чтобы не придумывать объяснений своим поступкам. Или просто захотел быть посторонним человеком, не собираясь привязываться к той, кто рано или поздно умрет на благо Нортана.
Конечно, можно было бы прямо спросить, вывести на искренность. Но я не хотела. Зачем, если это ничего не изменит? Близкими людьми мы уже точно не станем. Каких-то признаний или извинений мне не нужно. А откровенный разговор оставит после себя только неловкость и сожаление.
Позавтракав, Кас проверил пленника, лежащего в углу на собственном плаще. Крыс перевязал ногу господину Сэдли, оставив ему флакон с обезболивающим и антисептиком. Мы собрали вещи и приготовились уходить.
Перед уходом я все же не сдержалась и обернулась на своего отца. Он смотрел на меня пристальным немигающим взглядом, в котором читались горечь и вина. Я ответила ему кривоватой усмешкой. И тогда Вильмер Сэдли, наверное, все понял. Он прикрыл глаза и склонил голову, то ли безмолвно благодаря, то ли прося прощения.
Кивнув, я забросила рюкзак на плечи, и развернулась к Нейту:
– Что ж, веди нас.
Еще до завтрака друг вместе с Крысом облазил всю крепость и отыскал на одной из скал еле заметную метку Изначальных. Сейчас мы шли к ней, надеясь, что метка пропустит нас. Или хотя бы меня одну.
Знак действительно нашелся на отвесной гранитной скале. Почти не видный, затертый временем, ветром и дождем, но он все еще был здесь, как свидетельство древней эпохи, ее наследие, оставленное тому, кто будет достоин его получить
– Мы пробовали, только нам ничего не открылось, – пробубнил Крыс.
– Теперь моя очередь, – улыбнулась я и положила на знак ладонь.
Он сразу потеплел под моей рукой. Теплой волной отозвалась метка на груди. Скала засветилась и начала медленно растворяться, открывая темный проход, уходящий куда-то под гору.
– Вау! – восхищенно протянул алхимик. – Магия!
– Да, – Нейт был более сдержан в своих восторгах.
Кас и вовсе промолчал. Только поморщился, словно его внутренности скрутила сильная боль. Мне не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять: мой маг рассчитывал на то, что дверь просто не откроется и мы отправимся обратно. Но магия Изначальных работала без осечек даже сейчас.
Внутри прохода царила густая непроглядная тьма. Алхимик вытащил свои светилки, глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и спросил:
– Ну что, идем?
Я взяла Каса за руку, переплетя наши пальцы, и храбро шагнула внутрь. Крыс и Нейт пошли следом. Стоило нам всем оказаться под каменными сводами, скала бесшумно закрылась.
– Надеюсь, открывается она не только снаружи, – немного нервно хмыкнул Нейтон, обернувшись.
– Не только, – тихо сказала я и огляделась по сторонам.
Подгорный ход был прямым, как стрела, с гладкими, словно отполированными стенами и полукруглым потолком. Это явно делал человек, а не природа. А может и сами Изначальные.