— Господин Столыпин прав, нам не нужны большие потрясения, нам с вами нужны большие деньги. Россия на глазах становится парламентской республикой, и уже сегодня этим механизмом можно и нужно пользоваться. Покажу на примере Русского Радио, в котором я имею пай. Россия покупает радиотелеграфные станции у Маркони. Огромные средства, проплывают мимо моей кассы. Как отреагируют чиновники, если в Думе их начнут хлестать за потерянные державой деньги? Учтите, мой парламентарий стесняться не будет, ибо от преследования он защищен. Такой правдоруб напомнит, сколько детишек русских рабочих умерло из-за какого-то чинуши, вспомнит о лихоимстве.
Вы скажете отмахнутся? Да, для первого раза отмахнутся, но в среде чиновников конкуренция не меньше, чем на рынке, и воспользовавшись «гласом народа», того чиновника быстренько сожрут с потрохами. А его последователь пакостить поостережется.
— Чем плохи кадеты?
— Кадеты люди прекрасные, но припомните хоть одно выступление в поддержку конкретного российского предпринимателя. Таковых нет, а политические болтуны приносят одни расходы. К тому же, за КД стоят слишком разноплановые силы. Вы обратили внимание, что среди вас нет непримиримых конкурентов? Объединяться надо по корпоративному признаку, отбирая заказы у противника.
— Но социалистические лозунги?
— Таковы правила жанра. Для рабочих и крестьян мы должны выглядеть выразителями их интересов.
Кроме того, господа, кому как не вам, очевидно, что попади средства в ваши руки, выиграют все — вы, ваши рабочие, и корона, поэтому ничего крамольного в этих лозунгах нет. Одним словом, я предлагаю вносить средства на содержание нашей партии, а дивиденды делить пропорционально вкладу.
И еще, господа, о нашей спонсорской деятельности распространяться не стоит, но контроль за денежкой должен быть идеальным, поэтому ревизионная комиссия только из ваших представителей.
Как это ни странно, но демагогия действовала, и в партийную кассу средства потекли, а вместе с ними агитаторы начали свою незаметную работу.
Глава 15
Верховный правитель юга России
1907 г. Июль
Распоряжение явиться в Санкт-Петербург для испытаний каких-то станций беспроволочного телеграфа начальника штаба 57-й пехотной резервной бригады полковника Деникина застало в самый неподходящий момент. Командир бригады службу нес отвратительно, а с появлением нового начштаба и вовсе свалил на него свои обязанности. Каков командир, таковы и подчиненные. Поначалу распоряжения Антона Ивановича полковые начальники откровенно волокители, но настойчивость Деникина брала свое. Деловые отношения только-только стали налаживаться, и отбывать из бригады в этот момент было совсем некстати.
Вдобавок ко всему, в инженерном управлении саперного департамента ему дали понять, что в аппаратах «Русского Радио» весьма заинтересовано министерство и, скорее всего, не просто так.
— Ваше высокоблагородие, насколько мне известно, о вашем участии в испытаниях, настоял лично директор Русского Радио, — подлил масла в огонь капитан Михайлов, — но вам лучше справится у капитана Сокольцева, он сейчас осматривает эти аппараты. Могу проводить — мастерская недалеко от Финляндского вокзала.
— Не нуждаюсь! — будучи человеком выдержанным, сегодня Антон Иванович был взбешен — какой-то миллионщик распоряжается в военном министерстве, как у себя дома!
Ситуация складывалась отвратительная. На него возлагалась обязанность провести испытания аппаратов, в технической сути которых он мало что смыслил. И это мягко сказано. Ответственности полковник не боялся. В конце концов, есть утвержденная программа и будут профильные специалисты. Их обязанность испытать, его обеспечить работу комиссии. В противном случае, от выполнения необеспеченного приказа он откажется.
Но зачем штатскому взбрело в голову ходатайствовать перед министерством о привлечении к испытаниям его, полковника из занюханной пехотной бригады?
«Это черт знает, что такое! — в который уже раз повторился Антон Иванович, — Еще этот Сокольский, где-то я эту фамилию уже слышал. А не тот ли это капитан, которого я видел под Мукденом? Говорили, что он сделал передвижную радиотелеграфную станцию. Все сходится — здесь передвижной узел связи — там передвижная станция. Помнится, о Дмитрии Максимилиановиче хорошо отозвался командующий», — припомнив имя отчество сослуживца, Деникин немого успокоился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Во дворе мастерской стояли две добротно сделанные крытые повозки. Над одной, покачивался металлический хлыст, высотой не менее пятя сажень. Странный хлыст, он словно был сложен из поставленных она на другие сотен нитяных катушек.
В глаза бросились необычно широкие резиновые колеса и торчащие из-под повозки ноги мастерового. Рядом, на корточках примостился офицер с капитанскими погонами.
— Дмитрий Максимилианович, это та самая подвеска, благодаря которой обеспечивается мягкость хода, — рука мастерового легла на металлическую трубу, — длинна хода в триста миллиметров, амортизирует большинство наших рытвин. Это вам не рессора.
Производственную идиллию прервал проводивший полковника охранник:
— Ваше благородие, извиняюсь, тут к вам его высокоблагородие, господин полковник пожаловали, — проводивший Деникина дедок заметно волновался.
— Господин полковник! — подскочив, словно ужаленный, Сокольский отдал честь, — Извините, служба у меня такая, разбираюсь с техникой, но, если желаете, нам сейчас же организуют чай.
— Чай это замечательно, с утра во рту ни маковой росинки, но, может быть, вы мне поведаете, что за прохвост меня сюда вытребовал?
— Прохвост? — по инерции повторил за полковником Сокольский. — Но, видите ли…, — начатая фраза окончательно застряла в горле растерявшегося офицера, а взгляд непроизвольно метнулся на выбирающегося из-под повозки мастерового.
— Наверное, этот прохвост я, — разогнувшись, «мастеровой» весело уперся взглядом в Деникина, — И не надо извинений Антон Иванович, не вы один напоролись на грабли военных бюрократов. К вам в Саратов я собирался через неделю, но давайте лучше пообедаем. Я переоденусь, — Федотов на ходу стал расстегивать комбинезон, — а Дмитрий Максимилианович проводит вас в кабинет.
С военной бюрократией разобрались быстро. Кто-то не так понял, кто-то проявил излишнее рвение. В результате сплошные недоразумения, но обижаться на превратности службы, все одно, что ворон пугать. Да и «миллинщик» оказался вполне приличным и нечванливым человеком. Антон Иванович готов был поклясться, что сложившаяся ситуация Федотова забавляла.
Вторая половина дня ушла на знакомство с техникой. Ее вывезли за город, заодно представился случай убедиться в мягкости хода фургона. Внутри аппаратура и места операторов. Сзади в углу металлическая печь. Дверца топки смотрит наружу — разумно, случайный уголек на пол не вывалится. Деникин попросил затопить. Нет проблем. Через пять минут в кузове фургона потеплело. Попросил забросать печь шинелью — опять нет проблем, но ни запаха паленой шерсти, ни угара. Значит, сделано с умом, значит, понимали — зимой здесь будут спать вповалку, потому и стены утеплены. В душе полковника невольно шевельнулось теплое чувство к автору этого фургона.
О голосовой связи полковник Деникин уже слышал, но одно дело слышать, другое удостовериться. Больше всего поразила связь в движении. С такой техникой командующий армией на марше мог общаться с командирами авангардных полков. Его теперь палкой из фургона не выгонишь, еще и койку поставит.
Развертывание узла связи. Ездовые сноровисто распрягают и отводят лошадей, радисты разворачивают камуфляжную сеть. Через три минуты маскировка накинута на фургон и пришпилена кольями. Через полчаса стоят мачты, между которыми растянут диполь. Вокруг установлены телефонные аппараты — таблички показывают принадлежность к службам.
Теперь друг с другом могут одновременно общаться до двадцати пар абонентов.
— А если понадобится больше?