— Макс, я знаю, что для тебя это болезненная тема, и ты стараешься её избегать, но нам надо поговорить.
Я уже понял, о чём он хочет поговорить, вернее, о ком, и я поморщился.
— Макс, — спокойно продолжил Яромир, — ты многое не знаешь и не всегда верные выводы делаешь.
— Если ты хочешь рассказать мне, как ей было плохо те три месяца, пока меня не было, можешь не стараться. Я уже слышал эту сказку от Анны, — я опять поморщился.
— Ты не прав. Это не сказка. Ей на самом деле было очень плохо. Первую неделю она с кровати не поднималась и просто лежала, открыв глаза, и смотрела на всех невидящим, пустым взглядом. Потом она нашла в себе силы и стала подниматься с кровати. Первый месяц, вообще, был самым тяжёлым, она даже на улицу не выходила, и ни с кем не разговаривала.
— И что? Ты хочешь, чтобы я её пожалел? — перебил я Яромира. — Бедная, несчастная Лана, изменила мне, потом поняла свою ошибку и раскаялась. Ты думаешь, мне от этого легче?
— А ты уверен, что она изменяла? — серьёзно спросил Яромир.
Я опешил.
— Подожди, я видел, эти фотографии в твоих мыслях, — продолжил Яромир, не дав мне ответить. — Но ты уверен, что она тебе изменяла? Может поцелуями всё и ограничилось?
— Да уже одно то, что она целовалась с этим уродом, не позволяет мне простить её, — у меня опять сжались кулаки. — И потом, зачем ты мне задаёшь этот вопрос, покопайся в её голове и найдёшь там все ответы, — со злостью сказал я.
— Я не могу, — вздохнул Яромир, и задумался.
— Как это? — не понял я.
— Я не могу пробиться в её мысли. Ты не представляешь, как она изменилась за те три месяца. Она начала меня пугать. Никаких мыслей вообще от неё не слышно, как будто с тобой рядом мёртвый человек. Абсолютная, пугающая пустота. Я такого никогда не видел. Я даже не мог смотреть ей в глаза. Помнишь, к нам как-то привезли старого истинного вампира, который обезумил от прожитых лет? — я кивнул. — Даже у него были какие-то мысли. А у Ланы пустота в голове. Это так страшно, — Яромир опять задумался.
Значит, ей тоже было плохо. Слова Яромира были для меня бальзамом на открытую рану. Но это ничего не меняет, сейчас она ведёт ещё хуже, чем тогда.
— Нет, ты не прав, — услышав мои мысли, сказал Яромир. — Ты понятия не имеешь, чем она занимается в городе, — он улыбнулся.
— А ты знаешь? Ты же не можешь читать её мысли, поэтому откуда тебе знать, чем она занимается? — с усмешкой спросил я.
— Её мысли не могу читать, зато читаю мысли Абигора, Мару, Листина и Тенко, — колко заметил он и замолчал.
Мне было уже не просто интересно, а очень интересно, что же она делает в городе, а Яромир специально молчал и не отвечал на мои мысленные вопросы.
— Хорошо, просвети меня, чем же она занимается? — вслух спросил я.
— Тем же чем и занималась до твоего приезда. Приезжает в город, снимает номер в отеле и сидит там целый день, глядя в окно, — с грустью ответил Яромир. — Теперь я понимаю, что помогло дожить ей до тридцати двух лет и не сломаться — чувство собственного достоинства и гордость. Я знаю, зачем ты сюда приехал — думал, увидишь, как ей больно и тебе станет легче. Но её столько раз в жизни унижали, что она давно научилась скрывать свои чувства и смотреть с презрением на своих обидчиков. Ты даже не представляешь, через что ей пришлось пройти в школе, не говоря уже о детских годах с матерью. Пока все дети играли в игрушки и радовались жизни, она училась терпеть боль и сносить унижения. Макс, пойми, как бы ты не старался обидеть её, она не покажет тебе, как ей больно. Разве ты не понимаешь, что чем больше ты отпускаешь язвительных комментариев по поводу её поведения и одежды, тем более вызывающе она ведёт себя и соответственно одевается. Она не будет оправдываться, она наоборот приложит максимум усилий, чтобы показать, что она ещё хуже, чем о ней думают.
Я не знал, что на это ответить и молчал.
— Макс, оставь Лану в покое, и не оскорбляй её. Я знаю, что ты испытываешь, и я видел, насколько плохо было ей. Чтобы она не сделала, она достаточно наказана, за свою ошибку. Не заставляй Дейма отправлять её отсюда, в другой замок, — попросил Яромир.
— Что значит отправлять её отсюда? — растеряно спросил я. — Она же нектэрия.
— Макс, она была нектэрией. Сейчас её кровь по вкусу хуже крови животных. Мы уже три месяца не берём её кровь, потому что, её кровь не придаёт нам сил, а наоборот вгоняет в жуткую депрессию.
Я не знал радоваться мне или грустить. С одной стороны, если она больше не нектэрия, её могут отправить в другой замок, или вообще отпустить на все четыре стороны, и я её больше никогда не увижу. Но хотел ли я этого? Я не знал. Положа руку на сердце, мне стало легче, когда я приехал сюда, и стал видеть Лану почти каждый день. Да, видя её, я чувствовал, как моё сердце разъедает кислота, но мне необходимо было знать, что она рядом.
— Хорошо, больше я не буду унижать её, но пообещай мне, что приложишь все усилия, чтобы Дейм не отправил её из замка, — попросил я у Яромира.
— Макс, Дейм может отправить Лану из замка, только для того, чтобы защитить её от тебя. И ему всё равно — нектэрия она или нет. Ты кое-чего не знаешь про Дейма, — спокойно ответил Яромир.
Я с интересом посмотрел на Яромира.
— Макс, Дейм видит в Лане не только нектэрию. Ты ведь знаешь, что семьсот пятьдесят лет назад у Дейма была жена и дочь, — я кивнул. — Жену звали Марика, а дочь Лиола. Они погибли вовремя одной из схваток. Дейм их очень любил, и эта рана не зажила до сих пор. Только никто из вас не знает, что Лана похожа на дочь Дейма, Лиолу, не только по характеру, но и внешне.
Я от удивления, даже не мог найти слов.
— А ты думаешь, каким образом Лана уговорила Дейма разрешить тебе пить её кровь? — усмехнулся Яромир. — Дейм видит в Лане свою дочь и очень любит её. Он на многое пойдёт, чтобы она была счастлива. Ему будет очень больно с ней расставаться, но если ты продолжишь издеваться над ней, он отправит её в другой замок.
— Я уже сказал, что больше не буду её трогать.
— Хорошо, — Яромир улыбнулся. — И знаешь, мы очень рады, что ты вернулся. По крайней мере, теперь Лана стала бывать на свежем воздухе, более-менее нормально питаться и стала больше похожа на человека, чем на живого мертвеца.
Мы замолчали. Каждый думал о своём.
— Макс, я рад, что ты прислушался ко мне, и хотя бы попытался понять, что не одному тебе было плохо. А теперь я хочу, чтобы ты наконец задумался, кому же нужно было следить за Ланой и потом отправлять тебе эти фотографии?
Я перестал дышать, когда Яромир задал этот вопрос. Я никогда об этом не думал. Во мне кипели только злость и ненависть к Лане, а кто и зачем прислал мне эти фотография, я даже не задумывался.