выслушивал по кругу обвиняющие монологи — от мамы, от Да Джиана. Не замечал даже, что Ван Линг вообще не появлялась в больнице. Он был ей даже благодарен.
Соседи по палате отодвинули от него койки подальше, словно он был тут самым заразным, но Чжу Баи после всего случившегося было все равно. И в таком состоянии он прожил момент, который мог его добить. Потому что со временем остыла мама, извинилась и сказала что-то вроде: «Да, я разочарована, но я тебя люблю и не смогу отказаться». Она, вроде, злилась, но постепенно смягчалась. И, когда Чжу Баи выписали, мама призналась, что просто страшно перепугалась за него, настолько, что ей проще было обвинить в случившемся его. О чем очень жалеет. Потому что Чжу Баи не виноват, виноваты те, кто это с ним сделал. Да и о Го Хэне она была лучшего мнения…
Да Джиана не было видно долго, но в больницу он пришел перед выпиской вместе с Ван Линг и принес букет цветов. Чжу Баи сначала решил, что они издеваться пришли. «Ты теперь как баба, так вот тебе цветы». Но букет был слишком дорогой для этого. И красивый… Этот букет сделал больше, чем все слова. Друзья не извинялись. Просто заговорили как ни в чем ни бывало. О случившемся, о выздоровлении, о полиции. Но темы скандала и ориентации Чжу Баи больше не касались. Вряд ли Го Хэн, который слушал историю, понял эту фразу, но Чжу Баи сказал, что «После разговора снова ощутил себя человеком».
— Они только избили тебя? — спросил Го Хэн. Он выглядел так, словно сам боялся ответа. — Я имею ввиду…
— Я понял, — перебил Чжу Баи. — Нет, ничего такого не было…
Так вот, полиция. Чжу Баи появился там под вечер, в день выписки. Еще по взгляду полицейского понял — что-то не так. Тот дал ему заявление, и сел напротив. Некоторое время он присматривался к тому, как Чжу Баи пишет, и вдруг произнес:
— Твой друг сказал, что ты приставал к нему.
Чжу Баи не знал, что подкоситься могут не только ноги, но и руки. Он сделал огромный прочерк — через все заявление.
— Ты же понимаешь, что в случае, если подтвердится, что ты из этих, то осудят уже тебя?.. Да и посадить его в любом случае не смогут. А если ты пришел сюда в поисках защиты, так охранные ордеры выдают только женщинам. Ты женщина? Вроде нет, но не могу быть уверен.
В заявлении больше не было смысла. Чжу Баи и слов-то особо не понимал. Он думал об этом и раньше. Он так хотел надеяться, что Го Хэн не сдаст его, что дальше его банды это не пойдет. Но у них теперь война и жалеть его Го Хэн не собирался.
Тем более теперь, когда нужно было избежать тюрьмы. Конечно, Го Хэн выставил все в этом свете…
— Что? Ты передумал? — спросил полицейский, наклонился в попытке заглянуть ему в глаза. Чжу Баи тут же отвернулся, положил ручку. Сказать что-то он не мог, все силы уходили на то, чтобы дышать ровно. Кажется, начиналась паническая атака… Даже если он больше не поверит Го Хэну — они в одном городе. Ему было страшно даже на улицу сейчас выйти. — Ну, раз передумал, то не смею задерживать.
Полицейский отобрал у него испорченный бланк и выбросил его в мусорку. Чжу Баи вскочил, поспешил к двери, и уже на пороге полицейский негромко предложил:
— Но, если ищешь развлечений, да и защиты от этого отморозка, то можешь позвонить как-нибудь. С такими людьми познакомлю…
Он хотел добавить еще что-то, но Чжу Баи уже не мог слушать. Он выбежал в коридор, едва не сбив женщину в форме. Извинившись, не поднимая головы, он обошел ее и направился к выходу по памяти. Ему было плохо. Он даже не знал, что с этим делать. На улице достал из рюкзака бутылку с водой, умылся теплой. Стало немного легче. Это было невыносимо.
С мамой он смог поговорить только утром, когда успокоился.
— Заявление не приняли. Ему ничего не будет. Мам, я всю ночь не спал, я решил, что я лучше съеду. Сменю город, институт. Я буду звонить, приезжать, если хочешь. Но и ты сможешь от меня отдохнуть и… и мне страшно тут оставаться. — царапая короткими ногтями чашку с кофе, предупредил Чжу Баи.
Мама в этот момент мыла посуду. Хотя раковина была уже пуста и мама просто стояла над ней, держа руки под струей воды.
— Да, ты прав. Так будет лучше. Я помогу с переездом.
Чжу Баи думал, что его мир рушился. Что хуже этого ничего уже не будет. Жизнь не научила его ничему — не говори, что вот оно дно, потому что именно в момент, когда ты успокаиваешься и думаешь, что зато хуже этого не будет — оно случается.
В тот день Чжу Баи возвращался из института. Если бы можно было просто собрать вещи и уехать — он бы так и сделал. Если бы он знал то, что знал теперь, то просто сбежал бы, а потом уже занимался оформлением документов и незавершенными делами. Но в глубине души ему не хотелось уезжать и потому все делалось постепенно: оформлял бумаги на перевод, подыскивал нужный город, где можно затеряться, небольшую квартиру, которую мог бы снимать один. На все это уходило время, и Го Хэна он не видел уже долгое время. До этого дня.
Чжу Баи стоял на остановке в ожидании автобуса. Это был день, так что улицы не пустовали, да и поток машин на дороге казался бесконечным. И так запросто из этого потока вырулило три мотоцикла, один из которых въехал на остановку и замер, закрыв Чжу Баи от дороги. Двое других перекрыли ему путь назад. На мотоцикле перед ним сидел Го Хэн.
— Садись, ты хотел покататься, — предложил он. Люди на остановке на всякий случай посторонились, некоторые и вовсе вспомнили о срочных делах и пошли пешком. Чжу Баи и правда говорил ему когда-то, что хотел бы прокатиться. До всего этого…
Но он пытался казаться спокойным. «Что они мне сделают? Изобьют?». Хоть парень и старался сохранять внешнее спокойствие, но было видно, как он нервничает.
— Я занят, — выдавил из себя Чжу Баи. Осмотрел дорогу — как назло не ехало ничего из общественного транспорта. — А если будешь так себя вести — кто-нибудь вызовет полицию.
— Говорят, ты с города линять решил.
— Нужно было у тебя отпроситься? —