– Мистеру Ратледжу, – твердо сказала она, – нужно поесть и отдохнуть.
– Я сейчас же распоряжусь, чтобы наверх подали еду, – объявила миссис Пенниуистл, напомнив служащим об их обязанностях.
Чета Ратледжей удалилась в свои апартаменты, где Гарри принял ванну, побрился и облачился в халат. Он жадно проглотил еду, даже не замечая, что ест, выпил бокал вина и откинулся на стуле с усталым, но довольным видом.
– Проклятие, – произнес он. – До чего же хорошо дома.
Поппи села к нему на колени, обвив его шею руками.
–Значит, ты теперь так относишься к отелю?
– Не к отелю. А к месту твоего обитания. – Он поцеловал ее, сначала нежно, но затем его губы стали более требовательными, и Поппи откликнулась со сладостным пылом, который зажег огонь в его крови. Когда Гарри наконец оторвался от ее губ, он тяжело дышал, а она ощущала настойчивое давление его возбужденного естества.
– Гарри, – выдохнула она, – сон тебе гораздо нужнее.
Гарри вздохнул:
– Я никогда так не нуждался во сне, как сейчас. – Он поцеловал ее в макушку, зарывшись носом в ее шелковистые волосы. – Думаю, я сошел бы ума, если бы мне пришлось провести еще хоть минуту в той чертовой комнате. Я беспокоился о тебе. Я сидел там и думал: единственное, что мне нужно в жизни, – это проводить с тобой как можно больше времени. А потом мне пришло в голову, что ты останавливалась в отеле три сезона подряд, но мы ни разу не встретились. Все это время мы могли быть вместе.
– Но, Гарри... даже если бы мы встретились и поженились три года назад, ты бы все равно говорил, что этого недостаточно.
– Ты права. Я не могу представить ни одного дня своей жизни, который не улучшился бы, если бы ты была рядом.
– Дорогой, – шепнула она, поглаживая кончиками пальцев его сильную челюсть, – это чудесно. Даже более романтично, чем сравнение меня с частями часового механизма.
Гарри шутливо укусил ее за палец.
– Ты смеешься надо мной?
– Вовсе нет, – улыбнулась Поппи. – Я знаю, как ты относишься к механизмам.
Легко подхватив ее на руки, Гарри направился в спальню.
– А ты знаешь, что мне нравится делать с механизмами? – нежно произнес он. – Разбирать на части и снова собирать. Показать тебе, любимая?
– Да... да...
И они отложили сон еще ненадолго. Ибо любящие знают, что нельзя тратить время попусту.
Эпилог
– У меня задержка, – задумчиво сказала Поппи, завязывая пояс своего белого халата.
Гарри, уже сидевший за завтраком, встал и придержал для нее стул.
– Я не знал, – отозвался он, чмокнув ее в щеку, когда она садилась, – что у тебя назначена встреча на сегодняшнее утро.
– Не в этом смысле задержка. В другом. – Видя его недоумение, Поппи улыбнулась: – Я имею в виду задержку месячных.
– О! – Гарри уставился на нее с непроницаемым видом.
Поппи налила себе чай и бросила в него кусочек сахару.
– Прошло всего лишь два-три дня по сравнению с обычным сроком, – сообщила она нарочито небрежным тоном, – но у меня никогда раньше не было задержки. – Она забелила чай молоком и сделала осторожный глоток, глядя на мужа поверх ободка чашки и пытаясь угадать его реакцию на новость.
Гарри судорожно сглотнул. Его лицо порозовело, придав его зеленым глазам необычайную яркость.
– Поппи... – Он вынужден был остановиться, чтобы вдохнуть воздух. – Ты думаешь, что ждешь ребенка?
Поппи улыбнулась, испытывая радостное волнение и некоторую нервозность.
– Да. Но нужно подождать несколько дней, чтобы удостовериться. – Гарри молчал, и ее улыбка поблекла. – Конечно, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал прозаически, – тебе потребуется время, чтобы привыкнуть к этой мысли, и только естественно...
– Мне не нужно время.
– Правда? – Поппи ахнула, когда его сильные руки подхватили ее со стула, пересадили к нему на колени и крепко обняли. – Значит, ты хочешь ребенка? – спросила она. – Ты не против?
– Против? – Гарри прижался лицом к ее груди, видневшейся в вырезе халата. – Поппи, нет слов, чтобы описать, как я хочу ребенка. – Он поднял голову, и у нее перехватило дыхание от глубины эмоций, написанных у него на лице. – Мне всегда казалось, что я обречен на одиночество. А теперь у меня есть ты... и ребенок...
– Я еще не совсем уверена, – отозвалась Поппи и улыбнулась, когда он осыпал ее лицо поцелуями.
– В таком случае я постараюсь, чтобы не осталось никаких сомнений. – Не выпуская ее из объятий, Гарри поднялся со стула и направился в спальню.
– А утреннее расписание? – запротестовала Поппи.
И Гарри Ратледж произнес три слова, которые не говорил никогда в жизни:
– К черту расписание.
В этот момент дверь дрогнула от решительного стука.
– Мистер Ратледж? – раздался голос Джейка Валентайна. – Я принес отчеты управляющих...
– Позже, Валентайн, – отозвался Гарри на пути в спальню. – Я занят.
– Слушаюсь, сэр, – донеслось из-за двери.
Позже в тот же день...
Неожиданное возвращение Лео в Гемпшир привело семейство Хатауэев в состояние радостной суеты. Горничные спешно готовили его спальню, а лакей поставил на стол еще один прибор. Семья тепло встретила его. Меррипен налил всем великолепного вина, когда они собрались в гостиной, ожидая, пока подадут обед.
– А как насчет заказа на проектирование оранжереи, о котором ты говорил? – поинтересовалась Амелия. – Ты передумал?
Лео покачал головой:
– Проект пустяковый. Я набросал общий план прямо на месте. Кажется, они довольны. Проработаю детали здесь и пошлю окончательные чертежи в Лондон. Впрочем, не важно. У меня есть кое-какие новости, которые могут вас заинтересовать. – Он продолжил, рассказав о похищении и спасении Гарри и последующем аресте Эдварда Кинлоха. Рассказ сопровождался изумленными возгласами, выражениями тревоги и похвалами Лео за его участие в этом деле.
– Как Поппи? – спросила Амелия. – Определенно, ее жизнь не назовешь воплощением спокойствия и безмятежности, на которые она надеялась.
– Счастливее, чем когда-либо в жизни, – ответил Лео. – Думаю, Поппи смирилась с мыслью, что невозможно избежать жизненных бурь и невзгод, но можно найти спутника, чтобы встретить их достойно.
Кэм, державший на руках своего темноволосого сына, улыбнулся:
– Неплохо сказано.
Лео поднялся и отставил в сторону бокал.
– Пойду умоюсь перед обедом. – Оглянувшись по сторонам, он изобразил легкое удивление. – Я не вижу Маркс. Надеюсь, она спустится к ужину. Мне не хватает хорошей ссоры.
– В последний раз, когда я видела ее, – отозвалась Беатрикс, – она обшаривала дом в поисках своих подвязок. Доджер украл все до единой из ее комода.
– Беа, – промолвила Уин, – не следует упоминать о подвязках в присутствии мужчин.
– Ладно. Но не понимаю почему. Все знают, что мы их носим. Зачем делать вид, что это секрет?
Лео ухмыльнулся и направился наверх, предоставив объяснения Уин. Но вместо того чтобы пойти в свою комнату, он проследовал до конца коридора, свернул направо и постучал. Не дождавшись ответа, он толкнул дверь и вошел.
Кэтрин Маркс тихо вскрикнула и стремительно повернулась к нему лицом.
– Как вы посмели войти в мою комнату без... – Ее голос замолк, когда он закрыл дверь и приблизился к ней. Облизнув губы, она попятилась, пока не прижалась спиной к туалетному столику. Ее распущенные волосы струились по плечам, как бледно-золотистый шелк, потемневшие глаза казались серо-голубыми, как бурный океан, на щеках горел румянец. – Почему вы вернулись? – спросила она слабым голосом.
– Вы знаете почему. – Лео оперся ладонями о столик по обе стороны от нее.
Кэтрин отпрянула назад, насколько это было возможно. Запах ее кожи, смешанный с ароматом мыла и благоуханием цветов, дразнил его обоняние. Воспоминания о пережитых ощущениях витали между ними. Увидев, что ее пронзила дрожь, Лео почувствовал прилив тепла, его кровь вскипела, как жидкий огонь.