Читать интересную книгу Лекции по истории Древней Церкви. Том III - Василий Болотов

 Наоборот, в церквах, отдаленных от Рима, власть римского епископа признавалась охотно. Самых преданных римским епископам сынов можно было встретить на востоке — в Греции, в иллирийской префектуре. Центром римского влияния была здесь Фессалоника^). Еще во времена Дамаса фессалоникские епископы получили звание викариев апостольского престола — vicarii sedis apostolicae.Первым викарием был Ахолий; его преемники, Анисий с 383 г. и Руф с 412 г., также были утверждены в этом звании римскими епископами. В качестве римских викариев фессалоникские епископы действовали, как настоящие патриархи; они собирали диэцезальные соборы, решали дела, превосходившие компетенцию провинциальных соборов, — только дел большой важности они не могли решать без сношения и согласия с Римом, — рукополагали митрополитов и утверждали кандидатов на епископские кафедры. Таким образом, в Фессалонике римская централизация пустила глубокие корни. Иннокентий I говорил с епископами Македонии в тоне бесспорного авторитета по случаю вопроса о некоторых разностях с римской церковью и видел обиду апостольскому престолу в самом вопросе.

 Объясняется такое странное положение Фессалоники довольно легко. Фессалоника, несомненно, в гражданском отношении имела большое значение; это видно из того, что проконсулы Ахаии издавна имели здесь свою резиденцию, а при Константине этот город чуть не сделался столицей всей империи. Это, конечно, поднимало и значение фессалоникского епископа. Александр фессалоникский представлял из себя величину высокой важности. Но возникновение Константинополя — новой столицы империи сравнительно в близком расстоянии от Солуни, заставляло догадываться, что, когда значение Константинополя окрепнет, этот близкий центр произведет притягивающее влияние на Солунь и в конце концов нужно ожидать подчинения фессалоникского епископа константинопольскому. Таким положением воспользовались римские епископы. Римская церковь, поставив Ахолия викарием апостолького престола, тем самым установила зависимость Фессалоники от Рима и предоставила ей много прав и свой нравственный авторитет против ограничений ее значения со стороны Константинополя. Естественно было предвидеть, что зависимость Фессалоники от удаленного Рима будет менее стеснительна, чем от Константинополя. Удаленность Фессалоники от Рима и различие ее жителей по языку и были поводом предоставления фессалоникским епископам широких компетенций. В самом деле, нелегко было человеку греческого происхождения нести апелляцию в Рим.

 Своевременно учрежденное викариатство пустило глубокие корни. Отсюда становится понятным, что когда в 379 году часть иллирийской префектуры была присоединена к восточной империи и сам Феодосии Великий поселился в Солуни, то солунские епископы не только не порвали связи с Римом, но проявляли эту связь даже демонстративно. Когда епископу Ахолию представлялась возможность ехать на собор или в Константинополь, или в Рим, то он поехал в Рим и тем показал, что принадлежит к системе западных церквей, а в Константинополь прибыл только к концу заседаний. Такое положение дел поддерживалось долго. Эдикт Феодосия II (421) о подчинении восточного Иллирика в церковном отношении Константинополю остался без последствий, и только Лев Исаврянин в 732 г. насильственно заставил фессалоникский экзархат присоединиться к восточной системе церквей.

 С такой же преданностью к Риму относились епископы отдаленной Испании. Если так было там в благополучную пору, то эти отношения еще более усилились, когда на Испанию обрушился гнет ариан–завоевателей. Испанская церковь весьма дорожила нравственной поддержкой Рима и, благодаря этому, власть Рима над Испанией окрепла рано. Первое подлинное декретальное послание 385 года представляет собой ответ папы Сирикия епископу испанскому Имерию тарраконскому на его дисциплинарные вопросы.

 Иначе шли дела в Гамии [68]. Дух независимости времен св. Иринея и до сих пор оказывал сильное влияние на церковные сношения с Римом. Обращения к папам за разрешением различных церковных вопросов не беспримерны и в Галлии; но самый тон папских декреталий лучше всего говорит о том, как слабо был еще утвержден папский авторитет в Галлии. Известно, как папа Иннокентий принял предложенные ему вопросы епископов Македонии. Вот в каком тоне он отвечает на подобного рода обращения подчиненным ему епископам итальянским. «Мы не можем дивиться тому, что любовь твоя, следуя установлениям отцов, обращается к нам, как главе и вершине епископства, за разрешением недоуменных случаев; но мы изумлены, что ты, разумный муж, хочешь советоваться с нами о том, что несомненно известно всем и каждому..» (Felici nuceriano). «Церковные правила должно знать всякому епископу, потому что не знать их архиерею тем более неприлично, когда благочестивые миряне знают их и считают нужным соблюдать наделе» (Maximo et Severo epp. per Brutios). Но вот как тот же самый папа на подобные же запросы отвечает галльским епископам. «Хотя тебе, любезнейший брат, — пишет он епископу руанскому, — известны все церковные правила о жизни и учении и нет ничего в священных книгах, что было бы тебе непонятно, — за это ручаются те заслуги и та святительская честь, которыми ты в высокой степени обладаешь, — но так как ты неотступно просишь, чтобы я прислал тебе дисциплинарные правила римской церкви, то я вполне повинуюсь (morem admodum gerens) твоему желанию». «На твои вопросы, любезнейший брат, — пишет Иннокентий к епископу тулузскому, — отвечаю по мере моего разумения, что представляется сообразным со здравым смыслом, или что я вычитал в св. Писании, или, наконец, что известно из предания. Твоя любовь, следуя мудрым отеческим установлениям, предпочитает лучше обратиться к апостольскому престолу за указаниями в недоуменных случаях, чем действовать по собственному усмотрению. И не стыднее ли совсем не знать чего–нибудь, чем научиться у другого? А и мне самому полезны подобные запросы: отвечая на них, лучше выясняешь и для себя их разумные основы, так что всякий раз, как учишь кого–нибудь, и сам узнаешь что–нибудь». Учреждение папского викариата в Галлии, по–видимому, доказывает, что папы там пользовались общепризнанным авторитетом. Однако же первый опыт в этом роде при Зосиме (Патрокл арльский) был весьма неудачен, и потому последующие папы должны были разрушить свое создание, предоставив дела их естественному течению.

 Одним из самых обыкновенных поводов для папского вмешательства везде служили апелляции в Риме низложенных. Галлия в этом отношении представляет замечательное явление. Между 346 и 444 гг. известны 8 случаев низложения епископов галльскими соборами, и, однако же, ни один из пострадавших не апеллировал к папскому престолу. Невозможно утверждать, чтобы дело каждого из них представлялось вполне безнадежным в его собственных глазах, или что посторонние обстоятельства воспрепятствовали апелляции. Вернее, галльские епископы в общем так дорожили своей автономией, что апелляция в Рим погубила бы низложенного во мнении его собратий.

 Насчитывают три случая до Льва Великого, когда папы вмешивались в дела галльской церкви. 1) Ввиду возвысившегося (политического) значения города Арелата (Арля) епископы этой кафедры стали домогаться себе митрополитанских прав. Поддерживаемого могущественным Константием Патрокла арльского папа Зосим (417) назначил даже своим викарием. Митрополиты нарбоннский, вьеннский и марсельский отстаивали свои права против папской креатуры. Прокула марсельского Зосим в 418 г. объявил даже низложенным, но он удержал свою кафедру и действовал как признанный всеми епископ. Бонифа–тий I в 422 г. наконец ограничил права Патрокла в пользу митрополитов. 2) Второй раз вмешался в церковные дела Галлии Бонифатий по жалобе клириков на епископа валенсского Максима (419), но он имел осторожность передать дело на суд галльского собора. 3) Наконец, когда Келестин позвал своему суду по жалобам с востока некоего Даниила, человека, по–видимому, сомнительной нравственности, то по странной случайности, может быть не совсем непреднамеренной, Даниила в это время поставили в епископы (428).

 Таким образом, до самого Льва Великого папский авторитет в Галлии был крайне относительным. Лишь этому великому представителю папства удалось проявить свою власть над Галлией со значительным успехом. Иларий арльский, пользовавшийся высоким уважением, строгий аскет, но едва ли свободный от властолюбия, на одном соборе низложил некоего Келидония, епископа, как полагают, безансонского. Имел ли над ним Иларий права юрисдикции, это остается сомнительным, и во всяком случае, если он был и прав в этом, то его компетенция опиралась не на папские декреты. Келидоний был низложен за то, что, бывши прежде судьей, произнес несколько смертных приговоров и был женат на вдове или, лучше сказать, на девушке, которая была невестой другого. В высшей степени темный вопрос, действительно ли был виновен он в том, что на него возводили. Но низложенный, он апеллировал в Рим, и здесь нашли обвинение совершенно недоказанным. Сюда же пешком прибыл и Иларий. В своих объяснениях с папой Иларий, по мнению его сторонников, высказал только правду во всей ее резкой неприкровенности, совсем неприкрашенную, а папа находил, что Иларий объяснялся с ним языком невозможно дерзким. Сколько известно, Иларий заявил прямо, что он явился в Рим вовсе не для того, чтобы поддержать свое обвинение против Келидония или вести с ним судебный процесс, а чтобы протестовать против вмешательства Рима в дела Галлии. Протест его уважен не был, дело предложено было на суд римского собора (445). На Илария посмотрели как на беспокойного человека, с претензиями на юрисдикцию во всей Галлии; задумали было даже арестовать его. Но до окончания суда Иларий спасся бегством. Римский собор восстановил Келидония, лишив Илария власти над вьеннской провинцией и права хиротонии епископов, но не епископской кафедры. Конституция Вален–тиниана III, писанная едва ли не под диктовку папы, придала легальное значение этому приговору. Однако же это не повредило тому высокому авторитету, каким Иларий пользовался у своей паствы. Попытка его примириться с папой была, сколько известно, неудачна. В 449 году он умер и причтен западной церковью к лику святых.