В отличие от прежних столичных театров, этот был общедоступным и платным.Русско-шведская война 1741–1743 годов
Правление императрицы Елизаветы было ознаменовано и несколькими военными кампаниями, первая из которых началась еще до восшествия ее на престол, военные действия инициировала Швеция, чтобы добиться пересмотра результатов Северной войны.
Надежды короля на победу связывались не столько с успешными военными действиями, сколько с политическими интригами: Швеция тайно поддерживала государственный переворот, готовившийся сторонниками Елизаветы Петровны, и рассчитывала на то, что благодарность новой императрицы выразится в готовности отказаться от части территориальных приобретений, сделанных ее отцом. Эти надежды, как мы увидим, оказались тщетными.
Шведская армия была совершенно не готова к войне: она сильно уступала своему противнику по численности, военному опыту и оснащенности; командование не располагало достоверными данными разведки и действовало крайне не согласованно. Вскоре после начала боевых действий русское войско под командованием генерал-фельдмаршала Петра Ласси одержало верх над шведским корпусом генерала Врангеля в сражении у крепости Вильманстранд[177], а затем после штурма овладело самой крепостью. Располагавшийся у ее стен город был полностью разрушен, а его жители высланы в Россию. После этого корпус Ласси отошел на свои прежние позиции.
Пришедшая к власти Елизавета Петровна отказалась делать шведам территориальные уступки, и война продолжилась. Почти без боев русские войска довольно быстро заняли южную Финляндию и, блокировав шведскую армию в Гельсингфорсе (Хельсинки), принудили ее к капитуляции. Одновременно велись пассивные военные действия в восточной части Балтийского моря, в ходе которых оба противоборствующих флота больше потерь несли от сильнейшей эпидемии (шведы) или неумелого маневрирования и непогоды (русские), чем от столкновений с неприятелем. Как и во время Северной войны, наиболее активно у русских действовал галерный флот.
Из-под Гельсингфорса русская армия двинулась к Або (Турку), где в скором времени начались переговоры об условиях заключения мира. Россия, практически полностью оккупировавшая Финляндию, претендовала на присоединение всей этой территории, однако шведские дипломаты и их агенты при российском дворе смогли убедить императрицу согласиться передвинуть границу лишь до реки Кюмени (Кюмийоки). По Абоскому миру в состав России вошли Кюменогорская провинция с крепостями Фридрихсгам[178] и Вильманстранд и часть провинции Саволакс с крепостью Нейшлот[179]. Граница империи отодвинулась от Петербурга еще дальше.
Подводя итог нескольким послепетровским десятилетиям в истории Петербурга, можно констатировать, что развитие города в этот период подчинялось не столько естественным законам, управляющим жизнью человеческих сообществ, сколько желаниям, а порой прихотям монархов. Часть населения Петербурга, которое к концу царствования Елизаветы Петровны составляло приблизительно 150 тысяч человек, жила здесь вынужденно, подчиняясь давлению со стороны власти. Городская жизнь была подчинена строжайшей регламентации, государство контролировало практически все сферы общественной и частной жизни.
Следует, однако, отметить, что постепенно государственные запреты и ограничения начинали ослабевать. Так, в 1757 году Елизавета разрешила покупать и продавать дома на Васильевском острове и в Адмиралтейской части, строить новые дома в любой части города, а не там, где прикажут. Применительно к этому периоду еще нельзя говорить о существовании в Петербурге каких-либо негосударственных форм общественной жизни, например таких, как Английский клуб и Шустер-клуб, появившихся в 1770 году, тем не менее предпосылки для их возникновения начинали складываться.
Документ № 8 ПОДЛИННОЕ И ОБСТОЯТЕЛЬНОЕ ОПИСАНИЕ ПОСТРОЕННАГО В САНКТПЕТЕРБУРГЕ В ГЕНВАРЕ МЕСЯЦЕ 1740 ГОДА ЛЕДЯНОГО ДОМА И ВСЕХ НАХОДИВШИХСЯ В НЕМ ДОМОВЫХ ВЕЩЕЙ И УБОРОВ С ПРИЛОЖЕННЫМИ ПРИ ТОМ ГРИДОРОВАННЫМИ ФИГУРАМИ[180], ТАКЖЕ И НЕКОТОРЫМИ ПРИМЕЧАНИЯМИ О БЫВШЕЙ В 1740 ГОДУ ВО ВСЕЙ ЭВРОПЕ ЖЕСТОКОЙ СТУЖЕ СОЧИНЕННОЕ ДЛЯ ОХОТНИКОВ ДО НАТУРАЛЬНОЙ НАУКИ ЧРЕЗ ГЕОРГА ВОЛФГАНГА КРАФТА[181] САНКТПЕТЕРБУРГСКИЯ ИМПЕРАТОРСКИЯ АКАДЕМИИ НАУК ЧЛЕНА И ФИЗИКИ ПРОФЕССОРА (отрывки)
Художество употребляет к произведению таких вещей, которые человеческому роду отчасти пользу, а отчасти увеселение приносить могут, многие различные материи; и самая натура не производит почти ни одной дорогой или простой вещи, которой бы человек своим остроумием и искусством различными образами некоторой пользы и приятности придать не мог.
Лед между такими материями, над которыми бы искусство свою силу и действо показать могло, по сие время почти никогда, или весьма ретко счислялся; и коль необходимо нужна и полезна нам житкость воды, столь неполезна и к делу неспособна казалась твердость оныя многим художникам.
<Далее Крафт рассказывает об опытах по изготовлению из льда зажигательных линз, а также рассуждает о том, что на планетах, более удаленных от Солнца, чем Земля, например на Сатурне, вода должна всегда находиться в твердом состоянии, и если бы на Сатурне существовали жители, они бы использовали лед в качестве строительного материала. Построенный в Петербурге Ледяной дом, по мнению Крафта, это «дом, какой в Сатурне быть может».>
Жестокая стужа, которую в прошлую зиму 1740 года вся Эвропа чувствовала, и от которой еще и ныне находятся печальные следы, произвела и в таких местах, где то весьма необыкновенно бывает, такое множество оной материи, о которой я здесь говорю, что трудолюбивые и тщательные люди приняли от того случаи оказать свое искусство над льдом, и чрез то такою вещию, которая нам в прочем вредительна, хотя не действительную пользу, однако ж некоторое приятное подать увеселение.
Один пример, о котором я известился, был в Либеке[182], где господин порутчик фон Меинерт, пока жестокая стужа продолжалась, перед Голштинскими воротами изо льду льва длиною в 7 футов так искусно изобразил, что онаго бы никакой рещик из дерева лучше вырезать не мог. Около сего льва зделал он также изо льду болверк[183], а на оном 5 пушек, одного салдата и бутку.
Но здесь в Санктпетербурге художество гораздо знатнейшее дело изо льду произвело. Ибо мы видели из чистого льду построенной дом, которой по правилам новейшей архитектуры расположен, и для изряднаго своего виду и реткости достоин был, чтоб по крайней мере таково ж долго стоять, как наши обыкновенные домы, или чтоб в Сатурна как в число звезд перенесен был.
<Крафт рассказывает о замысле постройки Ледяного дома и о попытке его поставить на льду Невы. Попытка оказалась неудачной, так как лед на реке не выдержал тяжести постройки и начал ломаться.>
Потребные к тому материалы Нева река в довольном числе подавала, и надлежало только выбрать такое