*Реальная история. Только была она, конечно, не с мифическим князем, а с настоящим английским лордом Сэндвичем.
— Ловко, — согласился Фередир. — Ха, вернёшься — предложи своей Тазар отделиться от отца и свою таверну завести. А назовёт пусть «Сэндвич». Отбоя не будет от посетителей.
— Тазар не моя, — отрезал Гарав. И вспомнил, что ему снилось.
Мэлет.
Мальчишки всё–таки оставили Эйнору ровно половину того, что было принесено. Когда они занесли еду внутрь, Гарав нерешительно спросил:
— А что делать–то будем? Они ничего не сказал…
— Да ничего, — Фередир пожал плечами. — Может, на охоту сходим?
— А местные не застонут? Может, это нельзя чужим?
— Да они Эйнора боятся, — уверенно сказал Фередир. — По глазам видно. Ты что, не понял, что он делал ночью?
— Что? — заинтересовался Гарав. И добавил: — Я, если честно, вообще не понимаю, что мы тут делаем.
— И хорошо. — возразил Фередир. — Поймают — будешь молчать, потому что просто ничего не знаешь.
— Кто нас поймает? — обеспокоился Гарав. Фередир присвистнул:
— Ого. Это же Ангмар. Мы во вражеском королевстве… А Эйнор точно колдовать ходил… Помнишь, он нам сказал — мы, мол, едем к истокам Грэма? А Грэм–то вовсе не здесь. Вообще не здесь.
Гарав хотел спросить — где, но как раз в этот момент к оруженосцам подошли несколько местных. Один из них что–то начал объяснять, подкидывая в руке свой арбалет и показывая то на Гарава, то на вход в шалаш, то куда–то в лес. Остальные кивали и подмигивали.
— Чего они хотят–то? — настороженно спросил Гарав. Фередир пожал плечами.
— Ты. Я. Стрелять. Цель, — выдал наконец мужичок на адунайке. — Ты лук. Я мех.
— По–моему, он хочет соревноваться, — догадался Фередир. — Ты ставишь арбалет, он — шкурки.
— Стрелять?! — заорал Гарав (чтобы было понятней). — Соревноваться?!
— Со–ре–но–ня, — закивал фородвэйт и хлопнул Гарава по плечу. — Цель. Стрелять.
— Какие шкурки?! — проороал Гарав. — Мех?! Какой?!
Фородвэйт беспомощно пожал плечами, потом — махнул одному из крутившихся рядом мальчишек, и тот буквально через полминуты притащил связку небольших иссиня–белых шкурок. Фородвэйт тряхнул их (там был десяток), провёл по меху, повертел, что–то приговаривая.
— Горностай, — сказал Фередир. — В Форносте за дюжину — четыре кастара, в Зимре — семь, может — десять. Будешь стрелять?
— Буду, — решительно кивнул Гарав. Фередир покачал головой:
— Они с колыбели стреляют. Продуешь арбалет, и Эйнор тебя выпорет, точно говорю.
— Буду, — упрямо сказал Гарав. Не то, чтобы он не поверил, что Эйнор выпорет — поверил. Но решил рискнуть.
Обрастая зрителями (в основном младшего возраста мужского пола), группа двинулась в сторону леса. Смешно, но у фородвэйт тут — в полусотне шагов от окраины деревни — было оборудовано настоящее стрельбище. Росчисть с мишенями на разных дальностях — да не какими–нибудь, а сооружёнными из дерева макетами животных, обтянутых соответствующими шкурами. Среди прочих Гарав увидел гигантского (метров шесть, если встанет на задние лапы!!!) медведя, волосатого носорога, саблезубого тигра… С ума сойти, всё это тут есть?! И они ехали по этому лесу?!
Соперник между тем громко что–то сообщал всем, передав снизку шкурок гордо задравшему нос пацану. Видимо, тут этот стрелок был признанным чемпионом — в его победе явно никто не сомневался.
Между тем Гарав вовсе не собирался за здорово живёшь расставаться с арбалетом и подставлять спину под ремень рыцаря. И даже более — оруженосец был почти уверен в победе.
Дело в том, что он — ещё рассматривая шкурки — сообразил важную вещь. Конечно, местные с этими арбалетами, можно сказать, рождаются. Но едва ли им надо стрелять на дальность. Такой лес ограничивает мир десятком–другим шагов. Тут важно уметь подобраться к врагу — бесшумно и как можно ближе. А Гарав легко стрелял на 60 метров из «эскалибура», а из развлекательного «арлета» за десяток метров попадал в муху. Местные жители едва ли вообще могли себе представить, что такое бывает и может кому–то пригодиться. Иначе, оценив «машинку» приезжего, они просто не стали бы нарываться на соревнование.
Линия стрельбы была аккуратно выложена белыми камешками. И местный стрелок подошёл к ней, заряжая арбалет… ага! Он заряжает его с упором в живот. И руками — правда, обеими. Слабенькая тетива. И лук тоже… конечно, если сравнивать с арбалетом гномов.
Гарав зарядил оружие. И заметил, что вокруг запереговаривались. Но это уже было всё равно. Соревнование так соревнование.
Жестами местный объяснил, что сначала будем стрелять по кабану. (До него было метров двадцать, и дальше стояли только носорог и медведь.) Поднял три пальца — три стрелы. И жестом предложил гостю стрелять первому.
Гарав поднял арбалет и тут же выстрелил — фактически одним движением. Мишень пошатнуло, зрители вякнули — и притихли. Стрелы в мишени не было.
Потому что она торчала в дереве на окраине росчисти — метров за пятьдесят от линии стрельбы. Исследование, проведённое мальчишками, показало — стрела попала за ухо.
Две другие стрелы Гарав всадил под лопатку и в глаз — они тоже улетели дальше. Местный с задумчивым видом почесал нос и тоже начал стрелять.
Его стрелы практически повторили попадания Гарава. Но остались торчать в мишени. Жестом местный предложил стрелять в медведя. Но Гарав покачал головой, снова заряжая арбалет. И показал на дерево за росчистью — ель, украшенную оранжевыми лишаями, выделявшуюся среди прочих даже в чаще. До неё было метров сто. На столько Гарав из арбалета не стрелял никогда. Но с другой стороны — гномский арбалет — не спортивная машинка.
— Вон та ель, — сказал Гарав. — Фередир, поставь там что–нибудь.
Тот кивнул, поманил с собой троих пацанов, и они оттащили туда, к ели, всё того же кабана. Вернулись бегом. Местные мальчишки смотрели обиженно и даже враждебно. Чемпион выглядел уныло, но ещё бодрился — кажется, всё–таки не верил, что такое возможно…
…Возможно.
Гарав попал все три раза, и местный только рукой махнул, когда ему явно стали предлагать попробовать выстрелить. Буркнул что–то, но, когда отдавал шкурки Гараву, пожал ему локти с искренним восхищением и в движениях — и во взгляде.
И вздохнул.
* * *
Сидя у шалаша, Гарав любовался мехом. Он как–то не воспринимал эти шкурки, как большие деньги. Если золото и серебро были близко к людям и в Пашкином мире, то меха, хоть и дорого стоили, не соотносились с «богатством». Но мех был красивым, что спорить. Казалось даже, что на нём играет солнце, которое если и было — то за кронами елей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});