это произошло в запертой комнате? Что говорил физик о системе уравнений? Загадку одной запертой комнаты решить порой невозможно, а пяти сразу… Где-то Беркович читал: если не решается частная задача, попробуйте решить более общую. Обычно она легче поддается решению. А потом, решив общую задачу, вернитесь к частной.
Убийца и человек (люди), подбросивший три куклы, а прежде горку песка — одна и та же личность? Разумно предположить именно так — слишком маловероятно, чтобы это были разные люди. Но как ему удалось… Стоп. Оставим пока вопрос о том, как он (она?) это сделал. Вопрос: зачем? Мотив. Месть? Первые куклы — предупреждение? Последняя — исполнение угрозы? Слишком театрально, мелодраматично и просто глупо. В романе Агаты Кристи это уместно, в жизни, в начале двадцать первого века — смешно. То есть, было бы смешно, если бы не закончилось трагически.
И почему пять запертых комнат вернее указывают на убийцу, чем одна?
— Ты поел? — спросила Наташа, войдя в кухню и поцеловав мужа в затылок. — Что у тебя на листке? Даже не прикоснулся к тарелке! Ты не голоден? Заходил куда-то после работы?
— Выпил чашку кофе со свидетелем, — пробормотал Беркович. — В кафе, да.
— Кофе со свидетелем — это круто, — рассмеялась Наташа. — Свидетель вместо сахара?
— Скорее вместо горчицы, — вздохнул Беркович. — Да и не свидетель он на самом деле. В день убийства был за границей. По делу ничего не сказал. Но что-то знает.
Наташа пододвинула к мужу тарелку, вложила в руку вилку.
— И хлеб возьми, — сказала она.
— Арик… — начал Беркович.
— Спит. Он быстро засыпает после сказки, особенно если слышит ее в сто пятидесятый раз. Ты о каком убийстве говоришь? Посоли, если соли мало.
— В самый раз, спасибо. Об убийстве Альтермана, конечно.
— Разве не жена его убила? — удивилась Наташа. — В новостях передавали, что у полиции основная версия: убила жена. У нее был любовник.
— Да? — Беркович нарезал шницель на кусочки и отправлял их в рот по одному, аккуратно цепляя вилкой. — Может, и имя назвали?
— Нет, — с сожалением сказала Наташа. — Сказали, что в интересах следствия имена не разглашаются.
— Чепуха, — рассердился Беркович. — Надеюсь, не Клугер давал комментарий?
— Нет, от полиции никто не выступал.
— Естественно! Если имена не называют в прессе, должен быть запрет суда. Суд по делу Альтермана не собирался, потому что нет пока ни подозреваемых, ни мотива… ничего. Почти ничего, — поправил себя Беркович. — А о том, что есть, журналисты знать не могли. Что плохо в нашей прессе: когда информация отсутствует, ее высасывают из пальца.
— Этот листок тебе нужен? — Наташа взяла в руки список и пробежала его глазами, прежде чем Беркович успел сказать… Впрочем, он ничего не собирался говорить и бумагу не собирался прятать. Если сам он ничего не понял, то и Наташа не поймет.
— Второе ноября, горка песка, — прочитала Наташа. — Почему три даты точные, а две приблизительные? Кукол было несколько?
— Приблизительные, — пояснил Беркович, — потому что Лея не помнит точно, когда куклы появились в квартире.
Наташа положила список на стол, села напротив мужа и приготовилась слушать. Отправив в рот последний кусочек и не притронувшись к гарниру, Беркович коротко перечислил события, происходившие в семье Альтерманов.
— Жуть какая, — пробормотала Наташа, не прервав мужа ни разу на протяжении довольно длинного рассказа. — Похоже на истории о черной руке, помнишь, в детстве были такие страшилки? «Из стены появилась черная рука…» Я бы перепугалась.
— Не думаю, что это было страшно, — покачал головой Беркович. — Ну, кукла… Лея думала, что куклы приносил отец. Натан, видимо, считал, что это дочка так играет. Рина вообще ничего не знала.
— А песок? — спросила Наташа. — Почему в списке песок?
— Потому что тоже появился неизвестно как и неизвестно откуда.
— Как в тесте Айзенка. Даны пять предметов, какой из них лишний? И всегда оказывается, что лишний совсем не тот, о котором думаешь в первую очередь. Боря, у тебя не написано… Песок был сухой?
— Какая разница… — начал Беркович и осекся. — Сухой, да. Об этом Вайншток упомянул дважды. Ты хочешь сказать…
— Второе ноября. День рождения твоей мамы.
— Первый дождь после весны! — воскликнул Беркович. — С грозой!
— И лил до вечера. Помнишь, какая мокрая была дорога, когда мы ехали в Петах-Тикву?
— А песок сухой! — возбуждение от обнаруженного противоречия улеглось. — Не обязательно тот, кто принес песок к Альтерманам, собрал его тогда же на пляже или на стройке.
— Да, — согласилась Наташа. — Но… Я хочу сказать: не умножай сущностей сверх необходимого.
— Сейчас выясню, — сказал Беркович и, достав мобильник, набрал номер дежурного по управлению. — Добрый вечер, Гиль. Позвони, пожалуйста, в Гидрометслужбу и уточни, какая погода была в Тель-Авиве второго ноября прошлого года. Перезвони мне, хорошо?
— Где сейчас куклы? — спросила Наташа, когда муж положил мобильник на стол.
— У Рона на экспертизе, — рассеянно отозвался Беркович, думая о своем. — Почему ты спрашиваешь?
— Я подумала… — протянула Наташа. — Альтермана убили куклой? И если остальные… Я хочу сказать, если они остались дома, это может быть опасно для Леи и Рины.
— Почему? — удивился Беркович. — Убить этими куклами точно невозможно, разве что шишку на затылке поставить. Уродец, которым убили Альтермана, тяжелее вдвое. Наташа, что за странная мысль пришла тебе в голову?
— Я подумала: вдруг убить хотели не Натана, а Рину? Или девочку?
— Я об этом думал, — покачал головой Беркович. — Чтобы убить человека, есть множество не таких экстравагантных способов.
— А мотив? — продолжала Наташа. — Ты не нашел мотива. Значит, могли хотеть…
Мобильник заерзал по столу и заиграл мелодию из «Волшебной флейты».
Сержант Левин сонным голосом сообщил, что в Гидромете дежурный не сразу сообразил, чего от него хотят, а когда сообразил, не нашел на месте нужного специалиста, пришлось звонить ему домой, а он уже лег спать…
— Так что с погодой? — прервал Беркович обстоятельный доклад. — Так и не выяснил?
— Почему же… — обиженно отозвался Левин. — Погода второго ноября была… вот… дождь с семи до половины десятого, потом низкая облачность без осадков до четырнадцати двадцати, потом дождь с грозой до восемнадцати с четвертью, потом переменная облачность без осадков.
— Спасибо, Гиль, — Беркович обернулся к Наташе. — А песок был сухой. Ну и что? — сам себя спросил Беркович. — Сухой. И какая разница?
— Думаешь — никакой? — спросила Наташа. — Может, это действительно было предупреждение, как сказала Мария? Знак? И тогда имело значение — сухой песок или мокрый.
— Наташа, — сказал Беркович. — Пожалуйста… У меня болит голова. Я устал. Пять запертых комнат, чушь какая! Четыре урода, которые так же похожи на кукол, как я на китайского императора! Никакого мотива! Кто-то должен был придумать! Зачем? Если кому-то мешал Альтерман, к чему такие сложности?
— К