С самого начала этой войны, видя, что король мой муж оказывает мне честь, продолжая любить меня, я не могла покинуть его. Я решила следовать за его Фортуной, признавая с крайним сожалением, что из-за мотива этой войны я не могу желать победы ни одной из сторон и в состоянии выражать лишь свое неудовольствие. Ибо если бы гугеноты получили преимущество, это привело бы к погибели католической религии, ради сохранения которой я готова была отдать собственную жизнь. Также, если бы католики взяли верх над гугенотами, я увидела бы крушение короля моего мужа. Оставшись вместе с ним, в соответствии с моим долгом и по причине дружбы и доверия, которые ему угодно было проявлять ко мне, я написала письма королю и королеве моей матери, объяснив положение вещей в этой стране, как я их понимала, хотя мои [прежние] послания, которые я им направляла, действий не возымели. Я их умоляла, во имя уважения ко мне, которое они питают, погасить этот огонь, в центре которого я оказалась, и хотя бы соблаговолить упредить господина маршала де Бирона, что город [Нерак], где я пребывала, будет держать нейтралитет, поэтому никаких военных действий не должно вестись в пределах трех лье от него, и что я также добьюсь от короля моего мужа, чтобы представители его религии согласились с этим. В ответ я получила согласие короля, с условием, что в Нераке не будет короля моего мужа. И как только он там появится, нейтралитет будет считаться недействительным. Названное условие соблюдалось одной и другой стороной с таким уважением, которое только можно было пожелать. Это не мешало королю моему мужу часто одному наведываться в Нерак, где находились я и мадам его сестра. В его природе было заложено получать удовольствие от дамского общества, тем более что он был серьезно влюблен в Фоссез (за которой постоянно ухаживал после того, как оставил Ребур), которая не доставляла мне никаких хлопот. Вместе с тем король мой муж не переставал жить со мной в родственной привязанности и дружбе, как будто я была его сестрой, видя, что я желаю только, чтобы он всем был доволен.
Все это влекло его в Нерак, где однажды он появился со своим войском и задержался на три дня, не в силах оставить столь [167] приятное общество и такое же приятное место. Маршал де Бирон, который только и ждал этого случая, будучи извещен обо всем, двинул свою армию в нашем направлении, чтобы соединиться у речной переправы с господином де Корнюссоном, сенешалем Тулузы [582], который привел ему свои отряды, но, не доходя до нее, повернул на Нерак. Около девяти часов утра он появился со всей своей армией, готовой к бою, на расстоянии пушечного выстрела [от города]. Король мой муж, еще вечером получив известие о прибытии господина де Корнюссона, решил воспрепятствовать его соединению [с Бироном] и сразиться с каждым из них поодиночке (имея достаточно сил для этого, так как вместе с ним тогда находился господин де Ларошфуко [583] со всем дворянством Сентонжа [584], а также восемьсот конных аркебузиров, специально им [королем Наваррским] созванных). На рассвете утром он отправился к речной переправе, полагая встретить там обоих [противников]. Однако, не увидев их там, поскольку получил неверные сведения (господин де Корнюссон уже вечером переправился через реку), он вернулся в Нерак и, как только миновал городские ворота, узнал, что маршал де Бирон в боевом порядке находится перед воротами с другой стороны. В тот день стояла очень плохая погода – шел такой сильный дождь, что аркебузиры были бесполезны [585]. Тем не менее, король мой муж отрядил несколько своих отрядов в виноградники, дабы не допустить, чтобы маршал де Бирон мог продвинуться еще ближе, не имея более возможности предпринять что-либо из-за крайней непогоды. Маршал де Бирон, тем не менее [168] продолжал стоять в боевой готовности в пределах нашей видимости (разрешив, единственно, двум или трем своим дворянам отлучиться с предложением [к гугенотам] сразиться на пиках ради любви к дамам), пребывая в спокойствии и держа зачехленной свою артиллерию до того момента, когда она потребуется. Затем внезапно его войско пришло в движение, и по городу было выпущено семь или восемь пушечных залпов, один из которых попал в замок. После чего он снялся с места и удалился, послав ко мне трубача, чтобы извиниться передо мной, объясняя, что если бы я была одна, то он ни за что на свете не предпринял бы подобных действий. Я понимала, что он имеет в виду: нейтралитет Нерака, с чем согласился король, не имел силы, если в городе находился король мой муж, по отношению к которому Бирон имел приказ нападать на него, где бы тот ни был.
Во всех других случаях господин маршал де Бирон оказывал мне большое уважение и проявлял дружеские чувства (ибо если мои письма во время войны попадали ему в руки, он отсылал их мне назад нераспечатанными), а все, кто имел ко мне отношение, получали от него только почести и доброе обхождение. Я передала с его трубачом, что мне хорошо известно о военном долге и приказе короля, которыми он руководствовался в своих действиях, но, будучи человеком осторожным, он мог бы найти способ удовлетворить и одну, и другую сторону, не обижая при этом своих друзей; что он был в состоянии позволить мне насладиться обществом короля моего мужа в Нераке в течение трех дней, и в его силах было не нападать на город, когда я там находилась, поскольку тем самым напали и на меня, чем я весьма оскорблена и собираюсь жаловаться королю. Эта война еще продолжалась какое-то время, и положение последователей этой религии постоянно ухудшалось – то, что помогло мне склонить короля моего мужа к миру. Я часто писала об этом королю и королеве моей матери, но они ничего не желали слушать, полагаясь на добрую Фортуну, которая до сих пор способствовала господину маршалу де Бирону.
В то же самое время, когда началась эта война, город Камбре, который после моего отъезда из Франции попал под власть моего брата, благодаря господину д’Энши, о котором я уже говорила выше, был осажден силами испанцев [586]. Об этом был извещен мой [169] брат, находившийся у себя в Плесси-ле-Туре [587], в который он вернулся незадолго до этого из своего путешествия во Фландрию, где его приняли в Монсе, Валансьене и других городах, управляемых графом де Лаленом, вставшим на его сторону и способствовавшим признанию его как сеньора во всех провинциях, которые ему подчинялись. Мой брат, желая оказать ему помощь, сразу же начал собирать людей, чтобы сформировать армию и направить ее во Фландрию. Но так как армия не могла быть подготовлена так скоро, вместо себя он послал туда господина де Баланьи [588], чтобы помочь осажденным, рассчитывая, что со своей армией он [позже] сумеет снять осаду. В то время как шли [военные] приготовления и брат приступил к сбору сил, необходимых для похода, гугеноты развязали свою войну. Для проведения этой кампании потребовалось направить всех солдат в армию короля в Гаскони. Последнее обстоятельство лишило моего брата всякой надежды на оказание помощи Камбре, а с потерей этого города он терял и все остальные земли, которые приобрел ранее, и вместе с тем – господина де Баланьи и всех благородных людей, посланных им туда, о чем он сожалел более всего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});