– Сколько же ей? – перебила Гретхен.
– Четырнадцать, – машинально ответила Дженни и тут же пожалела об этом. Ей не хотелось нарушать соглашение, которое они заключили с мистером и миссис Фергюссон. Насколько она знала, во хмелю отец Люси был способен на самые дикие выходки, да и на внука ему было плевать.
Гретхен наградила ее долгим, внимательным взглядом и покачала головой, но расспрашивать дальше не стала. Почему-то ей казалось, что этого делать не стоит, и она заговорила о чем-то другом, и Дженни потихоньку вздохнула с облегчением.
Следующие несколько дней в приходе только и разговоров было что о несчастной Дебби и об аресте ее мужа, который дожидался предъявления официального обвинения в тюрьме Джексон-хоул. На похороны Дебби собралось довольно много народа – кроме Билла с Дженни, пришли и Гретхен с мужем, а также все, кто ее знал, кто с ней вырос или учился. Дети Дебби остались дома с нанятой по этому случаю няней, но ее мать и сестры сидели в церкви в первом ряду. Все трое плакали не переставая, и впоследствии Дженни решила, что ей, пожалуй, еще не приходилось бывать на таких тяжелых похоронах. На нее, во всяком случае, они подействовали на редкость угнетающе, да и Билл тоже был подавлен и немногословен. Отпевание и погребальную службу на кладбище он провел, но, когда вечером они вернулись домой, выглядел настолько разбитым, что Дженни не решилась снова заговорить с ним о происшедшей трагедии.
Жизнь более или менее вернулась в норму, когда до предполагаемых родов Люси осталось около недели. Дженни старалась навещать ее как можно чаще, но из-за жаркой погоды в горах начали подтаивать снеговые шапки. Чуть не каждый день со склонов срывались потоки грязи, воды и камней, и дорога через перевал к монастырю сделалась небезопасной. Дважды Дженни пыталась проехать в Святую Марию, и оба раза полицейские кордоны останавливали ее на полпути. Она приготовилась попытать счастья в третий раз – муж Гретхен сказал ей, что существует еще одна, не такая опасная дорога в обход главного хребта (правда, чуть не втрое длиннее, но Дженни такой пустяк остановить, разумеется, не мог), когда обнаружила, что Билл тоже собирается в путь. Увидев, что муж вывел из конюшни Навахо и хочет надеть на него седло, Дженни спросила, куда это он собрался.
– К старику Харви Адамсу, – пояснил Билл. – Он заболел воспалением легких, и я обещал его навестить.
Говоря это, Билл улыбнулся. Он любил свою работу, любил людей и край, где они теперь жили. Билл и Дженни уже давно решили, что сюда привела их Судьба и что ничего другого им не нужно. Нью-Йорк оба вспоминали как что-то далекое, то ли бывшее наяву, то ли пригрезившееся во сне, и ни один из них даже представить не мог, что когда-нибудь они туда вернутся. Теперь их дом был здесь, в Вайоминге.
– Может, лучше подождать, пока в горах станет не так опасно? – предложила Дженни.
– Я обещал доктору Смиту взглянуть на Харви. Если он плохо себя чувствует, док тоже подъедет к нему сегодня, если ему лучше – завтра или послезавтра… – Билл снова улыбнулся. – Дети Харви давно предлагают ему перебраться к ним поближе, но старик упрям как осел!
– Ты тоже, – рассмеялась Дженни и поцеловала Билла. Она знала, как он верен своим прихожанам. Если уж Билл пообещал старику Адамсу приехать – только что-то экстраординарное помешает ему сдержать слово.
– Не волнуйся, ничего со мной не случится, – пообещал он. – Навахо обо мне позаботится. – Старый конь был спокойным и умным верховым животным, к тому же за те девять месяцев, в течение которых Билл регулярно на нем ездил, Навахо успел хорошо изучить его основные маршруты и не хуже самого всадника знал, где можно идти быстрее, а где следует ступать предельно осторожно. Дженни, которая и сама не раз каталась на нем по окрестностям, успела в этом убедиться и никогда не волновалась за Билла, когда тот отправлялся куда-то верхом. Исключение составляли дни, когда в горах валил снег, шли проливные дожди или, как сейчас, таяли от жары снеговые шапки на самых высоких вершинах. Впрочем, за прошедшие недели Билл совершил уже несколько таких небезопасных поездок и всегда возвращался целым и невредимым.
– Береги себя, – все же попросила она.
Билл кивнул:
– Обещаю. Не волнуйся, я скоро вернусь. Ты будешь дома или у тебя есть какие-то планы?
– Я собиралась навестить Люси – Эдди Маркус подсказал мне, как добраться до монастыря в обход перевала, но сначала мне нужно позвонить в Нью-Йорк, поговорить с клиентами и обсудить с Азайей несколько вопросов. Я ведь не звонила ей почти целую неделю. Совсем разленилась!.. – Дженни весело рассмеялась, хотя дело было вовсе не в лени. Просто с каждым прошедшим днем ей становилось все труднее концентрироваться на своих нью-йоркских клиентах, на их коллекциях, на швах, вытачках, лекалах. Теперь ее жизнь была здесь – с Биллом, с его прихожанами, с ребенком, которой появится на свет через считаные дни. Дженни по-прежнему не хотелось обмануть ожидания клиентов, которые на нее надеялись, но работа, которая когда-то так ей нравилась, утратила значительную часть своей привлекательности. Почему-то ее больше не тянуло возиться с платьями и гарнитурами, которые она никогда не наденет – и никто из ее друзей не наденет тоже. Похоже, бизнес пора сворачивать, нередко думала Дженни, но все мешкала, хотя Азайя уже несколько раз жаловалась на Нельсона, который пошел в гору и помогал ей все меньше и меньше. Дженни, однако, знала, что ей нужно как минимум подготовить клиентов к сентябрьской Неделе моды – только тогда она сможет объявить, что лавочка закрывается. Еще пара месяцев, чтобы ликвидировать дела, – и она будет свободна.
«Давно пора», – подумала Дженни. Раньше подобная мысль не могла бы прийти ей в голову, но теперь все изменилось. Ее жизнь стала другой. Начинался новый этап, который – Дженни не сомневалась – будет очень, очень счастливым.
Билл уже собирался вскочить в седло, но вдруг остановился. Забросив поводья на спину Навахо, он почти бегом вернулся к крыльцу и еще раз поцеловал Дженни.
– Я тебя очень люблю, – просто сказал он, жалея, что не может остаться дома. Ему казалось – Дженни стала еще красивее, и каждый день он влюблялся в нее, словно в первый раз.
– Очень!! – добавил Билл, не зная, как еще выразить свои чувства.
– И ты будешь любить меня всегда? – тихо спросила Дженни.
– Всегда. Пока этот мир вертится.
Он часто повторял эти слова, но от этого они не затерлись, не стали шаблонной фразой. Билл действительно любил ее больше жизни, и Дженни это знала – знала и понимала, как ей повезло, что у нее есть Билл.