Дальнейшее пронеслось перед Эрнстом и Изабеллой быстро и незаметно. Арабелла обошла все улицы Вспыхова, убивая своих бывших односельчан и сжигая дома. Никого она не щадила – ни женщин, ни мужчин, ни детей, ни стариков. Она радовалась и зловеще хохотала, когда эти ничтожной людишки со всех ног удирали от «ведьмы» лишь затем, чтобы погибнуть самой глупой смертью. А когда в городке не осталось ни живой души, Левски вернулась на площадь перед костёлом, чтобы сделать завершающий штрих. Королева Катценхаузена встала лицом к церковной колокольне и представила, будто сжимает её рукой. Увенчанный крестом шпиль откололся от основания и с оглушительным звоном колокола рухнул вниз. Храм лживого, бездействующего Бога должен был пасть, как пали все строения в этом злополучном городе. Огромный деревянный крест отлетел прямо к ногам Арабеллы, а вокруг бушевало созданное ей магическое пламя и шёл густой дым.
В треске множества костров колдунья услышала чей-то крик. Она увидела на углу костёла маленькую девочку, которую по ошибке оставила в живых на площади. На вид ей было лет пять или семь. Ребёнок пронзительно визжал, глядя на огонь и дым вокруг. Удивившись сама себе, Арабелла испытала чувство жалости к девочке. Посреди хаоса королева увидела несчастное, невинное существо, словно пелена кровавого наваждения сошла с неё. Эта девочка не заслуживала такой участи, она была ни в чём не виновна. Конечно, она была вспыховчанкой и наверняка выросла в такой же мерзкой семье, как и сама Арабелла, но… королева могла дать ей новую жизнь.
– Иди сюда, – спокойно сказала Арабелла, – всё хорошо – я тебя не трону.
Девочка покачала головой, отказываясь идти.
– Я помогу тебе, – доброжелательно улыбнулась Левски.
Девочка уже не кричала, но продолжала громко рыдать. Арабелла тихо и медленно подошла к ней, переступая через обломки костёла, и взяла её за руки. Со временем плач девочки стих, и она жадно принялась искать в лице королевы надежду.
– Всё прошло, всё позади, – уверяла её Левски.
Волшебница представила то же магическое усилие, которое сделала, когда вернулась во Вспыхов. Её и девочку охватила синяя вспышка, и они исчезли посреди пылающих руин маленького больского городка, который теперь пустовал. Естественно, люди из соседних мест рано или поздно узнают о гибели Вспыхова и донесут весть до Ракова и имперского наместника Больши. Но никто не поймёт, что же произошло с городком на самом деле…
Арабелла перенеслась вместе с девочкой на маленький, заросший травой остров у берега огромного озера, которое век спустя назовут Озером Писателей. Холодный ночной ветер колыхал заросли камыша, стебли белых цветов и синее знамя с золотой геральдической лилией и вензелем «КХ». А вдали на берегу под тёмным небом возвышался замок из белого камня. Он только строился – был готов лишь донжон с большими круглыми башнями по углам и резным шпилем в центре, а остальные стены прятались за деревянными лесами. Но всё равно в некоторых окнах завершённой части горел свет – в замке уже жили люди.
Королева Катценхаузена ощутила свежий ветер своей новой родины и облегчённо вздохнула. Маленькая девочка, которую она держала за руки, ещё плакала, но страх уже вытесняло любопытство.
– Где я? – спросило дитя на больском.
– Дома, – спокойно и доброжелательно ответила Арабелла.
Девочка улыбнулась ей, начиная понимать, что кошмар остался в прошлом.
– Как тебя зовут? – поинтересовалась Левски.
– Ядвига.
– Ясно, а меня Арабелла.
Свет фонарей осветил островок – к королеве по траве подбежали несколько людей. Изабелла и Эрнст узнали в них первых лиц Катценхаузена. Мужчина с тонкими чёрными усиками, в треуголке и белом плаще, был не кем иным, как Роландом Вуцурро, который после ухода Арабеллы стал королём Роландом I. Рядом с ним стоял другой дворянин, с пышными усами и суровым, изрытым шрамами лицом. В этом человеке угадывался Карлос де Мирейро – беглый аристократ из Аракаста и предок первых Брата и Сестры. А женщина с длинными рыжеватыми волосами, одетая в пышное зелёное платье, уже встречалась в видениях, насланных Арабеллой. То была Марго Феллини, главная фрейлина королевы. Сопровождали важных государственных деятелей солдаты Катценхаузена в синих мундирах. В руках бойцы держали светильники и мушкеты. Все эти люди были для Арабеллы пусть и хорошими, но всего лишь инструментами, средствами для достижения целей. Все, кроме одной…
– Ваше Величество, слава звёздам, что вы вернулись, – Роланд сыпал ненужными любезностями.
Арабелла не была готова его слушать. Больше всего она хотела вернуться домой, в замок.
– Оставьте меня, – твёрдо сказала королева.
Девочка недоумевающе смотрела на окружающих её людей и хлопала глазами – она не понимала нордиша, языка, на котором все они говорили.
– А девочка? – спросил Карлос с выраженным аракастским акцентом, – кто она такая? Что с ней делать?
– Отведите её к Девам Войны – пусть сотрут ей память, – распорядилась Арабелла, – и поселите в столичном приюте для сирот. Я буду за ней присматривать.
Роланд, Карлос, Марго и солдаты ударили себя правым кулаком по груди и вытянули руки в приветствии, идущем из времён Пентадийской Империи.
– Виват, моя королева! – одновременно прокричали все они.
– Успокойтесь, успокойтесь, – отмахивалась волшебница, не желая слышать громких звуков, – все можете идти, кроме Марго.
Девочка по имени Ядвига чувствовала себя явно не в своей тарелке, но была спасена от пламени Вспыхова. К ней подошли солдаты и мягко указали путь.
– Всё будет хорошо, малышка, – сказала Левски ей вслед на больском.
Ядвига обернулась и посмотрела на королеву своими большими, выразительными глазами, но солдаты подталкивали её дальше. Карлос, Роланд и прочие покинули остров, оставив Арабеллу наедине с Марго. Фрейлина с ужасом смотрела на королеву, чей мундир был испачкан грязью и кровью, волосы растрёпаны, а лицо – полно вселенской печали.
Высокие напольные канделябры залили королевскую спальню замка Катценхаузен тёплым, но тускловатым светом. Высокие белые стены комнаты были украшены золочёными узорами. В большом алькове стояли два стула и огромная кровать с балдахином цвета морской волны. С его стен, отделанных голубыми обоями, свисали синие знамёна с жёлтыми полосами на краях и лилиями посередине. А в центре спальни на огромном, расшитом золотыми узорами голубом ковре стояли