— Ты ведь уже не раз рисковал, — заметил Джилли.
— Не тот случай, — возразил Маледикт. — Джилли, я в твоей власти. Я — убийца. Что ты сделаешь?
Джилли высвободил свои руки из прохладных ладоней Маледикта. Повернул лицо юноши так, чтобы видеть глаза, видеть страх, надежду, боль и капельки влаги, повисшие на ресницах.
— Ты сожалеешь?
Маледикт встретил взгляд Джилли.
— Нет.
— Что тебе от меня нужно? — прошептал Джилли.
— Ничего. — Голос Маледикта не выражал никаких эмоций. — Смерть Ворнатти не должна привлечь слишком пристального внимания. Его опасная привычка мешать выпивку с элизией была всем известна. Только найди мне его завещание. Хочу удостовериться, что к нему нет каких-нибудь недавних дополнений. Я не удивлюсь, если Мирабель удалось что-нибудь у него выпросить.
Джилли кивнул, чувствуя странное онемение — как будто «Игра теней» до сих пор действовала, и это был лишь очередной сон. Опустившись на колени, он приподнял плиту перед камином, под которой обнаружился тайник.
Джилли вынул свиток из писчей бумаги сливочного цвета. Один край Джилли прижал сейфом, другой придерживал рукой.
Маледикт встал на колени рядом с ним, так близко, что они едва не столкнулись головами. Подушка, снятая с лица Ворнатти и брошенная рядом на кровать, чуть шевельнулась, и Джилли подпрыгнул. Сердце его бешено стучало.
Юноша расправил свиток, вновь закрутившийся от резкого движения Джилли, и пробежал глазами витиеватые фразы, выбирая главное и вникая в смысл. Джилли в очередной раз подумал, что Маледикт обладает чутьем настоящего адвоката.
В первый раз с тех пор, как Джилли вошел в комнату, Маледикт улыбнулся.
— Похоже, он был не таким уж и дураком, — проговорил юноша. — Мирабель нигде не упоминается. Как и его итарусинские родственники. Полагаю, он испытывал к ним справедливую неприязнь.
Джилли ловко выхватил документ у Маледикта, со смешанным чувством страха и надежды нашел свое имя. Оно значилось среди имен других слуг. Хотя оставленное ему наследство было значительно больше, чем у остальных, живот свело от обиды и страха. Барон пресытился мной, подумал Джилли, не сегодня-завтра он бы меня уволил. Причитавшаяся ему сумма составляла всего лишь годовое жалованье. Ровно столько, чтобы купить себе койку на корабле, идущем к Приискам, да и то не на быстрой «Вирге». Ровно столько, чтобы еле-еле плыть на какой-нибудь добитой посудине и высадиться в Приисках — без гроша и возможности вернуться. Одному, без друзей, думал Джилли, коченея, словно под порывом ледяного ветра; завещание лишало его Маледикта.
— Не волнуйся, Джилли. Ты останешься со мной, — сказал Маледикт, который читал через плечо Джилли. — Я же сказал, что позабочусь о тебе.
— Как о слуге, — отозвался Джилли.
— Как о друге. — Слово, произнесенное тихим голосом, эхом разнеслось по комнате, по всему городу, погрязшему в развратных сделках, шантаже и обмане. Тишина сделала слово тяжелым, и Джилли, сам себе не веря, вдруг осознал, что такова мера нравственного разложения этого города: его ближайший союзник и лучший друг — убийца, и грядут еще новые и новые жертвы.
ОПЕРЕНИЕ
18
Джилли и Маледикт только что пришли с похорон; оба безмолвно ретировались в столовую и прибегли к успокаивающему теплу виски, что хранилось в буфете. Маледикт налил два бокала и поднял тост.
— Сделано, и будь оно проклято, — сказал он. Джилли молча проглотил свое виски, все еще потрясенный до глубины души поведением Мирабель на похоронах. Они вовсе не ждали, что Мирабель придет — думали, она надежно заточена в деревне. Однако выкидыш, случившийся у Брайерли Вестфолл, заставил все семейство, а следовательно, и Мирабель, задержаться в городе.
Теперь похороны были уже не те, что прежде. Когда умерли боги, людям некого стало поражать своим благочестием, кроме себя самих, потому мало кто пришел попрощаться с бароном: Мирабель, Эхо, два представителя двора, похожих друг на друга, как две капли воды, и поверенный Ворнатти, Беллингтон. Не было никакой церемонии; лишь двое кладбищенских рабочих засыпали могилу, находившуюся возле церкви (которая в последнее время служила зернохранилищем), напротив громадных каменных кресел богов, поросших сорной травой.
И лишь когда могила была почти засыпана, Мирабель прошептала:
— Ты убил его. Чтобы помешать нашему браку. Прежде я бы все разделила с тобой — а теперь посмотрим, какие слухи мне Удастся распустить и как быстро тебе откажут в радушном приеме при дворе.
— Только попробуй, и я тут же выскажу соображения по поводу своевременного выкидыша Брайерли, и по поводу того, что у тебя был доступ к «Шлюшкиному другу», и по поводу ненависти к деревенской жизни. Всем известно твое прошлое, очерненное убийством, а мое — нет, — парировал Маледикт.
— Ублюдок, — зашипела Мирабель, дрожа от отчаяния и негодования; и вдруг лицо ее просветлело, так же внезапно, как луч солнца выглядывает из-за облака. — Я заключу с тобой сделку. Мы будем хранить тайны друг друга, советоваться друг с другом и держаться вместе…
— Нет. Я уже заключил одну опасную сделку, и теперь у меня пропало желание заключать другие.
Мирабель сдавленно зарычала — поистине звериным рыком, Маледикт бросил на нее опасливый взгляд.
Она мило улыбнулась и, взяв себя в руки, произнесла с прежней учтивостью:
— Мэл, запомни, какой я была в миг, когда ты с презрением отверг меня. Я уже говорила тебе прежде — я не глупее тебя и отличаюсь не меньшей целеустремленностью. Я действовала слишком мягко — теперь с этим покончено. Я намереваюсь всё сравнять с землей. Я знаю, чего ты страшишься…
Маледикт с силой встряхнул Мирабель, охваченный внезапной яростью, которую вызвали ее неопределенные угрозы, но вместо испуга, который юноша надеялся увидеть, интриганка рассмеялась, словно происходящее ее позабавило.
— Какой дикарь, — проговорила она. — Ты всегда используешь бездумную силу, когда можно прибегнуть к другим средствам?
В их сторону стали оборачиваться, и Маледикт почувствовал, что застрял на полпути: он не хотел отступать, сдавая ей раунд, и в равной же степени не желал привлекать к себе внимание Эхо. Джилли взял юношу под локти, и Маледикт, используя это обстоятельство как предлог отпустить Мирабель, ослабил хватку. Женщина подалась вперед, сокращая расстояние, которое Маледикт пытался увеличить, отступая, но наткнулся на стоявшего сзади Джилли.
Мирабель поцеловала юношу в губы, обдав таким холодом, что он вздрогнул. Когда она покидала кладбище, ее гнев выдавали лишь сжатые в кулаки руки. Маледикт повернулся, заметив, как Джилли что-то тихо шепнул кучеру, и тот ускользнул прочь. А потом все закончилось, и они вернулись домой; Джилли сам правил, сидя на козлах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});