Ее часто обвиняли в том, что она была якобы подвержена религиозному психозу, и такие предположения еще сильнее огорчали ее. Скажем, что ее большая вера переносила ее в иной, далекий от повседневного мир; в силу своего характера, полного восприятия православных обрядов, в результате выпавших на ее долю испытаний, она предпочитала другую, а не эту «нормальную» жизнь, когда вокруг много настоящих друзей, когда наступают моменты расслабления и когда так легко и свободно дышится.
В июне 1901 года Александра разрешилась от бремени четвертым ребенком. И снова девочка! Анастасия! Она станет впоследствии очень знаменитой личностью по причине мистификации одной авантюристки, некоей госпожи Андерсон, которая выдавала себя за спасшуюся от кровавой расправы Анастасию. А может, она и на самом деле была выжившей великой княжной?
Девочка с рождения была просто малюткой, крошечного росточка, но у нее были большие красивые голубые глазки, и все ее называли «маленькой прелестью»…
Рождение четвертого ребенка доставило царице множество новых страданий. Во дворце царило упадническое настроение. Император старался, как мог, чтобы окружить жену самыми нежными заботами. Вся императорская семья, смирившись с судьбой, которая не пожелала осуществить надежду супружеской четы, и теперь благосклонно принимала новую пришелицу в этот мир.
При родах императрица потеряла много крови. Несмотря на усиленное питание, предписанное медиками, щеки у нее провалились, а ее природная бледность усиливалась, и теперь лицо у нее было цвета слоновой кости, что не предвещало ничего хорошего.
Мария Федоровна приходила навещать невестку и проявляла к ней удивительную мягкость. Что это, обычное притворство? Никто никогда не узнает, что тогда творилось в глубине сердца этой чувствительной женщины — двурушницы. Может, она надеялась, что скоро ее старший сын овдовеет, женится еще раз, и у него, наконец, появится наследник… Но ведь уже есть наследник, — этот очаровательный великий князь Михаил, что же еще нужно?
Но все весьма опасные соображения вдовствующей императрицы ни к чему не привели. Несмотря на то, что в салонах все понимающе перешептывались, государыня с привычной энергией восстанавливала силы. Император, тем не менее, подумывал о том, чтобы отменить визит в Париж, где их с видимым нетерпением ожидал президент Французской Республики.
Однажды утром Николай вошел в комнату, где отдыхала жена.
— Аличка, Солнышко мое, — сказал он. — Я намерен все уладить. Мы с тобой не поедем в Париж.
Александра поправила подушки под головой. Она села в кровати и долго молча глядела на мужа.
— Ники, ничто на свете, никто не сможет заставить меня отказаться от этой краткой отлучки, о которой я так мечтала. Только подумай, мы будет вдвоем с тобой, вдалеке от этой толпы придворных, которая нас так утомляет. И я вновь увижу Париж, мне так хочется, мне это просто необходимо… Подойди поближе, дорогой, посмотри на меня повнимательнее: я теперь держусь молодцом, ты даже не поверишь, я уже не настолько слаба, как утверждают все твои медоточивые кузены.
Николай подошел к кровати.
На самом деле, в это утро лицо у Александры было каким- то помолодевшим. В обычно печальных глазах разгорался огонек, который придавал ее облику вид невесты. Николай был так взволнован. Он ласково гладил ее по голове, по белокурым волосам с медным отливом, которые спадали на восхитительные плечи его супруги. Он, поцеловав ее тонкие запястья, прошептал:
— Я просто хотел, любовь моя, уберечь тебя ог перенапряжения. Но если тебе так хочется совершить эту поездку, то для чего мне скрывать, что и мне этого хочется никак не меньше!
— В таком случае отправь депешу нашему послу. Сообщи ему, что мы прибудем в назначенную дату в Париж. Мы поедем туда поездом,, мои глаза уже радуются, — сколько чудес им предстоит увидеть…
Государя с государыней в Париже на вокзале встречал граф Муравьев-Амурский. Он отвез их в Компьенский дворец, который французское правительство предоставило в полное распоряжение царя.
Великая княгиня Милица предупредила его, что Их величества имеют обыкновение окружать себя оккультистами и различными медиумами, и тогда услужливый граф однажды вечером представил супружеской чете одного знаменитого чудотворца, который, как полагали, обладал безграничными магическими возможностями. Его настоящее имя было Низье-Вашо, но он выдавал себя за доктора и называл себя Филиппом.
В своих «Мемуарах» Морис Палеолог рассказывает, что этот Филипп открыл свой врачебный кабинет по оказанию психологической помощи, где консультировал и лечил своих пациентов внутренними флюидами и энергией астральных тел. Было известно, что французская полиция не раз задерживала Филиппа по обвинению в применении незаконных методов в медицине, но, как выяснилось, он при этом проявлял свое полное безразличие к гонорарам и всякого рода вознаграждениям, что говорило в его пользу, и его отпускали. Он даже отказывался от фантастических сумм, которые предлагали ему богатые пациенты.
Александра тут же привязалась к этому добряку, пригласила его приехать в Россию, вместе со своей дочерью и ее мужем, профессором Лаландом, который в своих статьях, опубликованных в «Анналах медицинской науки Франции» подтверждал исключительные способности своего тестя, и его высокие нравственные устои. Тем не менее тайная царская полиция, — охранка, — по приказу небезызвестного П. И. Рачковского, заведующего загранагентурой в Париже, провела расследование. Полученные результаты не вызывали никаких сомнений. Они были переданы министру внутренних дел Сипягину, и такая поездка доктора психологии была официально подтверждена.
После возвращения домой царь с царицей хотели присвоить Филиппу почетную степень доктора медицины русской медицинской академии Санкт-Петербурга.
Филипп вначале осенью совершил довольно короткую поездку в русскую столицу, после чего приехал во второй раз перед наступлением зимы.
Такое невежественное суеверие государей вызывало беспокойство у Священного синода, в частности, в лице весьма почитаемой персоны, епископа Феофана, которого не на шутку тревожило такое увлечение императрицы этим колдуном.
Филиппа, тем не менее, радушно принимали, его осыпали подарками, и даже приглашали его с женой переехать в Россию на постоянное место жительства. Во Франции Жозеф Кайо напрасно старался, пытаясь всех убедить, что Филипп — всего лишь обыкновенный авантюрист из Лиона. Его личность уже хорошо знали как в Париже, так и за границей, а его высокая нравственность и его эзотерические способности все восхваляли до небес, о нем писали восторженные статьи лучшие врачи того времени в медицинских журналах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});