мощно бьются наши сердца. А затем суккубка взбирается на меня снова. Со взглядом диким, похотливым и жадным. Рукой она снова дёргает мой член, и этот сучёнок легко поддаётся на манипуляции. Имира спускается чуть ниже и начинает языком играть с моим маленьким несмышлёным другом, продолжая, смотреть на мою реакцию неотрывно.
Возбудившись вновь, я горю желанием наказать эту сучку, которая обманывала мне всё это время. Ведь она пришла сюда сегодня девственницей!!
Аккуратно отстраняю её, чтобы подняться. Усаживается ждёт, в глазах чёртики играют. Вскакивает, лезет целоваться! Сразу за член берёт, как за рычаг передачи скоростей, начинает наяривать кулачком. Отчего мне ещё вкуснее целоваться. Пробует насаживаться и так и сяк вертится, как ненасытная, словно в письке невыносимый зуд!! Ставлю раком прямо на ковёр, потому что надоела ёрзать. Узкая талия, попка яблочком, идеально. За основание хвоста хватаю, рычит!! Оттягиваю вверх, деформируя дырку ануса. Хочется вставить туда палец, но я снова вгоняю в сочное влагалище член…
Непреодолимое желание, при такой шикарной попке, воспользоваться её распахнутостью и уязвимостью всё же сыграло свою роль. И в процессе долбёжки я коварно вставляю в анус большой палец под шумок, используя нашу естественную смазку! Получается лишь на пол пальчика войти, продавив всё же непокорный сфинктер. Стенки анального отверстия сжимают туго, обволакивая меня очень плотно. Имира рычит утробно, сперва не понимая, что за новые ощущения, а затем взбрыкивает, выдавливая вторженца к чертям. Похоже, ей не понравилось.
Мы как два робота начинаем бороться и трахаться, разнося всё вокруг. Расхреначиваем стол и доламываем двухъярусные кровати… в ход идут стулья! Она сжимает меня сильно ногами, руками, иногда обвивается, как самый настоящий спрут, когда пытается укусить, бью пощёчину. Бьёт в ответ! Хватаю её и шлёпаю по заднице, до визга. Она вырывается и вцепляется всё же в плечо, пребывая явно в полнейшем экстазе. К счастью меня периодически спасает живая броня, возникая в самых уязвимых участках.
После очередного оргазма Имира успокаивается и даже, кажется, что начинает лучше соображать. Снова ласки, снова нежности. Но они быстро сменяются жёстким сексом. И я принимаю её правила игры.
Иногда мне становится смешно от мысли. Искусство соблазнения и любви, которыми славятся суккубы? Да бросьте. Ничего и близко нет. Животный секс.
До самого рассвета мы трахаемся без остановки, разнеся всю избу. В какие только позы я её не ставлю! Пребывая в безумном экстазе, принцесса готова изогнуться как угодно, лишь бы только ощутить мой член в себе. Учитывая её гибкость и знание камасутры, когда вновь пробивалось сознание, она вытворяет такое, что у меня «взводится курок» вновь и вновь.
Вскоре до меня дошло. Как только Имира перестала себя контролировать, перейдя в боевую трансформацию явно не по своей воле, из скромницы она превратилась в похотливую суккубку с неутолимой жаждой кончать.
Все разы, что испытываю оргазм, я выстреливаю в неё. Да она мне и шанса не оставляет, стягивая в свои тиски и вылавливая мои конвульсии.
Ненасытная крошка с диким пламенным взглядом, на которую я насмотреться никак не могу, даже когда отваливаюсь от очередного извержения без сил, выдаивает меня до боли в яйцах.
Вот же её прорвало! Никогда в жизни не встречал женщину с таким бешенством матки.
К восходу солнца, измотанные, но жаждущие ещё, мы вываливаемся на улицу, вышибая двери. И это отрезвляет её хоть немного. Но она всё же скачет на мне до самого конца, постанывая сипло, пока не приходит к ненасытной бестии десятый, а то и двадцатый оргазм. Со счёта сбился.
После она уже валится на меня обессилевшая. Мягкая, податливая, горячая, нежная. К херам полумёртвая. И такая родная малышка…
Помню, как выбираюсь из — под неё, беру бессознательное и беззащитное существо на руки и несу обратно в избу. Укладываю на изодранный нами же матрац, укрываю своим меховым плащом и ложусь рядом, приобнимая за горячий и нежный животик. Как самое родное существо.
Чувство такое, будто я в ней дьявола победил, изгнав путём её же оргазмов. Счастье какое — то дикое. По телу полное удовлетворение, приятная усталость. А на душе хрен знает что. Тревога.
Высосанный, без сил, я улетаю в сон за считанные минуты…
Просыпаюсь с чувством беспокойства, её рядом нет. Вываливаюсь полуголый на улицу, с накидкой на плечах, которую Имира оставила, укутав меня. На дворе не самое раннее утро. Часа три я проспал. Птички в лесу поют, заливаются. Слышу со стороны заводи суета, лагерь сворачивают. Наверное, она там.
Несмотря на усталость, хорошо мне. Я сделал это! Трахнул девушку своей мечты и хочу теперь с ней просто поговорить, как с родной, без пафоса и утайки. Потому что между нами нет барьеров!!
Замечаю неподалёку Лихетту, которая сидит на земле, облокотившись на гору заготовленных брёвен. Сотница смотрит на меня, как на чудо. Похоже, сразу заметила, как вывалился. Встрепенувшись от встречного взгляда, поднимается и спешит навстречу. Похоже, ждала, пока сам проснусь.
— Крис, ты как? — Спрашивает с беспокойством, будто я после серьёзной операции. Её тон вдвойне настораживает.
— Хорошо всё. Где Имира? — Отвечаю, и волнение накатывает.
— Она уехала обратно в Левант, — выдала сотница, и в груди моей похолодело.
— Как⁈ — Всё, что вырвалось из меня.
— Давай поговорим, Крис. Ты кое — чего о ней не знаешь, — говорит Лихетта сама не своя. — А она, похоже, не всё знала о тебе.
Усаживаюсь на крыльцо, внезапно ослабев. Вот те раз.
— Говори, что хотела, — шепчу бесцветным голосом.
И почему на душе вдруг так погано и пусто⁈
Глава 27. Обожаю суккубов
Полностью экипированная Лихетта усаживается рядом со мной на деревянную ступеньку с заметной неловкостью. Взгляд потупила, как подошла, и теперь пристроилась аккуратно впритирку, наверное, чтобы на меня не смотреть.
— Рассказывай, не томи, — хмыкаю почему — то уже заранее взвинченный, глядя сквозь лесополосу, где наши заканчивают возню со сворачиванием лагеря. — Что мне следует знать о нашей Огнепламенной?
Сотница вздохнула глубоко и начала удручённо:
— Это не секрет, что женщины Кусубата в минуты опасности и по желанию могут усиливать свои тела. Очень редко, когда мужчины, и не все из женщин, но те, кто могут, становятся воинами.
— Боевая трансформация, и что? — Брякаю, перебивая.
— Мы называем это иначе. Боевая форма, — продолжает спокойно. — Но мало кто из вас знает, что форма имеет ранг, который присваивается в зависимости от степени её мощи. Чем сильнее форма, тем выше ранг. Обычные воительницы имеют первый, я и мне подобные командиры достигают второго, так и проявляемся в бою, получая лидерство и выживанием — мудрость. Но это не предел. Некоторые суккубы достигают и третьего ранга формы.
— Имира, — бросаю хмуро.
— Имира и Хана, — соглашается Лихетта. — Это есть и слава, и проклятье рода. Потому что они не могут контролировать себя во время страсти. Хана убила семерых своих мужей в момент совокупления и только после этого поняла всю серьёзность своей проблемы.
— Неужели всё так плохо?
— Да, сломанные шеи, вырванные причиндалы, последнему во время свершения пика она выдавила глаза.
Бррр, чур меня. Нахер эту бешеную «маму Стифлера».
— Самка богомола, млять, — выругался я, покрываясь мурашками и кутаясь плотнее.
— Не слышала о таких, — выпалила сотница деловито и дальше: — Имира с тем же проклятьем. Она не может контролировать свою силу во время, ну ты понял.
— И все об этом знали? — Ахаю.
— Я пыталась предупредить…
— Ладно я, об этом позже, — перебил заведённый. — Ты мне лучше скажи, когда её Фейратику впаривали, кто об этом знал⁇ А?
— Мало кто, — выдавила. — Имира сама не была уверена, что её постигла ноша бабушки королевы. Пока однажды, ещё вначале их отношений, ваш принц не завёл её как следует. Если бы мы не подоспели, он был бы уже мёртв. Я сама держала принцессу с тремя сёстрами, пока Фейрата полумёртвого отнимали у неё.
— Зашибись, — ахаю и начинаю смеяться. Сперва тихо. А затем ржу уже в голос, похлопывая Лихетту по коленке.
Чуть успокоившись, спрашиваю:
— Так и как они справлялись со своими супружескими обязанностями? Ты ж там постоянно рядом тёрлась. Должна же знать.
— Принцесса нашла к нему подход, — ответила сотница нехотя.
— При этом она к нему страсти не испытывала?
— Нет.
— А жаль, — выпалил я и прыснул. Не думал, что это скажу.
Нет, ну жаль мужика. Теперь уж вдвойне. А как они