– Разумеется, – поклонился Ричард и повернул в сторону.
Лавлейс, которому удалось вырваться из когтей Бельмануара, поспешил на поиски Лавинии. Не найдя ее в ложе, он сообразил, что она должна быть в фойе, и направился туда. Как только она увидела, что он приближается, то поставила свой бокал – и поднялась на ноги.
– О, капитан Лавлейс! Вы пришли проводить меня на место? Я почти не видела вас сегодня вечером. Нет, Маркем, вам провожать меня не надо! И вам не надо, милорд! Сударыня, – она низко присела перед старой герцогиней и отошла, опираясь на руку Гарольда.
Когда они оказались в пустынном коридоре за ложами, он пылко повернулся к ней.
– Так что, моя дорогая? Что?
Уголки губ леди Лавинии печально опустились.
– Да, – ответила она. – Я уеду с вами.
Тон был по меньшей мере унылый, но он, казалось, не заметил этого.
– Лавиния! Вы, действительно, решились?
– Да, – ответила она, с еще большей грустью.
– Прекрасная любовь моя! Вы едете со мной? Когда? Сейчас?
– Сейчас?.. О, нет, нет!
– Дорогая, чем раньше, тем лучше. Я понимаю, это большой шаг для вас, чтобы делать его поспешно, но, уверяю вас, это самое мудрое решение. Можете вы ехать завтра?
Ее большие глаза расширились.
– Нет! Нет! Я… о, я не могу оставить Дикки так скоро! – голос ее прервался рыданиями.
– Но, Лавиния, дражайшая моя! Вы ведь не хотите остаться с ним? – воскликнул он.
– Да, хочу! – ответила она. – Я… я вовсе не хочу покидать его!
Этот сокрушительный ответ заставил его ахнуть.
– Вы… но… Святое небо! Что вы такое говорите? Вы же любите меня!
– Нет, не люблю! – возразила она. – Я всегда вам говорила, что не люблю. Я любила и люблю своего мужа!
– Вы просто не в себе! – ошеломленно произнес он. – Если вы его любите, почему же вы согласны бежать со мной?
Она с упреком взглянула на него и уныло ответила:
– Потому что больше не с кем.
– Господи Боже! Что такое…
– Я должна с кем-то бежать… потому что… видите ли… Дик… больше меня не любит. Я поеду с вами и постараюсь быть хорошей.
Он быстро поцеловал ей руку.
– Любимая!.. Я все-таки думаю, что вы не в себе. Завтра вы будете думать по-другому… Вы ведь, на самом деле, не любите Карстерза.
Она упрямо поджала губы и царственно вскинула голову.
Он с тревогой посмотрел на нее и сказал:
– Если вы действительно его любите, нелепо бежать со мной.
Ее пальцы сжали его запястье.
– Но я должна! Вы не понимаете, Гарри! Вы должны меня увезти! Разве вы не хотите этого?
– Конечно, хочу, но не потому, что вы желаете переменить обстановку. История становится абсурдной!
– Все это ужасно! Ужасно! Никогда в жизни не была я такой несчастной! Я… о, как бы я хотела не быть столь бездумной и себялюбивой прежде!
Они уже стояли около ее ложи, Лавлейс задумался на минуту, и затем, видя, что все возвращаются на свои места, открыл дверь и ввел ее внутрь.
– Послушайте, дорогая! Это самый безумный план, о котором я когда-либо слышал, но раз вы так решили, вы должны его осуществить. Приходите завтра вечером ко мне! Возьмите с собой как можно меньше багажа: у меня все будет готово и мы сразу направимся в Дувр. Я надеюсь, что потом, со временем, вы забудете Ричарда и немного полюбите меня.
– Вы очень, очень хороший Гарри! Да, я сделаю все, как вы сказали… и, о, мне жаль вас так огорчать! Я всех мучаю, я хотела бы умереть! Вы ведь на самом деле не любите меня, и я стану для вас обузой!
– Я на самом деле вас люблю! – успокоил он ее, но в глубине души не мог не пожалеть о том, что влюбился так страстно. – Теперь я вас покину, милая, потому что ваш муж может вернуться в любую минуту, – он легко поцеловал ее руки. – До завтра, прекраснейшая!
Как она досидела последнее действие, Лавиния никогда потом не могла сообразить. Она мечтала вернуться домой… в дом, который вскоре не будет ей домом… в ее тихий дом. Голова болела так, как болела она все эти недели у Ричарда. Больше всего на свете она хотела прижаться лбом к плечу мужа, такому соблазнительно близкому, почувствовать вокруг себя его охранительные руки. Но Дик влюблен в Изабеллу Фаншо, и она вынуждена была сидеть прямо и чопорно на стуле и улыбаться в нужных местах.
Наконец, пьеса закончилась! Занавес опустился на кланяющегося Арчера, а зал топал и хлопал, выражая свой восторг. Занавес снова поднялся… что, еще не все? Ах, нет! Это Гаррик вывел на авансцену миссис Клайв. Неужели они никогда не кончат?
Миссис Флеминг стояла – по-видимому, они уже могут идти. Она поднялась, кто-то накинул ей на плечи плащ: Ричард в последний раз. Мистер Холт проводил ее до кареты и посадил туда ее и ее кузину. Они с мистером Флемингом взяли портшезы, так что с дамами поехал только Ричард и Трейси. Флеминги остановились у друзей на Брук-Стрит, совсем рядом с Гросвенор-Сквер. Когда они высадят Харриет, останется проехать всего лишь несколько ярдов.
Лавиния тупо удивилась, зачем Трейси понадобилось поехать с ними. Чего он хочет? Он, что, собирается предупредить Дика о ее предполагаемом побеге? Как же мало он знает об истинном положении дел!
В Уинчем Хаусе у нижней ступеньки лестницы она обернулась пожелать доброй ночи.
Трейси она просто кивнула, но Дику протянула руку. Он взял ее в свою, поцеловал, и она обратила внимание, какие холодные у него пальцы и какие горячие жгучие губы. Затем он отпустил ее руку, и она медленно пошла вверх по лестнице в свою комнату.
Его милость в лорнет проводил ее взглядом. Когда она скрылась из вида, он повернулся и критически оглядел Ричарда.
– Если вы так целуете женщину, я сочувствую Лавинии, – заметил он.
Губы Ричарда сжались. Он поднял канделябр с зажженными свечами и пригласил его милость пройти в гостиную.
– Полагаю, что вы пришли не для того, чтобы сказать мне это? – спросил он.
– Ваше предположение абсолютно верно, Ричард. Я пришел открыть вам глаза.
– Вы слишком добры.
Его милость положил шляпу на стол и сел на ручку кресла.
– Думаю, что да. Вам, может быть, будет интересно услышать, что Лавиния собирается бежать с нашим галантным другом, капитаном.
Ричард поклонился.
– Вы знали об этом?
– Разумеется.
Эндовер окинул его взглядом.
– Могу я поинтересоваться какие предпринимаете вы шаги, чтобы это предотвратить?
– Никаких.
Выражение лица его милости было неописуемо. На мгновение он лишился дара речи, а затем обратился к спасительному сарказму.
– Умоляю вас быть на месте… не забудьте проводить ее до кареты! – протянул он. – Душой клянусь, меня от вас тошнит!
– Очень сожалею. Но этого легко избежать, – многозначительно ответил Карстерз.