– Очень сожалею. Но этого легко избежать, – многозначительно ответил Карстерз.
Трейси проигнорировал это предложение.
– Могу только предположить, что вам все равно, теряете вы ее или нет? Вам все равно, что она обесчестит свое имя? Ну, разумеется!
– По-моему, это мое имя!
– Это наше имя! Разве может она обесчестить ваше?
Ричард побелел, и рука его непроизвольно дернулась к эфесу шпаги.
Трейси поглядел на него.
– Вы думаете, что я испачкаю свой клинок вами?.. – мягко спросил он.
Рука Ричарда отпустила эфес, глаза впились в лицо герцога.
– Вы знали? – спокойно спросил он наконец.
– Вы болван, – ласково ответил его милость. – Вы болван. Вы что, не понимаете, что я знал это всегда?
Ричард облокотился на каминную доску.
– Вы никогда не считали меня невиновным? Вы знали еще той ночью? Вы догадались?
Герцог издевательски скривил губы.
– Зная обоих, кого мог я подозревать, как не вас? – грубым, оскорбительным тоном резко проговорил он.
– О, мой Бог! – внезапно вскричал Ричард. – Почему же вы раньше этого не сказали? Герцог широко открыл глаза.
– А… это вас задело? Я знал, что так будет. Я за вами наблюдал, – он усмехнулся себе под нос. – А все эти дураки не подумали заглянуть вглубь, под поверхность. Они, все до одного, поверили, что смошенничал Джон. Джон! Они кротко проглотили это и никогда не заподозрили правды.
– Но вы, по крайней мере, не поверили?
– Да. Едва ли. Зная вас, слабохарактерного болвана, и его, донкихотствующего глупца, я мог сделать только один вывод.
– И несмотря на это, вы постарались возложить вину на него. Богом клянусь, я хотел бы, чтобы вы разоблачили меня!
– Вы это уже сказали. Признаюсь, эта героическая поза мне совершенно непонятна. Почему я должен вмешиваться не в свое дело? Какие были у меня доказательства?
– Но почему вы даже не возразили? Каковы были ваши мотивы?
– Я сказал бы, что это достаточно очевидно.
Ричард озадаченно уставился на него.
– Господи, Ричард! Вы на редкость непонятливы. Разве не заявил я, что Джон был донкихотствующим глупцом? Но ведь я не говорил, что он был слабохарактерным!
– Вы хотите сказать… вы имеете в виду, что хотели, чтобы Лавиния вышла замуж за меня?.. потому что считали, что будете меня выжимать, как вам захочется? – медленно проговорил Карстерз.
Его милость слегка раздул тонкие ноздри.
– Вы так грубо прямолинейны, – пожаловался он.
– Вас ведь устраивало, что Джек был скомпрометирован? Вы, конечно, думали, что я захвачу все деньги… Вы… вы…
– Негодяй? Но признайтесь, что по крайней мере я негодяй честный. А вы… вы… э… нечестный святой. Лучше я останусь собой.
– Я знаю, на Божьем свете нет более низкого человека, чем я, – яростно проговорил Карстерз.
Его милость не скрывал издевки.
– Сказано очень мило, Ричард, но, по-моему, несколько запоздало! – он остановился, и вдруг его осенило. – Так вот почему вы решили отпустить Лави-нию? Полагаю, вы собираетесь в пятницу во всем признаться… А?
Ричард повесил голову.
– Я не имею права останавливать ее. Она… выбирает свой путь.
– Она-то знает? – прозвучал резкий вопрос.
– Она всегда знала.
– Ах, негодница! А я и не подозревал этого! – он помолчал. – Да, я понимаю вашу героическую позу. Сожалею, что не могу ее одобрить. Несмотря ни на что, я не могу допустить, чтобы моя сестра погубила свою репутацию.
– Она точно так же погубит ее, если останется со мной.
– Чушь! После семи лет, кому интересно, кто из вас мошенничал? Будьте хоть раз мужчиной: остановите ее!
– Говорю же вам, она любит Лавлейса!
– Что из того? Она легко оправится от этого.
– Нет… я не могу просить ее остаться со мной… это будет чересчур эгоистично.
Его милость был крайне раздосадован.
– Ей-богу, вы болван! Спросите ее! Спросите ее! Заставьте ее подчиниться! Пинками выгоните из дома Лавлейса и, умоляю вас, оставьте ваши героические позы!
– Вы думаете, я хочу потерять ее? – вскричал Карстерз. – Именно потому, что так сильно люблю ее, я не буду преграждать ей дорогу к счастью!
Герцог круто повернулся на каблуках, взял шляпу и проговорил.
– Простите! Не могу участвовать в ваших герои-ках. Кажется, как обычно, я должен взять дело в свои руки. Господи, вам надо научиться заставлять ее подчиняться, мой добрый Дик! Она вами помыкает со дня свадьбы, а она женщина, которой нужен господин! – он подошел к двери и отворил ее. – Я заеду к вам завтра, когда, надеюсь, вы образумитесь. Они собираются ехать не раньше вечера. Я знаю это, так как Лавлейс обещал быть у Маллаби в три часа. Есть время помешать им.
– Я не буду вмешиваться, – повторил Ричард.
Его милость насмешливо усмехнулся.
– Вы уже говорили. Что ж, остается действовать мне. Доброй ночи.
ГЛАВА 24
Ричард ведет себя, как мужчина
Когда леди Лавиния проснулась на следующее утро, ее настроение было не очень подходящим для дамы, собирающейся бежать с возлюбленным. На сердце давила тяжесть, в мыслях царило безнадежное отчаяние. Она не смогла даже заставить себя выпить шоколад, и, чувствуя, что бездействие угнетает ее еще больше, выбралась из постели и позволила горничной себя одеть. Затем, волоча ноги, прошла в свой будуар, размышляя только о том, где сейчас Ричард и что он делает. Усевшись у окна, она стала смотреть на сквер, кусая платок, чтобы не расплакаться окончательно.
Ричард был не жизнерадостней. Он тоже оставил шоколад нетронутым, и, спустившись к завтраку немного погодя, оглядел алый филей на столе с чувством тошноты. Он ухитрился выпить чашку кофе, но сразу же после этого покинул столовую и направился в будуар жены. Он повторял себе, что ведет себя слабохарактерно и лучше бы ему избегать встречи с ней, однако, в конце концов, уступил страстному желанию видеть ее и постучал по белой филенке двери.
Сердце Лавинии подскочило. Как знаком был ей этот стук!
– Войдите! – позвала она и постаралась принять невозмутимый вид.
Ричард вошел и закрыл за собой дверь.
– О… о… доброе утро! – улыбнулась она. – Ты… хотел поговорить со мной… Дик?
– Я… да… то есть… э-э… у тебя приглашение Карлайлов?
Похоже, это был неудачный предлог. Лавиния отвернулась, еле сдерживая слезы.
– Я… по-моему… оно… в моем… бюро, – с трудом выговорила она. – Я… я поищу его.
Она встала и, стоя к нему спиной, отперла бюро.
– Это неважно, – запинаясь произнес Карстерз. – Я… только… просто я не мог его найти. Пожалуйста, прошу тебя, не беспокойся!
– О… нет… вовсе нет, – ответила она, рассыпая перед глазами письма. – Да… вот оно.