Ротгар внимательно посмотрел на нее:
— Если докажете, что этот инцидент произошел с применением силы.
— Сила была. — Каро показала запястье. — У меня синяки остались. Прошу всех быть свидетелями.
Провались все к дьяволу, это правда!
Кристиан сидел в гостиной Торна, накинув плащ. Он снял доспехи и остался в тунике. Он пил.
— Какая мы мрачная пара. — Кристиан указал на свободную черную рубашку Торна с серебряными застежками.
— Есть по чему надеть траур. По твоей репутации, например. Если твоя жена потребует раздельного проживания, ссылаясь на насилие, тебе это так просто с рук не сойдет.
— Муж не может изнасиловать свою жену.
— Никто не станет утверждать, что это преступление, но тебе, вероятно, придется уйти из гвардии и, возможно, вообще из армии.
Кристиан, запрокинув голову, разглядывал потолок.
— Я не стану принуждать ее к совместной жизни. — Внутри, однако, бушевали противоречия.
— Я предлагаю вам прийти к мирному соглашению.
Кристиан выпрямился и попытался сосредоточиться.
— Что?
— Убеди ее не обращаться в суд. Я могу составить документы, которые разъединят вас столь же эффективно, как судебное решение. Она вернется домой, а ты сможешь продолжить военную карьеру.
— Да, но она хочет выйти замуж. А я, очевидно, должен жениться на деньгах леди Джессинем. Почему отец не сказал, что они нуждаются в деньгах? И что, черт возьми, натворил Том?
— Понятия не имею. Что касается твоего отца, — Торн пожал плечами, — как только ты признался, что женат, какой ему смысл говорить о своих проблемах? Он не из тех, кто стал бы обрушивать громы и молнии на твою повинную голову. Но несомненно, молился, чтобы твоя жена действительно оказалась мертвой.
— Думаю, скоро мне придется сообщить ему плохие новости. — Кристиан протянул пустой стакан. Торн наполнил его. — Кажется, я понимаю. В прошлом, с ограниченным доходом от Рейзби-Мэнора, мои родители не ждали для детей особенного будущего. Но графский титл и доход от Ройл-Чарт изменил их представления. Значительное приданое для девочек, гвардия для меня…
Он выпил.
— Я уверен, что они намеревались жить по средствам, но, возможно, не учли расходы на содержание владений, поездки в Лондон ко двору, в парламент и тому подобное. Если Том наделал долгов, они их выплатят. С деньгами будет туго, а еще нужно обеспечить младших. У них должны быть те же привилегии, что и у старших. Так что когда леди Джессинем обратила на меня внимание, это казалось даром небес. Теперь…
— Ты можешь нарушить майорат.
— Придется это сделать, чтобы можно было продать некоторую собственность, но этого недостаточно. — Кристиан поморщился. — Я вынужден буду заняться управлением владениями.
— Оставить армию?
Кристиан пожал плечами:
— Я быстро получу четыре тысячи за свою должность.
— Ты ничего не знаешь об управлении поместьем.
— Ты меня научишь.
— Со всей строгостью, кнутом и без пряника. Но ты сможешь отказать младшим в привилегиях, которые имели старшие?
— Будучи десять лет солдатом, научишься делать, что должно. У девочек будет приданое, но скромное. Если мальчики захотят стать военными, то пойдут во флот, а не в армию. Или в инженерные войска. Там не нужно покупать патент. Если кто-то из них захочет стать священником, что маловероятно, нужно будет изыскать средства на обучение.
— Я могу жениться на одной из твоих сестер, — сказал Торн. — Кто из них подходящего возраста?
— Нет, черт побери! — выпрямился Кристиан.
Торн посмотрел на него.
— Ничего против тебя не имею, но ни одна из них тебе не подходит.
— Рад, что ты обо мне так заботишься.
— Не задирай меня сейчас, черт возьми. Не желаю, чтобы ты жертвовал собой ради Хиллов.
— Это мое дело.
— Торн, хватит об этом.
— Кристиан, почему ты хочешь пожертвовать собой ради Хиллов?
— Потому что это моя семья.
— Тебе не приходило в голову, что я могу испытывать те же чувства?
Кристиан потер лицо.
— Прости, это не то же самое. Семья может сплотиться и пережить неприятности.
— Но ты не хочешь уходить из армии, — возразил Торн.
Кристиан отпил глоток вина.
— Меня влечет гул сражений, напряженные моменты, когда на карте жизнь и смерть. Но я знаю боль и грязь войны. — Он отставил пустой стакан и встал. — Ты будешь действовать от моего имени?
— Убедить ее согласиться на раздельное проживание?
— Да. Я, конечно, встречусь с ней, конечно, если она пожелает, и заверю, что не имею никакого желания к чему-либо ее принуждать. Но не хочу навязываться.
Ложь. Он хотел оказаться рядом с ней и попытаться использовать все свое обаяние.
Глава 29
Каро ускользнула с бала и вернулась в Маллорен-Хаус в сопровождении пожилой горничной Иторна. Диана и маркиз остались. Каро была рада, что с ней только служанка, не нужно ничего объяснять и обсуждать.
Душа ее пела от радости, что ее мужем был Кристиан.
Разум твердил, что брак с повесой разобьет ее сердце.
Каро поднялась в свою комнату одна, никто из слуг не ждал такого раннего возвращения. Она была этому рада, но вошла Марта, горничная, сопровождавшая ее домой. Марта тут же увидела испорченный костюм. А синяки на запястьях она заметила?
— Произошло несчастье. Я упала. Голова ужасно болит. Мне нужно отдохнуть.
— Да, мэм. Хотите принять что-нибудь от боли?
Если такое лекарство существует. Но Каро согласилась.
Каро быстро сбросила костюм и надела ночную рубашку с длинными рукавами, скрывавшими запястья.
Марта быстро распустила ей волосы, заплела в косу, Каро легла и погрузилась в забвение.
Когда она открыла глаза, серый свет пробивался сквозь моросящий дождь. Все несчастья вновь обрушились на нее, но она считала, что сейчас готова встретить свою судьбу.
Каро села в кровати. Обхватив руками колени, она попыталась проанализировать факты.
Она замужем. Это колоколом гудело в ее голове. Замужем, замужем… и, значит, подвластна воле мужа. Возможно, краткий документ, подписанный во время церемонии, что-то защищает, но муж завладеет почти всем ее имуществом и сможет распоряжаться ее средствами, как пожелает.
Каро почувствовала боль Кристиана, когда потребовала засвидетельствовать свои синяки. Боль и гнев. По правде говоря, она была несправедлива. Он тогда считал ее потенциальной убийцей. Но все равно она приложит все силы, чтобы избежать этого брака.
Если не считать того, что настоящего спасения нет. Раздельное проживание не подразумевает, что она снова может выйти замуж. Осуждена на вечное целомудрие, особенно горькое теперь, когда она вкусила блаженства.