Цербер с ногами взобрался на скамью, сложив их лотосом и прикрыв глаза. Белые волосы с чёрными точками, по цвету напоминающие перья, были распущены, лишь несколько прядей собрано на затылке в виде аккуратной косички. На спокойном лице Цербера, не имеющем возраста, даже бровь не дёрнулась, хотя он слышал, как я вхожу. На правой стороне лица, казавшейся пепельной по сравнению с его белой кожей, падала тень, отчего глава Мародёров напоминал куклу. Ужасно живую, неподвижную куклу.
Одежда на Цербере была на удивление неопрятной: серебристо–голубой халат был небрежно накинут, отчего правое плечо оголилось, являя тёмно–синюю рубашку со сложной вышивкой. Пояс из широкой голубой ленты был завязан на боку не до конца – концы длинной ленты спадали практически до пола. А высокие ботинки с остроконечным носом, загнутым вверх, были не зашнурованы.
– Неужели ты решил сегодня сам одеться? – не смогла сдержать я усмешки. – Знаешь, всегда было интересно: а тебя мужчины или женщины одевают?
Цербер раскрыл свои разноцветные (отличающиеся всего на пару тонов друг от друга) глаза, которые тут же закатил, высказав этим все, что думает обо мне.
– Твой юмор сейчас не уместен, хотя рад, что он у тебя сохранился.
На этот раз закатила глаза я, подойдя к столу и взяв в руки странного вида бутылку. Плеснув в бокалы вино, похожий по цвету на гранат, я отдала один Церберу, отглотнув от второго и облизав губы. Напиток был сладким, и ни капли алкоголя.
Цербер пару раз стукнул по бокалу трубкой, отчего получился чистый звон. Воздух у входа в беседку заискрился, и перед нами оказался хаймел. Иномирец, внешне напоминающий хамелеона, только с третьей рукой на спине, а так же способный сливаться с окружением.
– Очисти территорию от лишних ушей.
Хаймел послушно склонил голову и тут же исчез.
– И сколько таких бродит по дворцу? – настороженно поинтересовалась я. – Надеюсь, в своей комнате я не найду парочку, прячущуюся в шкафу или под столом?
Цербер многозначительно промолчал, и у меня мурашки по коже пробежались. Везде его шпионы. Что на Этажах, что тут. Конечно, он же должен всё знать и обменивать информацию на деньги? Как–никак, а он пират, пусть и временно сменивший своё место обитания.
– Я связался с тем, кто нам поможет. Он дал свой ответ.
Я только собиралась вновь отглотнуть, тут же передумав и с тихим стуком опустив бокал на стол.
– Кто он, твой давний знакомый? И почему согласился?
Вместо ответа он сделал глоток вина, а после пригубил мундштук алой трубки, выдохнув тёмно–фиолетовый дымок.
– Он согласился встретиться на Земле, – игнорируя все мои вопросы, продолжил Цербер. – Сказал, что это место вряд ли у кого–то вызовет подозрения. Плюс он хочет договориться с тобой о цене вопроса. Сама операция по удалению участка памяти весьма кропотливая и долгая, и она весьма дорого оценивается.
– Сколько он просит?
Цербер усмехнулся.
– Деньги ему не интересны. Он назовёт своё предложение.
Ох как мне это всё не нравилось, и это ещё мягко сказано.
– Он весьма быстро ответил. Меньше, чем за две недели.
– Видимо, его моя просьба зацепила, – повёл он плечом. – Тебе повезло, даже очень… Я поговорю с Ориасом. Сделаю так, что он не узнает, где и с кем ты будешь пропадать.
– Сколько времени это может занять?
– Я похож на того, кто когда–то подчищал или сам лишался участка памяти? – весьма резко переспросил Цербер, презрительно поджав губы. Помолчав, он всё же соизволил просветить меня: – Всё зависит от того, насколько глубоко врезалось воспоминание в твой мозг. Одного сеанса может просто не хватить. Всё зависит от множества факторов, в основном не очень приятных. Вы как раз проведёте первый сеанс после встречи, и после он вынесет свой вердикт.
Я облизала губы. Получается, одного сеанса может быть ещё и мало, я даже уверена, что его будет мало. Правда, никто из моих знакомых память не чистил, так что сказать точно, что меня ожидает, я не могу. Как и не могу предвидеть, как я себя поведу во время зачистки памяти. Может, отключусь, а может стану вырываться как ненормальная. Последнее вероятней всего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Когда назначена встреча?
– Через двенадцать часов. Сказал, что будет ждать у какой–то статуи…
– Я поняла, – перебила я. Статуя в Последнем Городе была одной, изображающей крылатого враса. Надеюсь, когда я приду, там будет не очень много народу ошиваться.
– Я уже известил Дамеса. Он пожелал, чтобы тебя сопровождали.
– Он сам пойдёт?
– Нет. Пошлёт кровобитку.
По спине прошлись мурашки. Серьёзная охрана, впрочем, лучше, чем ничего. Понятия не имею, с кем нам придётся столкнуться, так что лучше иметь поддержку, даже в лице кровобитки.
– Ну что ж, выбора особо и нет, – заметила я. – Придётся соглашаться на встречу. Ты уверен, что сможешь замести следы?
– У тебя есть причины мне не доверять?
– О, поверь, их очень много.
– Не сомневаюсь. А теперь, – отставив в сторону бокал, Цербер поднялся, – сделай что–нибудь с этим ужасом.
Я не сдержала смешка, подойдя к самому опасному и живучему пирату всех времён, который так привык, что за него всё делали остальные, что едва мог завязать свой пояс. Это было даже забавно – интересно, он выживет, если его закинуть на какую–нибудь необитаемую планету? Я бы посмотрела на это.
Развязав шёлковый пояс и перекинув его через плечо, я поправила халат, едва сдерживая улыбку на губах. Я чувствовала взгляд Цербера, но не смотрела на него, боясь выдать все свои мысли по этому поводу. Наконец, пару раз обернув пояс вокруг его талии, я завязала надёжный узел, да так, что пират не сдержался и сдавленно фыркнул.
– Сапоги сам зашнуруешь? Или даже тут помощь нужна? – с улыбкой поинтересовалась я.
– Я бы посмотрел на это, но, пожалуй, пощажу тебя.
– Как это щедро с твоей стороны, – не сдержала я усмешки, поправив расшитый бусинами воротник и похлопав Цербера по груди. Он так и сощурил глаза, словно оценивая, сколько будут стоять мои кости. – Не споткнись об шнурки, а то всё уважение в глазах Мародёров потеряешь.
Цербер оскалился, ибо на улыбку это совершенно не походило. Меня даже в холод бросило, и я поспешила отойти от него.
– Если споткнусь, они выколют себе глаза и притворятся, что ничего не видели.
К сожалению, он говорил правду. Порой мне кажется, Цербер вообще не умеет шутить, а если и шутит, то это крайне странные шутки, от которых тебе не по себе.
– Кажется, я вспомнила, почему сбежала от тебя, – пробормотала я, выходя из беседки.
– По крайне мере, я не держал тебя насильно на Тутаме и даже закрыл глаза на то, что ты угробила несколько моих кораблей, – раздался голос позади и звон бокала.
– Это было случайно!
– Все вы так говорите… пока вас не лишают языка.
Меня аж передёрнуло, и я поспешила уйти как можно дальше.
Боюсь представить, каким был Цербер, когда у него был хоть какой–то смысл жизни или та же любовь. Вот последнее мне кажется нереальным. Такое древнее существо уже вряд ли считает, что любовь существует. Странно, но тут я начинаю его понимать.
***
Тхана удивлённо откинула капюшон, поражённо и даже восхищённо рассматривая представший перед ней вид. Отчасти я её понимала: некогда великий город, населённый миллионами людей, сейчас находился в запустении. Громадные здания смотрели на всё серыми окнами, по стенам вился плющ, и лишь кое–где угадывался свет ламп.
Последний Город на Земле чрезвычайно быстро пустел. Ещё десять лет назад тут было больше пятидесяти тысяч человек, сейчас же едва наберётся пятьсот, а то и меньше. Люди – одна из самых слабых рас во Вселенной – после неожиданного просветления в виде открытия истины о других мирах начали сбегать из Земли. По большей части ради любопытства, оставив умирающий мир на попечение природы. Сейчас людей не так часто встретишь во Вселенной, однако они есть. Маленькая горстка по сравнению с той же расой хиимов.
– Так много бетона и металла, – прошептала Тхана с нескрываемым горем в голосе. – Я видела планеты, полностью покрытые металлом. Или же цветущие от зелени. Но никогда не видела, чтобы смерть и жизнь могли совмещаться в одно целое, и чтобы живые существа жили в гармонии с этим.