в углу. Он захлебывался храпом.
Тут Петр вспомнил одну из причин, почему у него болит голова: после дневного сна ему всегда очень хочется курить. А последние сигареты, которые у него когда-либо имелись, остались в хижине, в прошлой жизни. Но есть план «Б»…
— Слушай, Мультитул, а у тебя сигаретки не найдется?
— Да, конечно, — он полез в карман, достал портсигар и трубку. — Я за компанию покурю.
— Ты же вроде за ЗОЖ?
— Ничего, поймешь…
Знахарь достал из мешка веник трав, оборвал пару листов с сушеного шиповника, потом с мяты и иван-чая, набил ими трубку.
И тут Шрам вспомнил.
— Черт! Рюкзак! Он остался в комнате, где я ночевал.
— Скорее, дневал. Ничего с ним не случится. Если Диана со злости не сожжет…
Наемник взял протянутый портсигар, достал сигарету с дешевым запахом. Принял огонь, раскурил.
— И давно ты так куришь? — спросил, сев на пол.
— Наверно, третий раз за жизнь. Табак я не люблю, а за компанию — самое то. Первый раз так курил, когда с Каланчой познакомился, но он потом бросил. Потом… При рядовом случае, и вспоминать не надо. Вот, сейчас третий раз.
— И как?
— Запах приятный, но чтоб прям постоянно так, — провидец затянулся, выпустил дым, — не смог бы.
Рядом застучали шаги. К двери в клетку подошел охранник в маске.
— Выходите, чтоб вас Зона пожевала! — крикнул он, открыл дверь.
— Идем, начальник.
Петр затушил сигарету об пол, Мультитул выбил трубку и убрал в карман.
— Мешок можно взять? — спросил знахарь.
— Бери. Хотя, зная начальника, тебе он больше не понадобится, — охранник расхохотался.
Товарищи вышли, сторож зашел им за спину и завернул руки. Шрам не мог стерпеть такой наглости, выбрался, развернулся и сказал:
— Парень, если вам удалось меня пленить, то это не значит, что вы можете мной командовать.
Юноша заметно испугался, достал оружие и, помахав стволом, неуверенно пригрозил:
— Идите, а то… пристрелю!
— Тогда зачем в плен брал, если пристрелишь?
— Значит покалечу! Идите вперед.
Глава II.
— Заходите в дверь.
Охранник провел их по улице. Как оказалось, тюрьма находилась в правом верхнем углу тупика, из которого их заставили перейти в левый. Товарищи поднялись по лестнице и сейчас стояли перед дверью.
— Идите, а то в ногу прицелюсь.
Шрам толкнул дверь. Богатый кабинет, кожаный диван, крашеные зеленым стены. Полки с книгами, стол из темного дерева, а за ним…
Этого мужчину наемник уже видел. Это он привиделся ему при обряде.
Сзади хлопнули дверью, оставив напарников наедине с этим странным толстяком.
— Вы садитесь, — сказал он режущим уши голосом. — Не стесняйтесь.
Мультитул присел на диван, пристроил рядом трость. Петр остался стоять.
— Кто ты?
— Не узнаешь? Конечно, куда тебе. Мы с тобой тридцать семь лет не виделись.
— Все равно не понимаю…
— Вспоминай. А это ведь я надпись придумал.
Незнакомец глянул на «Винторез» у себя на столе. Шрам в очередной раз прочитал: «Хорош, собака!», и понял, кто перед ним.
— Волкодав!
— Именно. Ну ты, конечно, пролетел. Все наши до сих пор на свободе. Точнее, были.
— И зачем я тебе нужен?
— Ты все ещё не осознал? Все, во что ты ввязался, — моя игра. И твой дружок, — он подозрительно посмотрел на знахаря, — помог раздать карты.
— Ничего не понимаю…
— Знаешь, когда я вывозил вас из страны, я знал, что когда-нибудь всем надоест сидеть за границей. И вот, не прогадал. Год назад последний из наших наемников, — Пес, ты его должен помнить, — вернулся в сейчас уже Россию. Тогда я подумал: а ведь они все уже при добром возрасте. Мало ли, сознаются в бывших грехах, упомянут мое имя. И все, небо в клеточку. А мне это не нужно. У меня батя богатый, он на кого все оставит? Девяносто лет, как-никак, а я один в семье. Стоило порассуждать… Вот кто пожалеет, если у них умрет дед? Никто не удивится. И мне пришла в голову идея: всех убрать. Хорошо, тогда большую часть работы сделало время. Остался, вон, Пес, Валет, Сокол, Селезень, Йога. И ты.
— Йогу не тронь, тварь поганая!
— Не нервничай. И вот, первых четверых мы нашли. А остальные, видимо, не вернулись. Но я же не могу гарантировать, что вы будете держать язык за зубами. Я ломал голову, где вас достать. А потом мой приближенный сообщил, что где-то на болотах есть очень хороший провидец.
Оба покосились на Мультитула.
— Как ты мог?
— Они меня пытали, — ответил знахарь. — Я мог бы сдержаться, верующие смерти не боятся. Но все же… — он достал четки с крестом, иконой и кисточкой, стал мерно перебирать большие бусины. — Я решил посмотреть, про кого он спрашивает. Я увидел как раз тот момент, когда мы с тобой придем сюда. И понял, что ничего страшного не произойдет. Я без труда сообщил им, где ты живешь, и подсказал, как тебя выманить и по какому поводу ты придешь.
— Но зачем?
— Зачем? — провидец отложил четки. — Я объясню, зачем. Ты мне о себе не рассказывал ничего, я о тебе знаю все. После побега из тюрьмы тебе удалось пойти работать завхозом на ЧАЭС. Ты проработал там полгода, и узнал, что туда пришел работать научным сотрудником Лебедев. Через несколько дней зажали тревожную кнопку. Ты решил отключить сигнализацию, надеясь отомстить Лебедеву за, как тебе тогда казалось, несправедливое наказание. Но авария была не на том энергоблоке, где работал Лебедев. Ты просто так угробил десятки людей, и спровоцировал кучу иных гибелей, связанных с Зоной. Но я увидел, как тебя сейчас терзают муки совести. Ты думаешь, я не знаю, чем ты жил? Ты воровал продукты со склада «Долга», военных и «Чистого неба». Поэтому ты ещё жив. А я просто хотел тебя перевоспитать.
— Про «Чистое небо» тоже ты придумал?
— Нет. В том и дело, что все пошло не по моей задумке. Ученые — это старые подчиненные Волкодава. Тебя не смутила печать на письме? Они должны были взять образцы, нанять тебя, чтобы ты провел их к заказчикам. Там бы тебя схватили. Это была официальная версия. Я же все продумал на сто шагов вперед, и знал, что все кончится именно так.
— То есть, ты все время действовал так, как это увидел?
— Особенность провидцев в том, что длительные прогнозы забываются. Я видел лишь конечный результат. Я видел, что встречусь с тобой, и сделаю из тебя нормального человека. Заметь, ты уже не посылаешь незнакомцев матом, как делал это раньше.
Шрам застыл, упал на стул мертвым грузом.
— Видишь? — издевался Волкодав. — Даже твой дружок был куплен!