class="p1">В вопросе о среднерусских диалектах как основе русского национального языка на сторону Мавродина встал М. Н. Тихомиров и известный советский лингвист В. Н. Смирнов. Последний утверждал, что в создании языка русской народности «ведущую роль сыграли говоры владимиро-суздальские». Лингвист П. С. Кузнецов указывал на сложносоставной процесс развития московского диалекта, вобравшего в себя черты северных, среднерусских и южных диалектов.
Специально обсуждалась проблема курско-орловского диалекта. По мнению лингвиста Г. Д. Санжеева, В. Н. Сидорова и ряда других участников, под ним необходимо понимать южнорусские диалекты вообще, а не только говоры Курска и Орла.
Подводя итоги заседания, Мавродин согласился пересмотреть свое видение степени сплоченности древнерусской народности, но категорически отверг мнение о сохранении народности после распада Киевской Руси.
Итак, схема развития русской нации, нарисованная Мавродиным, не нашла серьезной поддержки. Вероятно, причинами тому были не только ее концептуальные слабости, но и конкуренция со стороны московских историков, не желавших уступать лидерство в сверхактуальной проблематике. Именно тогда начинает стремительно выдвигаться Б. А. Рыбаков. На совещании, посвященном этногенетическим исследованиям, 1 ноября 1951 года он выступил с докладом «Об образовании киево-русского народа». Впрочем, при публикации неуклюжее название было скорректировано.
19 июня 1952 года на ученом совете Института истории материальной культуры АН СССР прозвучал доклад Рыбакова «Проблема образования древнерусской народности в свете трудов товарища И. В. Сталина». Работа была написана с учетом дискуссии по докладу Мавродина. В частности, докладчик практически в самом начале подчеркнул, что между «народностью» и «нацией» есть известное сходство, хотя нация и устойчивее.
Рыбаков указывал, что уже венеды представляли собой вполне оформившееся единство. С венедами была связана черняховская культура II–V веков. Более того, докладчик прямо указывал, что венеды были объединены в племенной союз, носивший общее имя «поляне». Таким образом, уже тогда можно было наблюдать процесс вызревания древнерусской народности. Впрочем, завершиться процессу мешало неспокойное время. Большое внимание докладчик уделил локализации территории Руси в узком смысле, разместив ее от Киева до Курска. Здесь должно было находиться ядро древнерусской народности. Появление Курска (а не простое указание Киевской, Черниговской и Переяславской земель как региона локализации), видимо, не случайно и связано с поиском курско-орловского диалекта.
Рыбаков брал за основу схему Сталина, указывавшего, что родовые языки перешли в племенные, затем в народные, а от народных в национальные. Следовательно, этногенетическое развитие русской нации проходило по линии «род – племя – народность – нация». Для насыщения схемы конкретным материалом историк, учитывая скудость имеющихся сведений, применил ретроспективный анализ. Он подчеркивал, что древнерусская народность, несомненно, уже существовала в X–XI веках. По его мнению, она окончательно сформировалась в IX веке, что совпадало с появлением государства.
Основой древнерусских племен он считал племя «рос», входившее в антский союз и концентрировавшееся вокруг реки Роси. На смену племени приходит русский племенной союз, включавший антские племена руссов и северян и существовавший в VI–VII веках.
Русский племенной союз был длительным и прочным образованием, создавшим свою общую с незначительными оттенками культуру на пространстве от Киева до Воронежа, выполнявшим важную функцию обороны от кочевников и не менее важную функцию первичного собрания восточнославянских племен.
Наконец, племенной союз в VI–VII веках на территории от Киева до Курска начинает эволюционировать в сторону народности. Рыбаков подчеркивал, что указанный ареал распространения русского племенного союза совпадает с локализацией курско-орловского и киевско-полтавского диалектов. Отвечая на вопросы слушателей, Рыбаков уточнил ряд положений своего доклада. В частности, он связал распространение курско-орловского диалекта с ареалом височных колец.
Лингвист и историк А. И. Попов поддержал идею Рыбакова о связи между названием реки Рось и племенным наименованием русь, хотя и не принял связки «анты – венеды». Киевский археолог М. К. Каргер признал направление рассуждений докладчика правильным. Горячую поддержку положения Рыбакова нашли у лингвиста И. Н. Гозалишвили. А вот лингвист Р. И. Аванесов очень осторожно признал гипотетическую возможность трансформации «рос» в «рус». Более того, он предостерег от увлечений поиском курско-орловского диалекта: «Я должен сказать, что тут с вашими соображениями, пожалуй, согласиться трудно, но они выходят за пределы вашей специальности и тех возможностей, которые в вашем материале есть». Он подчеркнул, что тогда еще рано было говорить о предпосылках появления русского и украинского языков, о чем пришлось бы говорить в случае обнаружения курско-орловского и киевско-полтавского диалектов в глубокой древности.
Отвечая Р. И. Аванесову, Рыбаков заявил, что его неверно поняли и что, говоря о диалектах, он имел в виду следующее:
Моя мысль заключается в том, что богатое историческое прошлое этой территории обусловило богатство языка, и в дальнейшем, когда древнерусская народность распалась на части, когда в каждой из этих частей оказалась какая-то доля этой древнерусской земли, именно эта доля древнерусской земли и повлияла на создание языка.
Таким образом, выступавший переместил проблему с поиска собственно диалектов на изучение их предыстории.
Несмотря на ряд замечаний, видно, что предложенный доклад был встречен хорошо. Рыбаков грамотно расставил акценты, тесно переплетая интересные наблюдения, выведенные из фактического материала, гипотезы и аксиоматические идеи Сталина.
Через некоторое время доклад был опубликован в виде статьи в журнале «Вопросы истории». Наиболее развернуто описанные положения были представлены в статье 1953 года, опубликованной в «Советской археологии». Символично, что номер открывало сообщение о смерти вождя. В публикации в более развернутом виде, с учетом новых идей и находок, обосновывались те же положения. Теперь Рыбаков доказывал существование «курско-орловского сектора славянства», рассматривая его как восточную часть Русской земли V–VII веков.
Смерть Сталина избавила археологов и лингвистов от необходимости обосновывать его «гениальные» откровения. Но, любопытно отметить, что в дальнейшем положения, прописанные Рыбаковым на основе сталинской этногенетической теории, практически полностью вошли в фундаментальные «Очерки истории СССР», представлявшие собой ориентир для советской исторической науки. Это еще один пример того, что концепции, рожденные в годы идеологических кампаний и дискуссий, прочно вошли в советский исторический нарратив.
КАК КРЫМ БЫЛ ПРИСОЕДИНЕН К ДРЕВНЕРУССКОЙ ИСТОРИИ
Полуостров Крым, издавна бывший перекрестком цивилизаций, неоднократно становился ареной борьбы не только между армиями и дипломатами, но и между