Я мастерю себе новое одеяние. — Осматриваюсь. — И начинаю считать дни.
Всегда думал, что нудизм — занятие, которое больше всего подходит немцам среднего возраста, практикующим его на берегах Балтики. Будучи по своей природе человеком застенчивым, я лишь несколько раз предавался этому занятию. Однако в теплой атмосфере тихоокеанских островов подобное существование обладало своими привлекательными сторонами.
Возможно, лишь теперь, оказавшись в затруднительном положении, я в полной мере оценил всю прелесть местного климата — здесь никогда не бывало холодно, иногда очень жарко, но вот чтобы холодно — никогда. Спать в дуновениях охлаждающего бриза было чрезвычайно приятно, а по прошествии нескольких дней я покрылся здоровым загаром, если подобная вещь существует. Толстяк Генри с интересом следил за тем, как темнеет моя кожа, а однажды попросил меня положить свою руку на стол рядом с его и принялся их сравнивать.
— Ты теперь скоро чернокожий, — удовлетворенно заметил он.
Тогда, сравнивая его черную мускулистую руку со своей бледной макарониной, я подумал, что мне еще далеко до него, и теперь отсутствие одежды позволило рассмотреть демаркационные линии, где заканчивался загар и начиналась чуть ли не шокирующая белизна.
Когда я открыл глаза и, согнувшись едва ли ни в три погибели, побрел к берегу, чтобы умыться, меня еще тревожили соображения приличия, однако чем дальше шло время, тем меньше смущения оставалось. А когда солнце поднялось над горизонтом, я и вовсе стал получать удовольствие. Конечно, некоторые проблемы создавал песок.
Все же мне было понято, что, прежде чем рассчитывать на какое-нибудь спасение, следует заняться собственным внешним видом. Поэтому я решительно направляюсь в буш на поиски каких-нибудь материалов, из которых смогу смастерить себе временный костюм. Надеюсь, это будет не слишком сложно сделать, копаясь в клочке джунглей, напоминающем по своим размерам пригородный садик. В конце концов, люди на протяжении многих веков пользовались естественными материалами. Теперь мы облачаемся в хлопок, нейлон, шелк, но в стародавние времена человеку приходилось пользоваться лишь тем, что могла предложить ему природа. Вот и мне надо воспользоваться этим.
Адам и Ева просто прикрывали свой срам фиговыми листьями. И хотя я не очень-то разбирался в том, как должно выглядеть фиговое дерево, несомненно, здесь найдется что-нибудь похожее. Главное, избегать кустов налато, оставлявших на коже болезненные ожоги. Стэнли красочно живописал, какие мучения переживали американские и японские солдаты, когда пользовались листьями налато вместо туалетной бумаги.
Не менее красочно Смол Смол Том описывал специальный «чехольчик» для пениса — поразительно длинные деревянные трубки, которые носили бушмены, их племена жили в джунглях на нескольких тихоокеанских островах. К несчастью, я не слишком хорошо разобрался, каким образом прикрепляется эта деталь одежды, не говоря уж о том, как она удерживается в вертикальном положении. После непродолжительных размышлений я прихожу к выводу, что для моих целей подойдет что-нибудь попроще, и приступаю к его поискам. И хотя мне не нужна излишняя броскость — так, для повседневной носки, портняжное дело оказывается гораздо более сложным, чем я предполагал.
Первая попытка заканчивается полным провалом. Прикрепив к себе разнообразную растительность, я выхожу на берег, но стоит мне сделать пару экспериментальных движений бедрами, и весь костюм разваливается на части, падая на песок. Да уж, видно, требуется искать наряд понадежнее.
Зато мое следующее творение — настоящая травяная юбочка, если и имеет несколько вызывающий вид, сидит вполне прочно. Я успешно дохожу в ней до берега и даже пытаюсь исполнить несколько показательных прыжков. Юбочка продолжает держаться.
Для того чтобы окончательно убедиться в ее прочности, я решаю сделать пробежку по песку до поваленного дерева, лежащего в сорока ярдах от меня. Первые пять метров все прекрасно, по прошествии десяти мой крепеж начинает разбалтываться, а на двадцатом метре пояс оказывается ближе к коленям. Я возвращаюсь к чертежной доске и наконец создаю новый вариант — пусть и менее удобный, но зато вполне надежный. Для проверки ношусь будто помешанный по берегу, — прикид вполне надежно держится, хотя и щекочет.
Утро на безлюдном острове выдалось прекрасным. Огромные стрекозы размером с карандаш парят над кустами, мерцая крыльями в поисках нектара, а по земле без какой-либо очевидной цели шныряют гекконы длиной в фут. Целые косяки почти овальной по форме серебристой рыбы выскакивают из воды, создавая впечатление единого тела огромной морской рептилии, которая, изгибаясь, перебирается через отмели. Я сажусь на песок, наблюдая за этим фантастическим зрелищем, и начинаю ждать, когда появятся мои спасатели.
Учитывая свои стесненные обстоятельства, мне приходится возлежать, опираясь на локоть, как неопытная модель для не более опытного художника. К счастью, никто не может это видеть. Ибо вокруг ни души.
Проходит довольно много времени, а я все еще продолжаю ждать. Хожу взад и вперед по берегу, развлекаясь тем, что придумываю и записываю на песке остроумные послания, начинающиеся словами «здесь был». Потом расправляюсь с еще одним кокосовым орехом, который утоляет мою жажду и успокаивает уже бунтующий желудок.
Солнце достигает зенита и начинает шпарить вовсю, поэтому я перебираюсь в тень деревьев и мастерю себе шляпу из банановых листьев. Хотелось бы описать ее поподробнее, только как можно передать вид человека с двумя банановыми листьями на голове?
Лодок по-прежнему не видно. Интересно, почему?
Обычно здесь царило оживленное движение, поскольку обитатели соседних островов пользовались этим проливом для перевозки товаров в Мунду и из Мунды. Я бросаю взгляд на часы и понимаю, что они остались в шкафу дома.
Воскресенье!
Ведь наступило воскресенье — день посещения церкви и день отдыха, день пребывания дома с семьей и день ничегонеделанья (хотя в этом смысле он мало чем отличался от всех остальных в неделе). Впрочем, одно совершенно очевидно — он не не тот, когда люди запрыгивают в каноэ и отправляются на поиски бледнолицего, который оказался настолько глупым, что выпал за борт и теперь бродит по одному из отдаленных островов.
А может, по неизвестным мне причинам все вдруг решили отказаться от этого маршрута? Может, кто-нибудь заговорил треклятый пролив и теперь ни одна живая душа не осмеливается бросить вызов обитающим здесь злым духам?
Заговорил?