— Простите мистер Уилл, но он неправильный человек. Проблема — у него сильное образование, но у него нет здравого смысла. Может, его остановить? Ты да я?
Но, на мой взгляд, пока следовало подождать и осмотреться. К тому же Банни жил не в самой деревне, а где-то дальше на берегу, в доме одного из вантоков своей жены, так что его постоянное присутствие нам не грозило.
Однако оказалось, Банни после разговора исчез надолго, и происшедшая неприятная сцена вскоре исчезла в потоке прекрасных дней, которые безмятежно протекали, как облака над вершинами горы Рив на Рандуву. Прибывавших и отбывавших цыплят становилось все больше, и постепенно деревня начала процветать.
Вскоре денег хватило на то, чтобы начать ремонт церкви, и Имп с Гордоном взялись за крышу, с которой содрали старое ржавое железо и на которой начали менять сгнившие стропила. Вдоль новой обшивки проложили сточную трубу, откуда дождевая вода стекала в стальной резервуар, и по прошествии нескольких гроз он уже был до краев полон чистейшей влагой прямо с неба.
Из Хониары доставили банки с краской, и жители деревни заново покрасили церковный фасад в ярко-голубой и зеленые тона, отражавшие мир, в котором мы жили. Заезжий ванток расписал стену за алтарем пасторальными сценами. Он изобразил пастухов с овцами, которые щиплют траву рядом с Богоматерью, держащей на руках Младенца, и довольно устрашающего распятого Христа в полный рост.
На крыше двое рабочих, изо ртов которых торчали гвозди, приветственно размахивали молотками, балансируя на шатких самодельных лестницах. Стэнли и Смол Смол Том подносили им инструменты и освежающие напитки. Смол Смол Том выкрикивал приветствия своим странным придушенным голосом, а Стэнли каждое утро, когда я шел посмотреть на свой огород, напоминал, чтобы я не забыл посетить вечернюю службу.
Ибо по мере улучшения дел в деревне начало процветать и садоводство. И несмотря на то, что меня уже постигла неудача, когда весь мой огород смыл страшный ливень, я по-прежнему был полон энтузиазма. Периодические шпионские вылазки привели к существенному расширению моих познаний в области ведения сельского хозяйства — теперь, как и остальные жители деревни, я прикрывал хрупкие побеги банановыми листьями, спасая их не только от палящего солнца, но и от дождя, крупные капли которого прибивали их к земле. Во время моего пребывания в столице Джейн объяснила мне, что почва здесь выщелочена обильными дождями, поэтому я начал экспериментировать с разными натуральными удобрениями. Смесь № 1 по Рэндаллу состояла из водорослей, лиственного компоста и рыбьих костей, в которых недостатка здесь не ощущалось. Все это я соединял с куриным пометом в мятом поддоне.
По прошествии нескольких недель я обильно распределил это по грядкам и закопал в землю новой лопатой, которую купил себе в качестве подарка на день рождения. Растения ожили, но запах в первую неделю стоял чудовищный. Женщины, проходившие мимо моего участка, брезгливо морщились и косо на него поглядывали. «И что это здесь вытворял этот белолицый?!» Но вскоре мой огород расцвел, и я смог принести на кухню Эллен вполне весомый урожай, который заставил бы и Робинзона Крузо вырвать свои немытые волосы от зависти.
Помидоры, перец, баклажаны и капуста всех видов начали расти в таких изобилиях, что жители деревни смогли продавать излишки на рынках, причем овощи покупали у них сразу у каноэ, стоило им причалить.
Именно с этими овощами, уложенными в плетеную корзинку, я и отправился в один прекрасный день к своим друзьям по фамилии Кинг. Уроженцы Мельбурна, они и трое их цветущих детей были учителями-волонтерами, преподававшими в средней школе на берегу Нью-Джорджии. Мне уже несколько раз доводилось наслаждаться их обществом в гостевом доме, а в последний раз они пригласили меня провести выходные в их школе.
Я провел на Соломоновых островах много времени, и длительные путешествия на каноэ утратили для меня свою новизну. Теперь мне надо было справиться с одной задачей — добраться до места назначения и не оказаться сожженным солнцем, не вымокнуть до нитки и не потонуть в силу собственной неопытности. То есть теперь я чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы самостоятельно доплыть до Мунды, расположенной на расстоянии часа пути, и посетить там магазины, банк или почту, что было абсолютно бессмысленно.
И вот настал час, когда я запихиваю в каноэ необходимый набор — спасательный жилет, бутылки с водой, длинный шест, крем от загара и цистерну с бензином, которого мне должно хватить на дорогу туда и обратно. Толстяк Генри закрепляет привесной мотор, и мне остается лишь уповать, что с ним ничего не случится. На причале, как всегда, меня провожают помощники: Стэнли сурово напоминает мне, что я должен посетить службу, когда вернусь, а Эллен стоит с таким видом, словно не сомневается в том, что на самом деле мне хочется попасть в злачные места Мунды.
Я дергаю за трос стартера, который любезно починил Джефф; двигатель, к моему изумлению, тут же заводится, и под аккомпанемент его многообещающего жужжания каноэ отчаливает от берега.
Впереди виднеется несколько кучевых облаков, которые поливают дождем тех, кто уже давно в море. Зато дальше небо чистое, а скорость лодки уменьшает жар солнечных лучей, отражающихся от поверхности воды. Я с уверенным видом водворяю себе на нос темные очки, но из-за защитного крема они вскоре соскальзывают вниз.
Машу рукой Импу, который ловит рыбу у мыса Те Ана Лази, а затем откидываюсь назад на сиденье и расслабляюсь. Впереди виднеется что-то, напоминающее огромную нефтяную пленку, однако, когда я подплываю ближе, выясняется, что это целая куча красноватых медуз, каждая размером с печеное яблоко. Посередине колышется гигантская черепаха, наслаждающаяся послеполуденным ланчем. Заслышав тарахтенье мотора, она поднимает голову с недовольным видом и ныряет. Проплывая сверху, я вижу, как она уходит вглубь подобно большой коричневой тарелке.
Чуть позднее наблюдаю, как воду разрезает взмывающий вверх водяной орел. Он совершает точно выверенный разворот в воздухе и вновь шлепается в воду, так что брызги окатывают меня с головы до ног. «Это и есть прекрасная, простая и ничем не обремененная жизнь», — думаю я. Мысль не слишком оригинальная.
Здесь можно жить так, как тебе нравится, и не подлаживаться под других. Вероятно, эта жизнь и не изобилует роскошью, зато она одаривает самыми потрясающими впечатлениями — такими, которые только что были мне преподнесены. Хорошая все-таки штука — это Соломоново время!
Чем дальше я углубляюсь в открытое море, тем сильнее становится волнение. Это даже не волны, а какое-то непрерывное колебание, поднимающее и опускающее лодку. Это приятное убаюкивающее движение, и я устраиваюсь на корме, опустив ноги в воду. Болтая ногами в пенящейся струе, смотрю, как вдали исчезает деревня, и острова, опоясывающие риф, отступают на пятьсот и более ярдов. Впереди только море и никаких намеков на сушу. И я мчусь дальше, качаясь на воде, дышащей мощной силой.