– Пожалуйста, господин! Не убивайте!
Окровавленный эспадон в моей руке произвел на него самое удручающее впечатление.
– Пожалуйста! Я всего лишь слуга! Пощадите!
– Расстегни пояс.
– Что? – не понял он, дернувшись от звука моего голоса.
– Пояс. На нем корд. – Острием длинного клинка я указал на оружие.
Он дрожащими руками сделал, что велено.
– Встань. Сколько вас?
– Я не знаю, господин. Три, может, четыре отряда в разных местах. Я правда не знаю.
Может, он врал, а может, и нет. Мне было все равно.
– Знаешь, где город?
– Д-да. Недалече. Там. К утру можно управиться.
– Тогда уходи туда. И не возвращайся. Второй раз я могу тебе не поверить. Уходи.
Он не заставил себя упрашивать, смылся в лес, только его и видели. Тыква выразила всем своим видом неодобрение моему мягкосердечию и демонстративно поплыла обратно к Гертруде и Проповеднику. Я беспокоился о колдунье, но прежде взял арбалет ангжиса и четырнадцать болтов.
– Ты сукин сын, Людвиг! – безапелляционно заявил Проповедник, наставив на меня дрожащий палец. – Да падут тебе на голову все кары небесные, как мне едва не упали твои ублюдочные знаки! Я чуть не погиб!
– Тебе ровным счетом ничего не грозило.
– Святая невинность Девы Марии! Ты что, весь разум потерял, когда связался с этой ведьмой?! – завопил он. – Ты разве не видел, как этих несчастных перемололо невидимыми жерновами! Да мука получается и то крупнее! Представляешь, что бы от меня осталось, если бы я не был столь проворен?!
Я склонился над Гертрудой, все еще находящейся в трансе. Кость больше не торчала из ее руки, но кровь до сих пор сочилась.
– Тебе представилась уникальная возможность спасти нам жизни. В раю это зачтут. А пока просто позволь сказать, что я очень благодарен.
Это несколько примирило его со случившимся и теми моральными травмами, которые он заработал. На всякий случай я влил еще немного меда:
– Позволяю тебе напоминать мне о твоем подвиге в любое время и по любому поводу.
– Я непременно этим воспользуюсь, – ядовито произнес он, все еще дуясь. – А также попрошу запомнить, что это был первый и последний раз, когда я попался на твою удочку. Больше я в таких фокусах не участвую. От них слишком сильно попахивает дьявольщиной.
Я не стал ему говорить, что и сам не горю желанием использовать свой дар подобным образом, так как увидел, что на краю поляны стоит уже знакомая мне девушка в голубом платье. Я сделал шаг в ее сторону, и она поспешно отступила за деревья.
– Удивительно, – произнесла Гертруда, задумчиво разглядывая свою руку и осторожно шевеля пальцами. – Проповедник, ты меня поразил до глубины души.
– У ведьм не может быть души, – буркнул тот.
– Крайне философский вопрос, – улыбнулась она. – Не знаю, как у других, но поверь, моя душа находится при мне. Так вот, ты меня поразил, и я беру свои слова обратно. От тебя все-таки есть толк.
Проповедник громко, презрительно фыркнул, но было видно, что он очень доволен этим неожиданным признанием.
Мы остановились на краткий отдых уже в сумерках, когда осенний лес засыпал, а ледяной ливень вытекал из низких облаков с неторопливой покорностью судьбе, заливая все вокруг холодной безнадегой. Свод волшебного купола, как и в прошлый вечер, защищал нас от влаги, земля нагрелась от колдовства, даря комфорт и уют. Единственное, чего не было, так это еды. Мы были голодны, и наши животы то и дело требовательно напоминали нам о себе.
Где-то далеко что-то ревело и трещало, ломая подлесок, а затем угомонилось, оставив лишь шелест бесконечного дождя по буро-желтым, опавшим листьям.
Рука у Гертруды зажила, хотя по ее осунувшемуся лицу было видно, что заклинание лечения далось ей нелегко. Я сказал об этом, на что колдунья усмехнулась и заметила:
– По гримуару Марбаса,[41] для лечения лучше использовать свежую кровь младенца и только что убитого с помощью удушения пожилого человека в пропорции два к трем. Желательно, чтобы она настоялась несколько ночей на перекрестке, рядом с которым растет таволга. Как ты помнишь, мне пришлось употребить для этого собственные силы. Ничего. Завтра все будет в порядке. А уже сегодня я планирую ночевать в трактире.
– Мы пойдем ночью?
– До темноты почти час. Мы успеем. Тьма!
С неба, на плаще, словно на распахнутых крыльях, на нас упал человек. Я прыгнул к арбалету, но тот словно свинцом налился.
Гертруда сдула с ладони проклятие, оно окутало незнакомца и растаяло, не причинив ему вреда.
– Будем считать, что вы переволновались, и поэтому вашу встречу нельзя назвать гостеприимной, – сказал он, касаясь ногами земли.
Этого громилу я уже видел на балу – тот самый, что скакал на лохматой лошадке, а теперь прибыл налегке. Приметный плащ из желтого меха, шляпу и платок, закрывающий лицо, я узнал без труда.
– Чего тебе здесь понадобилось, Януш? – зло спросила Гертруда, вскакивая на ноги, и вокруг нас замерцал купол.
– Сядь и убери кинжал, страж, – велел колдун. – Я терпелив, но отнюдь не свят. Не стоит тебе делать глупости. Ты слишком ослабла, Гертруда, чтобы быть для меня опасной, и это меня не остановит. – Он ткнул пальцем в мерцание. – Вас было очень сложно найти, в Кайзервальде оказалось слишком много людей. Отдай то, что ты взяла, и я уйду.
– Не понимаю, о чем ты.
– Прекрасно ты все понимаешь, – глухо сказал он. – Я прилетел в Кобнэк за тем же, за чем и вы, но ты меня опередила. Душа нужна мне.
– Скажи честнее – она нужна Ордену Праведности, которому ты служишь, – холодно отозвалась девушка.
– Пусть так, – не стал спорить мужчина. – Важно другое, сейчас я смогу справиться с вами. Ты перешла мне дорогу. Он – использовал дар для убийства людей, хотя стражам это запрещено. Я могу арестовать его и в цепях отвести в тюрьму Ордена. И даже Братство его не спасет оттуда, Гертруда.
Во время этого разговора Тыква флегматично летала вокруг стоянки, изредка клацая челюстями, но когда Гера упомянула Орден, одушевленный овощ остановился как вкопанный и недобро уставился на Януша. Человек заметил, что я смотрю в сторону, скосил глаза, но ничего не увидел. Слуга Ордена не обладал даром, он был всего лишь колдуном.
– Возможно, стоит отдать ему душу, Гертруда, – тихо сказал я.
Она удивленно воззрилась на меня. Проповедник сдавленно кашлянул.
– Если он из орденцев, у нас могут быть неприятности, – уточнил я. – Но если мы заключим сделку, то Орден Праведности о нас забудет?
– Да, – тут же ответил Януш. – Вы отдаете мне душу. Я оставляю вас в покое. Орден ничего не узнает.
Тыква понимающе хрюкнула и подлетела к нему сзади, буравя затылок колдуна взглядом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});