— И это равносильно бессмертному течению. Мы должны были разбиться вдребезги.
— Верно, но мы не разбились. — Он протянул ей руку, помогая подняться.
Пока Тронос придерживал её, она спросила:
— Как думаешь, может у нас есть сверхъестественная поддержка?
— Неужели так трудно поверить в то, что это сделал я? — Смотря ей в глаза, он продолжил: — Может, это ты делаешь меня сильным.
Он говорил так серьезно, что Ланте решила не спорить.
— В любом случае, спасибо, что спас меня. Мы продолжаем прикрывать друг другу задницы, да?
— Так и должно быть, разве нет? — Кажется, это больше чем простой вопрос, поэтому Ланте решила сменить тему.
— Как думаешь, где мы?
— Даже не представляю.
Ланте осмотрела себя. На цепочке повреждений не было, но нагрудник оказался безнадежно испорчен — изодранные края, безжалостно врезались в поврежденную кожу. Расстегнув последний неподатливый крючок, Ланте выбросила нагрудник. Не то чтобы она сильно беспокоилась по этому поводу, но её длинные волосы прикрывали большую часть груди. Сзади ее волосы разъело — вынужденное каре. Сапоги выглядели так, словно их со всех сторон обрызгали кислотой, но подошвы почти полностью закрывали стопы.
От юбки остались лишь несколько кожаных лент с левой стороны. Чтобы не смущать Троноса, Ланте сдвинула юбку, прикрыв перед, что оставило ее зад совершенно голым.
Тронос окинул взглядом ее тело.
— Ты обожжена сильнее, чем я думал. Тебе нужно отдохнуть и восстановиться.
— Где? Мы не знаем, какие опасности подстерегают нас здесь.
— Значит, нам нужно забраться на более высокий участок суши, и подождать пока исцелится мое крыло, — сказал он, всматриваясь в горизонт.
Ланте видела только равнинную местность — пласт сине-серого камня, под цвет унылого неба.
— Если здесь есть участок повыше. — Но Тронос мог видеть дальше, чем она.
— Пойдем. — Он взял ее за руку.
Поверхность скалы оказалась испещрена бесчисленными рытвинами… просто идеально для сапог на шпильках, к тому же разъеденных кислотой… несмотря на это, она сказала:
— Я могу идти сама.
— Я знаю, что можешь. — Тронос держал ее за руку. После испытания в адской зоне Пандемонии, он, казалось, должен был постоянно прикасаться к ней.
До сих пор боится, что что-то заберет ее у него?
Что бы он ни увидел, это изменило его. Что же будет с ним, когда их пути разойдутся навсегда?..
Сейчас, держась за руки, они шли вперед, обходя большие ямы.
— Может быть, это еще один сон? — спросила Ланте. — Та галлюцинация была очень реалистичной. — Ну, знаешь, Тро, та, где мы занимались горячим межвидовом действом.
Он кивнул.
— Я чувствую, словно познал тебя. Почти.
— Мы счастливчики, ведь на самом деле ничего такого не было. Ты не совершал отступничества. А я не находилась в одном шаге от беременности.
— Если мы не находились под действием чар, тогда почему ощущали сексуальное безумие друг к другу?
Не нужно читать мысли, чтобы понять, что парень в Троносе хочет, чтобы подаренные ей два оргазма не были сном.
— Возможно, это эффект плацебо? Будь то Фивериш… или искусственный Фивериш… ничего не меняется.
— Думаю, я все же являюсь твоей парой, также как ты моей. — Самоуверенно выдал Тронос.
Ланте повторила свой стандартный ответ:
— У Чародеев нет пар.
Увидев, что он собирается ей возразить, она подняла вверх свободную руку.
— Я слишком устала, Тронос. Не трепи мне нервы, хотя бы до тех пор, пока моя кожа полностью не восстановится.
С хмурым видом, он снова двинулся вперед — к несуществующему горизонту.
Никс сказала, что Ланте должна заставить миры пылать. На что она может повлиять в этой сфере? И уж совершенно точно, она не стала факелом в чреве зверя.
Ланте надеялась, что, по крайней мере, сможет получить новый опыт и знания из этого путешествия. Например, в искусственном Фивериш, она узнала, что Тронос сексуален как грех, и что у него очень талантливый… заостренный… язык.
Ох, и находиться настолько близко к нему, крайне опасно.
Для нее.
Когда они лежали, обнявшись… словно ничто и никогда их не разлучало…
Местность стала более сложной, и Тронос взял Ланте под руку, помогая ей идти вперед. Боги, ее осведомленность о нем зашкаливала. Она не могла, не могла, не могла влюбляться в Троноса.
Она обречена даже не начинать фантазировать о совместном будущем. Если она скажет Сабине:
— Я хочу жить с Врекенером, — у сестры не останется никаких сомнений в том, что Ланте промыли мозги. А это сделает Сабину и Ридсторма кровожадными.
Сможет ли она удержать их от убийства Троноса? Ох, подождите… она не сможет.
Порыв соленого ветра прокатился по местности, охлаждая обнаженную кожу. Чтобы спастись от угнетающей действительности, Ланте потерялась в ностальгических мыслях о сестре и их пополнившейся семье. Она до боли скучала по Сабине. Скучала по Ридстрому — основе стабильности их семьи. Скучала по маленьким племянницам, издающим смешные звуки; по их пушистым светлым волосикам и большим фиолетовым глазенкам.
Старшая двойняшка названа Брианной, сокращенно Бри, а младшая Элисон или Эли. Кейдеон и Холли хотели назвать девочек в честь родственников; но, в конце концов, Холли не смогла устоять перед именами, состоящими из трех слогов, и которые можно сократить до трех букв. (Она страдала Навязчивым Неврозом Беспорядка, ей было необходимо, чтобы все вещи стояли по трое, а близнецы своим появлением разрушили этот порядок).
Эли и Бри росли маленькими непоседами. Каждое существо, беспокоившееся о Правусе, старалось покуситься на их жизни… являясь сосудом этого Приращения, Холли определенно была окружена желающими… но поводов для беспокойства не было.
Племянницы Ланте оказались супер-гениальными детьми, она уже умели перемещаться. Едва почуяв опасность… или то, что пора купаться… они сию секунду перемещали прочь свои попки в подгузниках.
Чувствуя голод, близняшки перемещались прямо к материнской груди; и это до сих пор выводило из себя вполне уравновешенную Холли. Кейдеон, считавший такие ситуации весьма забавными, напевал дифирамбы. Близняшкам и сиськам.
Никчемный братец-наемник Ридстрома наконец-то все сделал правильно: оставил в прошлом жизнь солдата удачи и посвятил свою жизнь созданию семьи. Кейдеон и Холли, как, впрочем, и Ридстром с Сабиной, были разными настолько, насколько это вообще возможно.
Возможно, именно полная противоположность во всем и поддерживала их интерес друг к другу. Взгляд Ланте беспомощно переместился к Троносу.
Все-таки их фракции не воюют друг с другом. Их братья и сестры не жаждут прикончить вторых половинок своих родственников.
Ланте чувствовала… безысходность. Потому что не могла получить Троноса? Она сожалела, что узнала, какой теплой может быть его грудь, когда он обнимает ее… или на что похож секс с ним.
Ланте — чародейка, которая всегда получала то, что хотела в тот момент, когда этого хотела.
Но не теперь.
Отчаяние сменилось негодованием. Во всем виноват Тронос. Он заставил ее удивляться. Заставил еще больше думать о нем.
Прервав тишину, он сказал:
— Я не могу перестать думать о Фивериш.
Она выдернула свою руку из его.
— А ты постарайся!
Когда их хлестнул очередной порыв ветра, Ланте со злобой осмотрелась и пнула ногой камень.
— Это испытание, как в гребаных Бандитах Времени со мной в главной роли!
— Я не знаю, кто эти бандиты, Ланте.
— Конечно, не знаешь. — Потому что никогда, за всю свою бессмертную жизнь, не смотрел фильмов.
У них нет ничего общего, кроме нескольких совместных воспоминаний из детства и недавних галлюциногенных оргазмов.
* * * * *Из крайности в крайность.
Тронос теперь знал, на что было бы похоже потерять Меланте навсегда, не иметь возможности спасти ее, быть обреченным раз за разом наблюдать за тем, как она умирает.