Читать интересную книгу Граждане Рима - София Мак-Дугалл

Затем кто-то кругами ходивший позади них произнес на чистой латыни без малейшего акцента:

— Я знаю, кто вы.

Марк, инстинктивно встревожившись, поднял глаза, но молодой человек, стоявший над ними, после секундного колебания заклинающим тоном произнес:

— Сулиен.

Потрясенный, Сулиен медленно встал. С тех пор как они приехали в Толосу, он почти уверился, что судьба беглецов с тюремного катера никого больше не волнует. Бесконечные предосторожности Уны на его счет, иногда докучные, иногда милые, стали казаться просто проявлением невроза, и он терпел их, только чтобы не обижать сестру. И даже когда он увидел, что человек, назвавший его по имени, не был стражником и вообще солдатом, шок не прошел. Словно незнакомец нес его с собой, облекался в него. Нет, в его лице и голосе не было никакой враждебности, и не надо было быть Уной, чтобы заметить, что незнакомец узнал его с не лишенным приятности, взволнованным интересом. Однако Сулиен смотрел на него с физическим ощущением ужасной, плачевной ошибки.

Марк заметил, что оба, Уна и Сулиен, слегка попятились, и Сулиен поднял руку и, словно защищаясь, прижал ее к груди, не как раненый, а так, будто сжимал в руке талисман или сокровище.

И верно — все в Даме выглядело до крайности несуразно. Ростом он был ниже Марка и Сулиена, коренастый, плотный, но что-то в том, как он держался, как его круглая голова сидела на широких плечах, не соответствовало мускулистому торсу. Еще совсем не так давно он был ангельски красивым мальчиком, и при определенном освещении и выражении лица еще были заметны остаточные проблески пронзительной красоты. Его вьющиеся волосы были того цвета, какого, по-видимому, добивалась женщина из кабака в Волчьем Шаге, — глянцевитые, медно-рыжие. Но вместо того чтобы вытянуться и приобрести взрослое благообразие, тонкие, мелкие черты остались почти теми же, маленький нос нелепо торчал, очертания были слишком мягкими, пухлые, бесформенные щеки окружали херувимски красный ротик, а на маленьком остром подбородке пробивалась нелюбимая клочковатая бородка. Опрятные красно-коричневые веснушки выглядели странно рядом с несколькими морщинами, еще неглубокими, поскольку Даме было лет двадцать, не больше, но тем более бросавшимися в глаза на свежем юношеском лице, — явно взрослые отметины, как стрелка компаса, прочертили чистый лоб и залегли вокруг век. Глаза у него были большие, круглые, с длинными ресницами, аквамариновые радужки без единого пятнышка или прожилки четко очерчивали темно-синие зрачки, как два инкрустированных минерала, обведенные эмалью глазных яблок.

Выражение, беспомощно прямодушное и целеустремленное, как брошенный камень, пошло бы куда более взрослому, суровому лицу с орлиным профилем. Сулиену оно показалось смутно знакомым, хотя сначала он не понял, что именно такое выражение иногда появлялось на лице Уны.

Уна пережила точно такой же шок и не могла сказать, что это и откуда. Латынь явно была родным языком Дамы, но ее было почти так же трудно постичь или перевести, как баскский, даже еще сложнее, поскольку в данном случае от нее был скрыт не только смысл слов. Слова незнакомца звучали странно не только из-за его непроницаемого лица, но и потому, что за ним что-то таилось. Она ощутила нечто вроде сопротивления, когда — а начала она сразу — попыталась нащупать суть его мыслей и ее каким-то образом развернуло к самой себе, будто она с разбега налетела на сферу или зеркало. Возможно, дело было и в гнетущей непонятности баскского, но Уна почувствовала, что ей брошен вызов и что она зачарована.

— Как это случилось? Как тебе удалось сбежать? — нетерпеливо спросил Дама Сулиена, но тут же умерил пыл и покачал головой — мол, отвечать не надо. Потом уставился на всю троицу. — Неподходящее время вы выбрали, — сказал он, мрачно кивая в сторону пустого неба. — Слышали, верно, «спиральки». Кто-то проболтался.

Все промолчали, только Марк обеспокоенно кивнул.

— Дело хитрое. Тут надо соблюдать равновесие. У нас все в порядке, пока никто о нас не знает. Но если пойдут разговоры, нам крышка. До того как уехать, или по дороге, вы хоть кому-нибудь говорили, куда идете?

— Нет, — ответила Уна.

— Что вы вообще можете мне сказать об этом? — Он снова бросил неумолимый взгляд на небо.

Уна заколебалась, не желая отвечать.

— Что-то случилось по пути. Кое-кто догадался, что мы рабы. Они могли вызвать стражу.

— Когда это было?

— С неделю назад.

Дама задумчиво кивнул:

— Неделя… И вы все рабы?

— Да, — сказал Марк.

— Нет, больше нет, — сказала Уна.

Дама восхищенно ухмыльнулся, и это моментально превратило его в ребенка, у которого все написано на лице.

— Нет. Хорошо сказано. Конечно нет, — с чувством согласился он. Он подметил сходство между Уной и Сулиеном, а затем пристально поглядел на Марка, впрочем, насколько могла судить Уна, без малейшей тени подозрительности. — Вы брат и сестра. Но вы… вы ведь были на том катере?

— Нет, Гней был слугой там, где я работала; он со мной, — спокойно произнесла Уна. Марк с каким-то бесшабашным замешательством почувствовал, что смутно благодарен Уне за эти слова. — Об этом месте я услышала от него.

Дама так и впился своими лазурными глазами в Марка.

— А ты как узнал про нас?

— Встретил кое-кого в Сине, — ответил Марк.

— Одного из наших?

— Нет, думаю, он просто знал кого-то, кто знал кого-то. Это было давно, — намеренно уклончиво сказал Марк.

— Надеюсь, он был осторожен, когда рассказывал про это.

— Был, — пообещал Марк. — Я тогда работал на другого человека. Но сказал Уне, когда решил покончить с Лондоном. Больно уж там тяжко было. А потом еще эта история с Сулиеном.

Дама смерил его взглядом, а потом резким кивком подозвал Уну.

— Значит, вот как оно все было? — невозмутимо спросил он ее. — Он тебе сказал?

— Да. Разумеется, это была правда.

Сулиен не понимал, почему, по крайней мере, она не видит, что тут что-то не так, почему никто не видит.

— Вы шпики? — с обезоруживающей простотой спросил Дама, делая шаг назад.

— Нет, — ответил Марк, высоко поднимая брови. — Но разве люди в таком признаются?

Дама снова улыбнулся, но на сей раз холодно.

— Шпиков у нас еще не было, — мягко произнес он. — Просто спросил, не обижайтесь. Невозможно сказать, что человек врет, если не заставишь его соврать.

Говоря это, он продолжал изучать Марка наметанным глазом. Сулиен, решив, что следует отвлечь от него внимание Дамы, и чтобы успокоить его, сказал, превозмогая чувство подступающей дурноты:

— Ты ведь не думаешь, что мы врем, правда? Мы проделали такой путь.

— Нет. Просто я знаю, что вы были рабом. А раз вы, то и Уна тоже, — Дама посмотрел на Уну и добавил торжественно и учтиво: — Я имею в виду — когда-то были. И вы оба ручаетесь за Гнея. Итак…

Тут он прервался, нахмуренный и встревоженный, пытаясь понять, каково это — быть обманутым. И все же он верил, что эти трое не представляют угрозы, — что касалось действительно важных вещей, они говорили правду.

Дама повернулся к Сулиену, который, перегнувшись через ограду фонтана, смотрел на льющуюся воду.

— Но тогда выходит, что они гонятся за вами. Они никогда еще не подбирались так близко. Уже много лет как отказались искать нас.

— Простите, — сказал Сулиен, испытывая искреннее сожаление, словно позабыв, что он не единственный, кого ищут «спиральки».

Дама поглядел на него печально и сочувственно.

— Все в порядке. Вам нужна наша помощь. Мы готовились к чему-то вроде этого. Ну что ж, пошли.

И он пошел впереди. Уна последовала за ним, спрашивая на ходу:

— А что, если бы ты пришел сюда и попал в засаду, и тебя бы схватили?

— Я уже говорил. Хуже еще не бывало. Они никогда не знали, где искать. Но если бы я пошел сюда и не вернулся, это было бы хорошим предостережением.

Он помолчал, затем пробормотал:

— А схватив меня, они бы все равно ничего не добились.

— Как ты можешь знать наверняка? — спросил Марк, которого снова больно уколола мысль о Варии, оказавшемся в подобной же ситуации.

Дама ничего не ответил.

У Сулиена разболелась голова, ему было плохо.

— И все-таки — как насчет обитателей деревни? — спросила Уна.

— Таких, которые могли бы выдать нас, немного. Большинство вроде Пальбена. А он знает, что делает. Даже если бы показал им дорогу. Сами увидите.

Уна с немым вопросом повернулась к Сулиену. Тот слабо улыбнулся в ответ, но не столько чтобы приободрить ее, сколько чтобы молча сказать — его руки.

Уна испуганно приоткрыла рот. Должно быть, она поняла.

Немного погодя Дама весело сообщил им, что если они шпионы и у них есть с собой выслеживающее устройство, то оно не сработает; у него при себе аппарат, блокирующий все сигналы вокруг; и в лагере тоже имелась аппаратура. Дернув головой, он указал им на устройство размером и формой с кирпич, которое оттопыривало нагрудный карман его толстой куртки.