жить врагу, и даже признаю равным?
Видимо решив говорить с самим собой, вампир удовлетворённо кивнул.
— Дело в твоей матери. В том, кем она была.
С недавних пор я знал, что моя родная мать была вампиром, что во мне тоже есть спящие гены. Но я так же знал, что кощеев привлекало не это. Только лишь желание завладеть ключом, коим я и являлся.
— В какой-то степени ты вампир, — продолжил кровосос. — Кощей из древнего рода, пусть и полукровка. Таким как ты позволено многое. Возможно по этой причине я всё ещё с тобой вожусь.
«Что он несёт?»
— Прими нормальный облик, и поговорим. Я многое могу тебе рассказать. Ты даже не представляешь, из какого рода твоя мать. Она единственная наследница несметного богатства. Ты будешь обладать всем по праву. Вот чего ты хочешь сейчас? Я выполню любое твоё желание!
«Издохни прямо сейчас, мерзкая тварь!!!»
— Не делай вид, что ты меня не слышишь! Ты будешь богат, несметно богат! У тебя будет всё, чего пожелаешь, даже больше! Тебя осыплют золотом. Спросишь, что для этого надо? Ну, давай! Спроси меня! Август, друг, а что для этого надо? — паясничал упырь. — Ладно, можешь не спрашивать. Я сам отвечу, так уж и быть! От тебя нужна сущая мелочь. Понимаешь, впервые за многие годы появилась возможность открыть межмировые врата, и ты, как один из нас, должен помочь нам в этом.
«Вот оно что! Ну, теперь всё более менее ясно. Значит, не можете добраться до врат, твари! Значит, помощь других родов пришла! Крепка стража!»
— Понимаю, это для тебя внове. По ошибке ты попал к оборотням, но не они твоя семья. Обретя своё реальное наследие, став одним из нас, ты получишь великие возможности, каких точно не имел живя в лесу, как тупое животное.
Уговоры продолжались несколько дней, Каких только благ, несметных богатств не сулило мне возвращение в семью, важным актом которого служило выполнение своего предназначения. Что должен делать ключ, кроме того, как открывать запечатанное. Согласие сулило мне почти что царскую власть, ведь, как оказалось, род мой происходил от древнего кощеевского князька. Открытие врат — это та самая малость, которую ждал от меня «мой жаждущий народ».
Дни сменялись ночами, за ночами шли другие дни. И вдруг уговоры сменились угрозами. Видно, время поджимало кощея.
— Если ты не будешь сговорчив, умрёшь. Тебя это не пугает, я знаю, но, знаешь, жителям того убогого селенья, где ты провёл два года, тоже придётся умереть! — шипел высший упырь. — Ты принесёшь всем им смерть. Бойцам лишь стоит получить приказ — они не будут разбирать, кто перед ними: женщина или ребёнок, старик или матёрый волк.
«Хвала Богам! Крепка Стража у врат! Не может кощей подобраться!»
— Я прикажу сровнять с землёй то, что от них останется, если ты будешь бездействовать!
«Так тебе волки и позволили!»
Прошло ещё несколько дней. От угроз упырь перешёл к действиям. Он принёс мне снимок посёлка, сделанный с высоты птичьего полёта. На изображении не было ничего: ни леса, ни домов, ни теплицы, ни капища — только выжженная земля. Как я понял, что это то самое место? По изгибу реки, по очертанию озера, по местонахождению Горыныча. Ах, если бы я мог убивать на расстоянии, то эта тварь уже дано была разорвана на миллион мельчайших частей.
— Ты сам в этом виноват.
В отчаянии я выл каждую ночь, оплакивая членов своей стаи, теперь я стал оплакивать и жителей общины: деда Игоря, Миладу, Танюшку и многих других.
А через день кощей приказал начать меня пытать.
— Для начала я заставлю тебя принять человеческий облик, мой мальчик! А потом порежу на куски. Мне это доставит огромное удовольствие, — рычал кровосос.
С помощью специального устройства на меня надели ошейник, у меня даже не было сил воспротивиться этому. Сила тока была невелика, значит, убивать не собирались. Но на то, чтоб как-то сопротивляться, мне недоставало сил. С каждой новой пыткой их оставалось всё меньше. Я ждал, когда они иссякнут вовсе, чтобы умереть. Только смерть могла избавить меня от чувства безысходности.
Больше незачем было жить.
Все мои родные смотрели на меня…
Они ждали меня…
Мучения подходили к концу…
Как только стемнело, я еле различил скрип отпираемого замка и отворяемой решётки. Глаза мои плохо видели, но я почувствовал запах старого сторожа. Единственное существо, которое проявляло ко мне хоть какую-то жалость и заботу.
— Что за удовольствие морить зверя голодом, — вполголоса бурчал старик. — Мало того, током вздумали его травить. Разве так его приручишь? Что вам сделала бессловесная животина? Гордый волк никогда не станет послушной собакой… Если сможешь встать — беги, мальчик! Мне тебя жаль. Всё равно мне не долго осталось, но я должен дать тебе возможность спастись.
Снова всё стихло. Сторож ушёл, оставив клетку открытой.
С трудом поднявшись и, еле переставляя лапы, я направился к выходу. Меня шатало. Ослабевшее тело отказывалось слушаться.
Медленно выбравшись из клетки, прилагая последние силы, чтобы не упасть, я побрёл в лес. Первым делом добравшись до лесного ручья, вдоволь напился сырой воды, которая придала мне немного бодрости, затем стал тихо пробираться по лесу, чтоб не потревожить ни одну лесную тварь и отсрочить погоню. В том, что она будет, я не сомневался.
Шёл всю ночь и весь день. Холодная вода из лесных ручьёв придавала мне сил. Сила воли заставляла двигаться измученное тело. Шаг, ещё шаг. Ещё десять шагов, ещё сто шагов. В направлении дома. Своими глазами увидеть все разрушения. Но дом далеко, слишком далеко. Не было сил. Надо есть, но поймать что-либо в лесу не представлялось возможным. Двигался на автомате.
Когда силы полностью иссякли, прилёг отдохнуть в кустах. Уснул. Не мог спать две недели, а теперь уснул…
Шум. Что за чёрт? Погоня? Так просто я не сдамся!
Нет, это что-то другое…
Автомагистраль. Движение машин. В полубессознательном состоянии побрел к шоссе. Из последних сил выполз на обочину. Хватит ли сил перекинуться в человека?
Падение. Наконец, всё закончилось. Пустота…
Глава 34. Поиски
Анна
Не успела вечером сесть на поезд, сразу накатила смертная тоска. Я не понимала, что со мной. Неужели, это чувство возникло в связи с отъездом? Я уезжала от Алекса. От мужа. Разум говорил, что это не навсегда, но на душе было тоскливо, будто я теряла что-то очень важное. Чем дальше уезжала, тем сильнее горевала. Всё острее ощущалась какая-то безысходность.
Расставание с супругом было невыносимым. Вспоминая последние